Антон Первушин - КФ, ИЛИ «КОСМОС БУДЕТ НАШИМ!» (Антология 2008)
В мешке тоненько взвизгнули.
— Реагирует! — обрадовался Рожнов.
— Ни черта подобного, — сказал Кучкин очень тихо И Напряженно.
В мешке взвизгнули снова.
— Дайте мне. — Шульте деликатно, но решительно отодвинул Рожнова, взялся за клапан спальника и оглянулся на Кучкина. Выглядел начальник экспедиции заметно растерянным.
— Я сейчас заплчу, — сообщил Кучкин деревянным голосом.
— Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?! Вы, двое! — почти крикнул Рожнов.
— Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие, — попросил Шульте. — На нас смотрит Земля.
С этими словами он откинул клапан мешка, схватил Аллена за ногу и потянул наружу.
— Ба-ба-ба! — сказал Аллен. — Ва-ва! Ам!
Шульте выпустил астронавта и отшатнулся.
— Мама… — пробормотал Рожнов. — У него штаны мокрые. Кучкин действительно заплакал.
Тут Аллен заорал и принялся брыкаться. Русские бросились на него, кое-как затолкали обратно в мешок, теперь уже нормальным образом, и притянули к стене ремнями. Астронавт выл и рвался наружу, но ему не давали — сотрясающийся от рыданий Кучкин и совершенно белый Рожнов. Шульте подтянул к себе камеру и сказал в объектив:
— Старт «Осы» нельзя задерживать. Его нужно ускорить. Поднимайте судно так быстро, как это возможно. Земля, вы меня слышите? Почему вы молчите, Земля?
***Шульте не летал больше. И пятью годами позже разбился, в страшной цепной аварии на обледеневшем автобане. Кучкин сказал: командир почуял опасность заранее и мог спастись, но вместо этого нажал на газ.
Кучкину дали небольшой сельский приход, и Рожнов как раз приехал его поздравить. А бывший пилот встретил бывшего инженера словами: здравствуй, командир погиб.
«Послушай, он уже тогда знал, что ошибся? — спросил Рожнов. — Там, на платформе — знал?»
Кучкин слабо улыбнулся. «Глупый. Командир не мог ошибиться. Он должен был выбрать, и только».
«Не понимаю. Как это — выбрать?»
«Ему предложили два пути. Он выбрал тот, по которому человечество зашло дальше. Настрадалось больше. Решил, что добивать почти готовую программу умнее, чем затевать с нуля совсем новую, хоть и очень перспективную. Он был прагматик».
«А что бы выбрал ты?»
«Мне ничего не предлагали. Я же не заглядывал внутрь Железной Девы. А из сна вынес умение чувствовать правду, и только. Мне повезло. Не уверен, что пережил бы этот дьявольский соблазн. Командир тогда спас наши души, разбив тээм-четыре и показав Деве, что ей больше нечего ловить на платформе».
«Хорошо, но мог он выбрать неправильно? А еще представь — вдруг мы бы приняли другой путь, треснули командира по чану кувалдой и утащили вниз? Может, он это вычислил и нарочно лишил нас права выбирать?»
«Скорее всего. Но какая теперь разница? Уже монтируют лунный город. Вот увидишь, все устаканится. Земле был жизненно необходим рывок в космос. Пока люди сидели на поверхности, их так и подмывало разнести друг друга на кусочки — это командир верно подметил. Теперь народы вместе пашут. А говорить со звездами и прыгать через Галактику мы непременно выучимся. Когда-нибудь. Не верю я, что традиционные подходы дадут нам забраться далеко от дома. Хочешь не хочешь, придется выдумать нечто особенное».
«И все-таки, почему командир?.. Ты же знаешь, да?»
«Он сомневался. С первой минуты и до самого конца. Тебе, наверное, больно это слышать, но он врал нам. Врал во спасение, чтобы защитить. На самом-то деле он узнал и понял нечто такое… Невероятное. И ему было очень трудно решить. Логика требовала одного решения, эмоции совсем другого. Он просто не выдержал и сдался».
«Тогда за что мы подставили Чарли? Чего ради он в психушке сгинул, если сам командир так вот бездарно…»
«Еще одна ложь во спасение. А я спрашивал, между прочим — не жалко вам его, ребята?»
«Уроды, — сказал Рожнов. — Я окружен бессердечными уродами».
«Не твоя реплика».
«Ур-р-р-р-р-роды».
— Какого черта? Обязательно надо сверлить прямо над головой у спящего человека?
— Ой, извини. Мне с той стороны не видно. Я думал, ты уже встал.
Кучкин высунулся из спальника.
— Молодой боец должен спинным мозгом ощущать присутствие дедушки! — сказал он сварливо. — Эй! Кто сегодня принесет мне кофе в постель?
— Холодного сока? — раздался совсем рядом голос Шульте.
— Благодарю. Командир, я видел кошмар. Мы все бросили летать. Вы покончили с собой, Рожнов стал алкоголиком, а я священником. Чарли, оказывается, был нормален, это мы его выставили психом.
— Интересный кошмар, — улыбнулся Шульте, протягивая Кучкину поилку. — А было объяснение, почему?..
— Вас замучили сомнения. Меня выгнали за кувалду. А Рожнов ушел просто за компанию. Одна интересная деталь: через пять лет… Нет, получается, через три года уже монтируют лунный город.
— Раньше, — сказал Шульте. — У вас неверные данные. Монтаж начнется еще раньше. А Чарли, к великому сожалению, никогда не поправится. А что господин Рожнов в вашем кошмаре последовал за нами — так я всегда говорил: он настоящий товарищ.
— А как насчет вас?
— Я дальше сверлю? — раздалось из-за переборки.
— Работайте, коллега, — разрешил Шульте. — Все равно шумно.
Дрель взвыла. Кучкин, скорчив недовольную мину, присосался к поилке. Шульте висел рядом и, улыбаясь, глядел пилоту прямо в душу.
— А насчет меня — даже не думайте! — прокричал начальник экспедиции.
— Я не виноват! Это психология! — крикнул Кучкин в ответ. — Старая обида руководила моим кошмаром.
— Обида? На что?
— Зачем вы солгали тогда? Про то, что увидели внутри Девы?
Глаза Шульте заметно похолодели.
— Вы меня уже затрахали, господин Кучкин! Сколько можно?
— Сколько нужно! Это мое чувство правды! Оно требует ответов!
— Засуньте его себе в задницу!!! — рявкнул Шульте. Дрель смолкла, и во внезапно наступившей тишине командный рык начальника, казалось, сотряс платформу.
— Не лезет! — парировал Кучкин.
— Я не понимаю, — сказал Шульте уже спокойнее. — Чем мое чувство правды хуже вашего? У меня оно поддается настройке. Может, вы просто не умеете своим управлять? Или не хотите?
— О’кей, о’кей. Оставим это, командир. Доброе утро.
— Доброе утро, господин Кучкин. С вашего позволения, я вернусь к исполнению служебных обязанностей. Спасибо.
Шульте улетел в инженерный. Кучкин допил сок и решил, что по случаю пережитого кошмара позволит себе еще несколько минут побездельничать.
— Ну, у вас со стариком отношения, — сказали за переборкой, — аж завидно. А что такое «чувство правды»?
— Мы видим, когда врут, — объяснил пилот. — И даже немножко больше.
— А-а… Понятно.
Кучкин расстегнул спальник и уселся.
— Приветствую экипаж станции «Свобода»! — провозгласил он, ловко имитируя женский голос. — Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие! Вы вступили в контакт с иным разумом! Передаем концерт по заявкам! Полковник Кучкин просит исполнить для него любимую песню военных летчиков «Первым делом мы испортим самолеты». А вот хрен вам, полковник Кучкин! Слушайте группу «Айрон Мэйден»!..
Шульте в инженерном модуле пристроился к иллюминатору и смотрел на Землю. Было душно, но не из-за жары, а от несправедливой обиды, нанесенной излишне прямолинейным Кучкиным. Горело лицо.
Да, он тогда солгал. Потому что взял на себя ответственность выбрать — одному за всех. То, что выглядело разумным.
Альтернативы все равно не было.
Дева совершенно не умела разговаривать с людьми. Так она и мыслила не по-человечески! Шульте чуть не спятил от ужаса, бродя по закоулкам ее сознания, — если этот вселенский хаос вообще можно было сознанием назвать. Пока Дева подбирала более-менее понятные мыслеобразы, а люди сами трансформировали их в слова, о какой-то примитивной коммуникации еще можно было говорить. Но когда дошло до серьезного дела…
Дева то ли переоценила способности человека, то ли не знала, что «увидеть и понять» отнюдь не универсальная формула общения. Так или иначе, а Шульте не понял ни-че-го из того, что ему пытались демонстрировать. Дева и вправду искренне хотела наладить контакт, никакой враждебности Шульте не ощутил. Только насмотрелся чертовщины, а когда почувствовал, как его засасывает липкая противная темнота, — выпрыгнул наружу. Может, имело смысл подождать, стерпеть. Но не хватило выдержки. Слишком уж там, внутри, оказалось все чужое, недоступное человеческому восприятию. И холодно там было — до дрожи, до тошноты. Неуютно.
Особенно — по контрасту с волшебным сном.
И первой ответной мыслью было — прекратить, остановить. Любой ценой отогнать страшилище подальше, чтобы оно и других не трогало.
Он сумел оборвать контакт. И это было правильно. Двоих товарищей он спас. Ведь Чарли… Ни одному специалисту на Земле не удалось внятно объяснить, каким образом нормальный человек может так резко потерять рассудок, — если, конечно, не бить его кувалдой по голове. Когда Аллен, выглянув из мешка, уставился на Шульте пустыми глазами, тот понял, чем заканчивается для маленького слабенького человечка экскурсия в ту вязкую темноту.
