Джулиан Мэй - Алмазная маска
– Я знаю, – всхлипнула девочка. – Но сейчас что мне делать?
Кен задумался, потом на его лице заиграла счастливая улыбка.
– Вот как надо поступить. – Он наклонился к сестре и зашептал ей на ухо.
Девочка удивленно вскинула брови.
– А если бабушка узнает, что я обманываю ее?
– Тогда тебе придется выдать свой секрет.
– Хорошо, я попытаюсь. Это должно сработать.
Новый дар открылся Доротее совершенно неожиданно. Десять дней назад… Она попыталась загнать обратно выскользнувших из своих сундучков духов, но ничего не получилось.
Отдельные вспышки дальновидения и раньше посещали ее, особенно когда она играла с Кеном, но приступы ясновидения никогда не продолжались очень долго. Накатят волной чужие мысли, вызовут смущение, перепугают – и тут же отхлынут. Теперь же это было стойкое пугающее ощущение всезнания, которое пришло к ней трудной бессонной ночью, завершившей день, когда погибли мама, дядя Роби и тетя Ровен. В темноте гостиничного номера вдруг наплыли яркие, четкие – как в тридифильме ужасов – кадры увиденного несколько часов назад, но уже не ввергающие в ужас, не сжимающие сердце. Словно бы все происходило не с ней. Словно все было выдумкой, понарошку… Она немного всплакнула, помолилась, потом отчетливо – без боли и страдания – поняла: мамы больше нет. Мама больше никогда не вернется.
До этого дня Ди никогда не встречалась со смертью, никогда не испытывала страха перед неумолимой, неодолимой силой. Похороны в те времена были редки, мама никогда не брала ее с собой. Что такое смерть? Девочка лежала с открытыми глазами и размышляла. Бабушка сказала, что мамино сознание не исчезло, не растворилось ни в чем, как плоть ее, сгоревшая в ментальном пламени. Мамины мысли еще живы. Они теперь слились с необъятным разумом, который извечно пребывает во Вселенной. Слились с мыслями всех других существ, когда-либо живших на островках-планетах, в космическом пространстве. Слились каким-то непонятным, таинственным образом, согласно плану, который составил Бог. Бабушка убеждала Ди, что мама теперь счастлива. Наконец-то счастлива…
Девочка подумала, что все это трудно понять, но как не верить Гран Маше. Это плохо, это грех! Неверие… С другой стороны, что тут радостного для мамы – покинуть ее и Кени? Может, потому, что у них нет тех способностей, о которых мечтала мама? Может, мама и не любила их совсем, хотя говорила, что любит?
Как не любила! Девочка даже поерзала на кровати. «Если бы ты, – сказала она самой себе, – не была такой гордячкой и упрямицей, если бы позволила противному доктору проникнуть в свою голову – ведь мама очень этого хотела, – может, все сложилось бы по-другому».
– Правда, мамочка? – прошептала она. Крупные слезы полились из глаз, острая, пронизывающая боль охватила ее. Она больше никогда не увидит маму. Может, в этой беде есть и ее вина, ее промашка, которой воспользовался Килнавский злой дух.
Ди прислушалась к себе, надеясь получить ответ на свой вопрос.
И что-то услышала…
В сознании прозвучало слово, потом еще одно – и в голове вдруг возник мир неведомый, полный шумов, завываний, непонятных звуков, вздохов, бормотанья, длинных, непонятных, страстных объяснений, обвинений, оправданий. Ди испугалась: неужели Килнавский дух добрался теперь и до нее? Что, если он пробрался в отель и сейчас смотрит на нее из темноты? Сердце у девочки замерло, оледенело, сил не было, чтобы закричать, позвать на помощь.
Затем мало-помалу путаница звуков начала притихать, исчезли посторонние шумы, остались только слова. Как будто много-много людей собрались вместе или, как бывает на телефонной станции, одновременно происходит много-много разговоров.
Неужели это мама хочет связаться с ней – сообщить, что слилась с разумом Вселенной?
Когда речи в голове упорядочились, она поняла, что кто-то непонятно где рассказывает о маме… о ней самой… о Кене… о полиции, занятой поисками убийц… об ответственности за двух сирот… о том, что у нее столько работы в университете, поэтому придется отправить детей к Яну… о Яне – значит, о папе? – который совсем не подходит на роль воспитателя. Да это же мысли бабушки! Она лежит в соседней комнате и тоже не спит. Размышляет…
Выходит, ее посетило ясновидение? Телепатия? Но ведь она даже не пыталась открывать ящички!..
Ди напряглась.
В бабушкины думы начал вплетаться какой-то шум, потом обозначились слова… Это же мысли других постояльцев гостиницы! Одни доходили до девочки ясно и отчетливо, другие мешались, размазывались, путались, сплетались… Разобраться в этом винегрете было трудно, но постепенно Ди начала улавливать смысл – большинство людей было озабочено примерно теми же хлопотами, что и бабушка. С некоторых направлений до девочки долетали бессвязные, ритмические ментальные звуки – в этих всхлипах и вскриках ощущалась радость. Кто-то на нижнем этаже прикидывал, как бы ему съехать из гостиницы и не заплатить по счету.
Скоро растерянность прошла, Доротея попыталась отделить одну мысль от другой. Сначала у нее ничего не получилось, потом, изловчившись, представив себя направленной параболической антенной (такая, как в книжке, – Кен объяснил, что с помощью таких штук улавливают волны), она смогла выделить отдельный разговор, даже настроиться на него. Это оказалось не так трудно.
Неужели полноценные операнты без конца слушают подобную какофонию? Почему новая способность открылась ей так неожиданно, без всякого усилия или желания с ее стороны?
К сожалению, ангел не откликался, хотя Доротея догадывалась, что помалкивает он нарочно – спрятался в уголке, в чуланчике и довольно потирает руки. Ну, раз ему хорошо, то и ей хорошо…
На следующий день – до того как Гран Маша должна была отправиться в полицейское управление в Боуморе, где их ждали следователи и дознаватели во главе с Трома'елу Леком, – девочка ранним утром незамеченной пробралась в комнату отдыха в гостинице и, припав к справочному дисплею, сделала запрос насчет дально – и ясновидения. Что это за способности?
Через несколько секунд на экране монитора побежали строки. Это были выдержки из школьного учебника, рассказывающие об одной из самых распространенных мета-сил, которыми обладали операнты. Доротея поняла не много, но и этого было достаточно, чтобы догадаться, что причиной, пробудившей скрытый дар, оказался шок, испытанный ею вчера. Этим ключиком был открыт соответствующий сундучок в ее голове, никакого вмешательства психотерапевта или бабушки не понадобилось. Он распахнулся сам по себе – вот как вышло…
Из той же статьи она узнала, что существует несколько разновидностей телепатической речи. Все они различались по степени «громкости», то есть качеством восприятия окружающими мысленно произнесенных фраз. Самыми низшими уровнями мастерства считались открытая телепатическая вокализация мыслей, интенсивный командный код. Такие ментальные звуки могли быть услышаны даже нормальными людьми. Более высокой степенью овладения даром метапсихической беседы считалось умение сжимать передаваемую информацию в узкий направленный луч, кодированный на мысленное восприятие каким-то конкретным слушателем. На этой ступени качественные показатели варьировались в зависимости от расстояния. Наиболее искусные мастера умели переговариваться на расстоянии до нескольких сотен километров, а для выдающихся оперантов не были препятствием даже межзвездные дали. Очевидно, решила Доротея, ей открылась только первая стадия телепатического общения.
В конце справки на экране загорелись слова, заставившие тревожно забиться ее сердце:
«Дально – и ясновидение являются важнейшим свидетельством оперантского склада мышления».
Доротея сразу поняла, что это значит! Теперь она не обычный человек, пусть не все ее способности открылись, пусть не все силы вырвались из своих сундучков. Теперь ее поволокут по врачам, начнут изучать, пичкать специальными лекарствами, но самое страшное заключается в том, что стоит только взрослым узнать о проснувшемся даре, как ее тут же вернут на Землю. Бабушка сразу забегает – тебе надо учиться, развивать свои способности, быть достойной, ты должна овладеть! Будет твердить одно и то же: надо, надо, надо!..
И она больше никогда не увидит папу.
В полицейском участке на острове Айлей Доротея с легкостью, с помощью голубого мысленного занавеса, отбила все попытки проникнуть в ее сознание. «Открывалась» она только в том случае, когда ей задавали прямые вопросы, на которые она могла дать такие же бесхитростные ответы. Всякие наводящие, двусмысленные реплики она игнорировала, причем ни вальяжный, уверенный в себе, прекрасно одетый Первый Магнат, ни Дознаватель Лек, опять принявший образ доброго дядюшки – слава Богу, что он хотя бы теперь по-шотландски не изъяснялся, – не могли предположить, что эта малютка с честными, глуповатыми глазками, маленьким хвостиком на голове – руки Доротея держала по швам, ноги вместе, – свободно читает их мысли.
