Лоис Буджолд - Цетаганда
— Я буду говорить с вами снова, лорд Форкосиган, — мрачно пообещал Бенин.
- Я конечно на это надеюсь, сэр. А… другим моим советом вы также воспользовались? Насчет защиты расследования от вмешательства?
Бенин задержался, вид у него внезапно стал немного отрешенный.
— На самом деле, да.
— И как это прошло?
— Лучше, чем я мог ожидать.
— Отлично.
Прощальный полусалют Бенина был ироничным, но вместе с тем, как почувствовал Майлз, и враждебным.
Форриди проводил своего гостя до двери, но там препоручил его охраннику из коридора и вернулся в маленькую комнату прежде, чем Майлз с Айвеном успели сбежать.
Форриди пригвоздил Майлза взглядом; На секунду Майлз пожалел, что его дипломатический иммунитет не распространяется в том числе и на протокольного офицера. Догадался ли Форриди разбить их пару, и расколоть Айвена? Айвен практиковался в том, чтоб быть невидимым, что у него получалось очень даже хорошо.
— Я не гриб, лейтенант Форкосиган, — угрожающе заявил Форриди.
Точно, который держат в темноте и кормят конским дерьмом. Майлз про себя вздохнул.
— Сэр, обратитесь к моему командиру, — то есть к Иллиану, который, кстати , является командиром и для Форриди, — получите разъяснения, и я ваш. До тех пор, согласно моим самым здравым суждениям мне надо продолжать действовать в точности так, как я действовал до этого.
— Доверять вашим инстинктам? — сухо спросил Форриди.
— У меня пока нет четких заключений, которыми я мог бы поделиться.
— Итак… Ваши инстинкты предполагают наличие некоторой связи между покойным ба Лура и лордом Иэнаро?
О, да, у Форриди тоже были инстинкты. Иначе он не занимал бы эту должность.
— Помимо того факта, что оба пересекались со мной? Ничего такого, чему я… мог бы доверять. Я ищу доказательства. Тогда я… где-нибудь окажусь.
— Где?
«Такими темпами — башкой вниз в таком здоровом толчке, какой ты себе и представить не сможешь».
— Полагаю, что буду знать где, когда туда доберусь, сэр.
— Мы тоже поговорим еще раз, лорд Форкосиган. Можете быть уверены. — Форриди отвесил очень сдержанный поклон и резко вышел — вероятно, проинформировать посла Форобьева о новых осложнениях в его жизни.
В последовавшей тишине, Майлз еле слышно произнес:
— С учетом всего, удачно прошло.
Губы Айвена изогнулись презрительной насмешкой.
Они сохраняли молчание, утомленно возвращаясь в комнату Айвена, где Айвен обнаружил новую стопку разноцветных бумажек, поджидавшую его на столе. Айвен пролистывал их, подчеркнуто игнорируя Майлза.
— Мне надо как-то связаться с Райан, — наконец сказал Майлз. — Я больше не в состоянии ждать. Все, черт возьми, слишком накаляется.
— Я больше не хочу иметь к этому какое-либо отношение, — отстранено заявил Айвен.
— Слишком поздно.
— Да. Я знаю. — Его рука застыла. — Хе, это что-то новенькое. На этой оба наших имени.
— Не от леди Бенелло, верно? Боюсь, Форриди сочтет визит к ней неприемлемым.
— Нет. Это имя мне незнакомо.
Майлз выхватил письмо и рывком развернул.
— Леди Д'Хар. Вечер в саду. Любопытно, что же она выращивает в своем саду? Не может ли тут быть скрытый смысл — намек на Небесный Сад? Хм. Ужасно лаконичная записка. Это вполне может быть мой следующий выход на связь. Боже, ненавижу каждый раз дожидаться, пока хаут Райан снизойдет организовать встречу. Ну, все равно, прими это приглашение, просто на всякий случай.
— Это не единственный для меня выбор, как провести этот вечер, — заявил Айвен.
— Разве я говорил что-то насчет выбора? Это шанс, и мы должны его использовать. — Он гаденько продолжил, — Кроме того, если ты и дальше будешь оставлять свои генетические образцы по всему городу, твое потомство может кончить тем, что им воспользуются в последующие годы на выставке искусств. В качестве кустов.
Айвена передернуло:
— Ты ведь не думаешь, что они могли бы… Да и не зачем… э-э, или могли бы?
— Конечно. Например, когда ты улетишь, они могли бы воссоздать интересующие их действующие части тела — дрессированными, любого размера — весьма милый сувенир. А ты-то думал, что дерево с котятами — верх неприличия.
— Вот это уже перебор, братец, — заявил Айвен с чувством уязвленного достоинства. Его голос в сомнении затих. — …Ведь ты же не думаешь, что они серьезно могли бы сделать что-нибудь такое, правда?
— На свете не найдется безжалостнее страсти, чем страсть цетагандийского художника, ищущего новые средства выразительности. — Он твердо добавил, — Мы идем на вечер в саду. Я уверен, это мой выход на связь с Райан.
— Вечер в саду, — со вздохом согласился Айвен. Он не выразительно уставился в пространство. Через минуту он небрежно бросил: — А знаешь, как жаль, что она не может просто забрать генный банк назад с его корабля. Тогда бы у него остался ключ, но без замка. Это здорово поставило бы его в тупик, готов поспорить.
Майлз медленно опустился в кресло Айвена у стола. Когда дыхание к нему вернулось, оп прошептал:
— Айвен, это же великолепно. Почему я раньше об этом не подумал?
Айвен обдумал последнюю реплику:
— Не потому ли, что это не тот сценарий, который позволит тебе сыграть героя-одиночку перед хаутом Райан?
Они обменялись мрачными взглядами. В этот раз Майлз отвел глаза первым.
— Я понимаю этот вопрос как риторический, — натянуто ответил он. Но не произнес этого очень громко.
Глава 12
«Вечером в саду» это мероприятие назвали неверно, решил Майлз. Он пристально вглядывался мимо посла Форобьева и Айвена, когда они втроем после закладывающего уши подъема вышли из шахты лифта определенно на открытый воздух крыши. Слабые золотистые искорки в воздухе над ними отметили наличие легкого силового экрана, защищающего от нежелательного ветра, дождя или пыли. Сумерки здесь, в центре столицы, предстали серебристым сиянием в атмосфере, с высоты полукилометрового здания, возвышавшегося над зелеными кольцами парковых дорог, окружавших Небесный Сад.
Изогнутые клумбы цветов и карликовых деревьев, фонтаны, ручейки, дорожки и арки нефритовых мостиков превращали крышу в ниспадающий лабиринт в самом изысканном цетагандийском стиле. Каждый поворот дорожек открывал и обрамлял собой новый вид на простирающийся до горизонта город, хотя лучшими были те, что смотрели на огромное мерцающее императорское яйцо птицы феникс в сердце города. Фойе шахты лифта, открывавшееся на все это, укрывали своды виноградныхлоз, а на полу была тщательно вымощена мозаика разноцветных камней: лазурита, малахита, зеленого и белого нефрита, розового кварца и других минералов, назвать которые Майлз даже не мог.
Оглядываясь по сторонам, на Майлза постепенно снизошло, почему протокольный офицер заставил их надеть черные мундиры своих Домов, когда бы Майлз предположил, что зеленые мундиры были бы вполне подходящими случаю. Здесь невозможно было одеться слишком нарядно. С молчаливого согласия посол Форобьев был допущен в качестве их сопровождающего, но даже Форриди пришлось сегодня вечером дожидаться их в гараже внизу. Айвен, также оглядываясь, вцепился в их приглашение немного крепче.
Их предполагаемая хозяйка, Леди д'Хар, стояла на пороге фойе. Находится внутри своего дома для нее, очевидно, считалось тем же самым, что находится внутри пузыря, поскольку она лично встречала своих гостей. Даже в преклонном возрасте ее хаут-красота приковывала взгляд. На ней было одеяние из дюжины тончайших покрывал ослепительной белизны, ниспадавших и обернувшихся вокруг ее ног. Густые серебряные волосы стекали на пол. Ее муж, гем-адмирал Хар, чье массивное присутствие при обычных обстоятельствах доминировало бы в любом помещении, казалось, сливался с фоном рядом с ней.
Гем- адмирал Хар командовал половиной Цетагандийского флота, и его позднее — в силу служебного долга — прибытие на последние церемонии похорон Императрицы было поводом для сегодняшнего вечера в честь возвращения домой. Он был облачен в свой кроваво-красный имперский мундир, который он мог бы увешать достаточным количеством медалей, чтобы утопнуть, случись ему упасть в реку. Вместо этого он решил всех превзойти лентой на шее с медальоном с обманчиво простым названием «За заслуги». Из-за отсутствия всех прочих побрякушек этот орден невозможно было не заметить. Или сравниться с ним. Она присуждалась крайне редко исключительно по усмотрению самого Императора. Не много было наград выше этой в Цетагандийской империи. Впрочем, хаут-леди рядом с ним была одной из них. Лорд Хар и ее бы приколол на свой китель, если бы мог, почувствовал Майлз, хотя он завоевал ее уже сорок лет назад. Для лицевой раскраски гем-клана Хар были характерны в основном оранжевые и зеленые цвета; на изборожденном глубокими морщинами лице этого человека узорам не доставало четкости, и в сочетании красным мундиром они ужасно резали глаз.
