Рената Колесникова - Межгалактический бардак: Дайте проиграть спокойно!
- Вы еще можете читать мысли?- изумился мейстер Ролик.
- Только самые явные! Но шестеренки все равно немного барахлят!
- Так если не Коллак нас сдал, то кто? - спросил Ральф, игнорируя возмущенное сопение системника.
- Тебе это так важно узнать прямо сейчас? - ядовито прошипел советник. - От себя же хочу извиниться перед вами, Коллак, что сомневался в вас и в вашей преданности!
- Гарт! - системник устало улыбнулся. - Хотя бы в такой день, оставьте церемонии! Для меня было большое удовольствие работать с тобой и с твоими ребятами!
- Взаимно, друг!
- Вы ещё поцелуйтесь!- к ним вернулся начальник конвоя.- Ну что, намиловались? - издевательски спросил он.
Ответом ему была презрительная тишина.
- Тогда вперед!
424 галактический сентери Амирала, стольный город Баллатон Площадь Веры Публичная казнь
Над городом поднимался рассвет. Чистый и по - весеннему свежий. Повсюду стоял запах свежескошенной траки, птички начинали славить новый день своими песенками.
Ральф шел среди всего этого великолепия. Страшно ему не было, было обидно. Такая красота, а их ведут умирать. Ну где справедливость- то?
Жители Баллатона, которых принудительно согнали на площадь в столь ранний час, были абсолютно с ним согласны.
"Вы что, не могли терроризировать правительство аккуратнее? Ни стыда ни совести, дали бы народу поспать!"- явственно читалось в глазах стоящих на площади людей.
Осужденных вывели в центр и еще раз предложили публично покаяться.
В ответ гефорсиане получили лишь презрительный смех (системник), истерику( мейстер Ролик) , заковыристое ругательство, посланное телепатически, ( привет от истинной гефорсианки Аннеты) , презрительное Гак-Гак! (Нитро), прицельный плевок(советник Гарт), гордое молчание и опущенные плечи (профессор Вирт) и просьба заменить исповедь на последнее желание- показ всех сезонов "Вибропузиков" (Ральф не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии!) .
Гранд - Мейстер Каппарин окончательно убедился в том, что для столь жутких грешников нет иного спасения, и дал знак подвести их к эшафоту.
Гефорсиане проявили несвойственное милосердие. Повстанцев казнили электрошоком, который убивал быстро и безболезненно.
Тестировщик испытал что - то вроде гордости. Их боялись, поэтому и хотели избавиться, как можно быстрее!
Каждого осужденного ждал персональный стул, возле которого застыл персональный палач. Какая щедрость!
Героические психи (ибо при взгляде на их группу Ральфу на ум приходило именно это сочетание!) поднялись на помост, ни проронив ни звука.
Аннета смотрела прямо перед собой, в ее голубых глазах читалось абсолютное презрение ко всем своим бывшим патронам. Граф Мевен на казнь так и не явился.
Палач подошел к ней и встал рядом...
Губы Гарта кривились в усмешке. Ему зачитали приговор и спросили, раскаивается ли он, и готов ли просить прощения. В ответ советник лишь презрительно сплюнул, целясь в сторону Каппарина...
Палач подошел и встал к нему рядом...
В ответ на просьбу покаяться, Нитро удивленно почесал под мышкой и выдал вопросительное "Гак-Гак?".
Палач подошел и встал рядом...
Правый глаз мейстера Ролика дергался, но он ни о чем не жалел. Лучше уж умереть так, чем всю жизнь ползать пере ними на брюхе.
Приговор ему зачитал сам гранд - мейстер Каппарин и спросил, раскаивается ли он в содеянном. Бывший глава всех соглядатаев зажмурился и замотал головой с такой силой, что стоящим в первых рядах людям казалось, что она скоро отвалиться. Гендель, от греха подальше, поспешил залезть под стол с едой и напитками.
Палач подошел и встал рядом...
Коллак смотрел на людей с невообразимым спокойствием и любовью, словно его вели не на казнь, а приглашали в кафе с земной кухней. На вопрос, раскаивается ли он, бывший соглядатай лишь тепло улыбнулся и покачал головой.
Палач подошел и встал рядом...
У Вирта никто ничего не спрашивал. Для него был особый приказ - казнить на месте.
Палач подошел к нему и встал рядом...
Ральф жалел только об одном. Новва. Он так и не сказал ей самого главного, самого важного. Идиот, он был уверен, что со временем она поймет это сама, но вот как раз времени у него - то больше и не осталось. Хотя, была еще одна вещь, которую ему просто необходимо сделать, иначе он никогда не обретет покоя в загробном мире.
-Ральф, раскаиваешься ли ты в содеянном? - устало ( глашатай говорил это в седьмой раз и фраза ему уже успела порядком надоесть) спросили его.
-Нет!
-Быть может, ты хочешь о чем - то попросить? - заученно отбарабанил герольд.
Как же его все достало! Эта работа, эти рожи, этот город! Каждый день одно и то же, нет бы им хоть для разнообразия покаяться и попросить прощения, для такого случая у него была как раз приготовлена просто шикарная речь. Не речь, а настоящая конфетка, право слово. Так нет же! Патриотичным придуркам непременно хотелось сдохнуть.
-Хочу! - неожиданно сказал тестирощик.
-Да ладно? - совсем не по тексту удивился мужчина.- Гранд - мейстер слушает тебя!
Палач уже было начал подниматься к нему, но его остановили.
-Предатель! - прошипел стоящий рядом Гарт, но Ральф на него даже не глянул.
-Пусть камера возьмет меня крупным планом!
Мейстеры переглянулись, и Каппарин милостиво махнул полной ручкой. Сидящий рядом с ним Гендель отчетливо услышал запах пота. Денек, несмотря на ранее утро, обещал быть жарким,
Одна из камер послушно приблизилась к лицу парня.
-Дорогие мамочка и папочка!
Народ на площади, который во время публичных казней, давно уже наловчился дремать с закрытыми глазами, оживился.
-Если вы меня сейчас видите, то сразу же хочу передать вам огромный привет!
-А мне нравиться этот парень! - Гуилдот утробно захихикал. Сидящая рядом с ним Рафаэлла поморщилась.
На нее полетели комья слизи. Мейстер опять переживал один из своих трансформационных кризов, когда мозг его раздваивался и никак не мог определить - человек ли он или улитка.
-И сказать, что у меня все хорошо...
Народ на площади удивленно переглянулся. Кое - где люди начинали хихикать. Другие же открыто возмущались бесчеловечности гефорсианских пыток, после которых заключенные теряют последние мозги.
-И я напоминаю вам, что все это - часть шоу - программы, так что за меня не волнуйтесь. Даже если потом все будут говорить, что меня казнили, это - неправда!
Стоящие на площади женщины догадались первыми и заплакали.
-Да-да! - крикнула одна из них и замахала руками, привлекая к себе внимание.
Камера тотчас отреагировала на движение и подлетела к ней.
-Мой сын тоже участвовал в этом шоу, но не прошел четвертый раунд - в голосе женщины проступали рыдания, но она говорила. Ее сына тоже казнили . За то, за то, что он посмел крикнуть, что Каппарин - мудак. - Но за вашего сына я буду голосовать!
-И я! И я! И я! - в воздух тотчас взметнулась сотня рук.
-Так, прекратить! - рявкнул Каппарин, вставая. Рафаэлла молча достала веер. Исходящее от гранд - мейстера амбре было воистину убойным.
-Мамочка, прости, больше не могу говорить, так как это приравнивается к рекламе и не по правилам! Мамочка, я люблю тебя!
Оператор, наконец, додумался отозвать камеру обратно.
Каппарин нетерпеливо махнул рукой. Палач Ральфа, который уже успел снять колпак и пыхнуть электронной сигареткой, уже возвращался к скорбному месту.
-Приступайте, мейстер! -к огромному облегчению всех присутствующих, Каппарин не стал махать руками, а просто кивнул.
Гендель хмуро поднялся.
-Готоооовьсь! - его взгляд случайно поймал взгляд мейстера Ролика. Тот хитро сощурился и что - то прошептал. Первый военный советник испуганно тявкнул и вновь забился под стол.
Командование пришлось взять Рафаэлле. Женщина изящно поднялась.
-Какая цыпочка! - притворно восхитился мужской голос.
-Да ну, тощая сильно! - с хрипотцой ответил ему другой. - И сиськи уже провисать начинают.
-А ты почем знаешь, свечку держал?
-Кто? Я? А, ты ж тогда у родственников был на Селлабре. Да эту цыпочку голой цельный день показывали. Рассмотрели все, кто не лень.
-А ну, не слушай его, не много ты пропустил! - ответил третий - посмотрел я там пять минут и на гонки переключил. - Там и то интереснее!
Рафаэлла залилась краской. Казнь постепенно превращалась в балаган. Даже приговоренные, и те смеялись. С этим надо была заканчивать.
Кровавое солнышко переводила взгляд с одного горлопана на другого, запоминая каждого. После казни их ждет скорая расправа. Вот этого, этого, вот еще этих двух, а вот для этой троицы она приготовит что - нибудь особенное. Нет, не для троицы, а для десятка, сотни...
Рафаэлла обессилено опустилась обратно в кресло. Чтобы отомстить, ей придется вырезать половину мужского населения всего Баллатона.
