Елена Долгова - Центурион
Темнота оставалась непроглядной. Стриж машинально сунул обнаруженный предмет в карман и широко пошарил вокруг, отыскивая пистолет и фонарь. Оружие уцелело, фонарь нашелся рядом, Дезет несколько раз бесполезно щелкнул переключателем – лампа даже не мигнула. Стекло оказалось разбитым вдребезги.
– Живые есть?
Низкий свод глушил звук. Стриж извернулся, принимая удобную позу и попробовал отползти в ту сторону, туда, где на ощупь потолок становился повыше. Он прополз несколько метров, оттолкнул в сторону щепу вдребезги разбитой балки. Потолок каким-то чудом еще держался.
– Есть здесь кто-нибудь?
Молчание, сухой шелест осыпающейся земли, тонкий писк зверька. Стриж попытался вспомнить, в какой стороне был выход, но тут же бросил бесполезное занятие – очертания штреков, форма стен – все это изменилось до неузнаваемости. Он переждал с минуту, надеясь, что глаза привыкнут к сумраку – все напрасно, к полной темноте привыкнуть не получалось, ни один луч света не проникал в заваленный тоннами камня подземную ловушку.
– Эй, отзовитесь!
Он кричал и звал, еще надеясь на ответ, но в душе уже зная, что чудес не бывает. “Здесь нет воды. И я буду умирать один, много дней.” Стриж ощутил острый приступ клаустрофобии – масса камня, казалось, давила на плечи, неподвижный воздух не позволял вдохнуть. Иллирианец заметался в темноте, инстинктивно стараясь найти место попросторнее. Ладони скользили по камням, зарывались в измельченный почти до состояния порошка камень.
…На чужую, холодную руку, лежащую среди мусора, он наткнулся случайно.
– О, Разум!
Стриж не отдернул ладони – он провел пальцами вдоль страшной находки, и успокоился, нащупав кисть, предплечье и плечо лежащего навзничь человека. Грудь, голову, шею скрывала россыпь мелких камешков. Иллирианец бесконечно осторожно, слой за слоем сдвигал крошево мусора, пока не нащупал гладкую ткань куртки, не расстегнул пуговицу под подбородком лежащего, чтобы дать тому возможность вздохнуть. Потом осторожно смахнул пыль с неподвижного, холодного лица, ощутил густой поток волос, срезанный пониже ушей.
– Джу?
Дезет попытался нащупать пульс на холодном тонком запястье, не нашел, отогнул ворот куртки, нашел сонную артерию – она медленно вздрагивала в такт ударам сердца.
– Ну, хвала Разуму. Джу, вы слышите меня?
Никакой реакции.
“У нее может быть поврежден мозг. Нужно осмотреть зрачки.” Стриж поспешно шарил вокруг, поднимал и бросал камни, обломки; вырвалось и метнулось прочь невидимое в темноте теплое, гладкое тельце “хмурика”.
– Сейчас…
Фонарь сострадалистки обнаружился далеко в стороне. “Звезды и Разум – неужели и этот разбился?” Стриж, воззвав в душе к справедливости, щелкнул переключателем. Тускло-желтоватый, словно бы пыльный конус света прорезал темноту. Дезет закрепил ремешок на голове, склонился над девушкой, приподнял неподвижное веко. Зрачок заметно сузился.
– Это уже кое-что.
Он убавил яркость, экономя заряд, обследовал шею, конечности, позвоночник – переломов не оказалось.
– Джу, вы слышите меня? Попробуйте пошевелить пальцами.
Ответа нет. “Что за наваждение, может быть, у нее травмы внутри?”. Паника – предвестник приступа клаустрофобии подступила опять. Стриж, устроясь среди битого камня, уговаривал сам себя: “Спокойно, спокойно, только без срывов и без спешки, она жива и это не самое худшее…” В неподвижности сострадалистки было что-то странное – транс, обморок или все-таки начало конца? Он освободил неподвижное тело от каменного крошева, полусидя устроился у стены, там, где потолок поднимался повыше, прислонил к своему плечу голову сострадалистки.
– Можете позаимствовать моей энергии, леди – не жалко. Побери меня чума, будь я сенсом-сострадалистом… Но тут я, к сожалению, полная бездарь. Вы меня слышите?…
Нет ответа.
– Я буду ждать. Как только вернетесь – подайте знак.
Он ждал, выключив фонарь, сберегая последние капли энергии в батарейках. Тьма упала не занавесом, пологом или чашей звездного неба – под землей не бывает звезд – нет, она колыхалась невидимой сетью, не черной – серой, липкой, сплетенной из тонких хищных нитей.
Стриж пожал плечами.
– Сеть из липкого барахла? Ты меня забавляешь, Аномалия. И только-то?
* * *
Джу мерзла. Куртка исчезла. Она стояла на сквозном ветру, тонкое короткое кружевное платье не могло защитить от холодного, сухого потока воздуха. Туфельки, те самые, которыми она выстукивала по ступеням “Виртуальных приключений”, скользили по отполированным ветром камням, у самых носков скала отвесно обрывалась пропастью – но не такой зловеще-иррациональной, как Воронка. Внизу, под обрывом, сквозь плоский слой перистых облаков просвечивал город – словно бы стеклянные ярусы крыш, нефрит скверов, серебряные ниточки улиц. Город казался странно-безжизненным – или это расстояние не позволяло рассмотреть обитателей? Ветер размеренно свистел, огромные массы воздуха гнали облака прочь, рваная завеса нехотя проплывала мимо, время от времени широкая прореха позволяла рассмотреть город получше. Серое небо гасило голубизну стекла. Джу съежилась, обхватила плечи – острые иглы холода пронзали пальцы, руки совсем закоченели. “Что мне делать? Я не могу туда спуститься.” Джу не знала, как она попала сюда, и вместе с тем смутно, словно сквозь рваное одеяло облаков, и мерцающую дымку, видела собственное неподвижное тело, распластанное глубоко под землей. Она попыталась рассмотреть ту, другую Джу, но никак не могла повернуть голову – картинка оставленного смутно маячила в уголке глаза.
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
Пусто.
Джу прикрыла глаза – бесполезно. Старые знакомые, серые нити, не показывались. Ветер крепчал, грозя сорвать со скалы, облака проносились все быстрее, рваные дыры в облачном покрывале обретали очертания зверей, становились птицами, геометрическими фигурами, гротескно искаженными человеческими лицами.
– Кто здесь есть? Отзовитесь.
Молчание, ветер постанывал в скалах за спиной. “Я умерла, меня убил взрыв,” – подумала Белочка. “То, что я вижу – это прикинувшаяся городом Холодная Пустота.”
– Хей!
Она резко обернулась, наконец-то преодолев неясное сопротивление.
Прямо за ее спиной, на большом округлом валуне сидел Мюф.
– Я рад видеть тебя, Джу.
– Я думала, ты умер. Что ты здесь делаешь?
– Я стерегу Дверь.
– Обманывать нехорошо. Здесь нет двери.
Мюф поджал ноги, охватил колени руками, на ресницах от резкого ветра выступили слезы.
– Все это место – Дверь. Я стерегу ее. Джу, мне холодно, забери меня отсюда.
– Отсюда можно уйти?
Мюф кивнул.
– Ты просто иди спиной вперед и старайся не смотреть в яму. Лучше всего смотреть на облака. Я буду считать.
– Пошли вместе. Ты же хочешь, чтобы я взяла тебя с собой?
Мюф подумал, потом мотнул головой.
– Я зря так сказал. Тогда некому будет считать. Надо, чтобы считали.
На кончике задранного мюфова носа скопилась прозрачная влага.
– Иди, Джу. Только не забывай про меня. Скажи деду, чтобы он пришел, я знаю, он может меня увести. Пожалуйста.
Холодные руки Мюфа обняли Джу за шею. Нечеловечески жесткие и сухие, ледяные. Белочка с трудом подавила желание оттолкнуть мальчишку. На ее ухо упала капля – то ли слеза, то ли та самая росина с мюфова носа. Слава Разуму, не все потеряно – капля была теплая. Мюф выпустил шею Джу и принялся считать:
Раз-два – привет.
Другого хода нет.
Здесь – черта,
Там – зола.
Замри – беги.
Не береги.
…Золото-медь,
Надо успеть.
Сильную рать
Быстро собрать…
“Это только дурацкая считалка. У нее нет никакого смысла,” – подумала Джу. “Или я слышу эту несуразицу, а на самом деле происходит нечто совсем другое? Здесь нет ни скал, ни города, ни туч, ни ветра, ни этих бессмысленных размеренных слов. Здесь есть нечто, нечто такое чуждое, что мой мозг не может его понять, он не может даже послать сигнал паники – он просто заместил пятно абсурда более-менее подходящими картинками.”
Джу сделала шаг от обрыва спиной вперед. В лопатки ударил тугой ветер, короткий подол юбки бился как флаг. Еще шаг назад.
– Мне трудно. Уходи быстрее! – голос Мюфа уносил в сторону сухой колючий шквал.
– До свиданья, Мюф!
– Прощай, Джу!
– Мюф!
– Джу!
– Мюф! Я вернусь за тобой!
Ветер принес неразборчивое “у-у-у!”.
– Мюф! Я ухожу не надолго! Жди! Мы обязательно заберем тебя!
Маленькая фигурка скорчилась на камне. Свист ветра перешел в вой, заглушив все звуки, его направление резко изменилось, леденящий порыв ударил прямо в лицо, опрокинул Белочку навзничь, она падала, падала, падала, но сзади не было тверди скалы, только бесконечные массы воздуха и упругие струи ветра. “Я сейчас разобьюсь, я упала,” – подумала Джу. И рухнула вниз.
