Александр Зорич - На корабле утро
– Здравия желаю, товарищ Адмирал Флота Российской Директории! – по уставному приветствовал главкома Поведнов.
– Будет вам… Разрешаю по-простому – Николай Федорович, – кротко улыбнулся Пантелеев.
– Как долетели, Николай Федорович?
– Да мне тут лететь всего ничего было… Я же из Кемерово как раз. К старичкам своим заскочил, проведать, – с этими словами Пантелеев опустился в кресло по центру, которое чудом осталось незанятым – как будто специально дожидалось гостя.
Главком попросил капучино. Затем – разрешения раскурить трубку. (Разумеется, это разрешение было ему выдано с самым подобострастным видом.) По сектору разлился аромат вишневого табака «Новороссийский особый».
Комлев втянул ноздрями сладкий дурманящий запах и… с болезненной остротой ощутил всю важность происходящего. От этого ощущения ему вдруг сделалось дурно.
«На моей ответственности жизни всего экипажа „Ретивого“… На моей совести – судьба прорыва Х-блокады… Если все пойдет наперекосяк, свидетелем моего позора станет сам главнокомандующий… И в этом случае мне останется только одно: застрелиться.»
Желудок Комлева отозвался этим мыслям мощным, жгучим спазмом.
Перехватило дыхание.
– Я отойду, пожалуй… на минутку, – пробормотал побледневший Комлев и нетвердой походкой направился к туалетным комнатам.
Дверь кабинки мягко затворилась. Он наклонился над сияюще-белым, неестественно чистым даже для штаба, кратером унитаза. Закрыл глаза.
Его вырвало гранатовым соком напополам с кофе.
Комлев распрямился. Вытер губы туалетной бумагой. Сделал глубокий вдох. Еще один.
Медленно, из самой глубины его личности, поднималась упругая волна протеста.
«Да что же это со мной? Расклеился, как призывник-срочник! Да я же звездолет „Снегирь“ вручную на астероид сажал! А тогда, в системе Дромадер… Ведь из нашего „Святослава“ джипсы всю атмосферу выпустили… Сидели там, последними кислородными патронами сопели восемнадцать часов… Так вот тогда меня блевать не тянуло! А сейчас – тянет! Подумаешь тоже, начальство… Надо взять себя в руки! Не дай Бог, увидела бы меня сейчас Любава…»
После этого внушения стало полегче. Комлев вернулся в восьмой сектор и скромно сел на свое место.
За время его отсутствия кое-что произошло. На экране расползалась квадратиками (узкий канал, низкое разрешение) и без того квадратная физиономия командира фрегата «Ретивый» капитана третьего ранга Часомерского.
– …в норме. Через тридцать секунд начинаем разгон для Х-перехода по заданному маршруту. Действовать будем согласно скорректированным планам. А именно: сорок минут радиотехнической и оптико-электронной разведки окрестностей Тэрты из второй точки либрации системы Тэрта-Макраны, затем – разведка неопознанного объекта, обнаруженного «Вещим Олегом». Соответственно, выход из зоны Х-блокады намечен на 13.00 по стандартному времени. У меня все.
Заговорил главком Пантелеев.
– Знаю, трудное дело вам предстоит. Но ведь не напрасное! В блокаде-то этой гражданское население, миллионы гражданских. И наших ребят множество. Только представить себе, до чего это пакостно – под ксеноколпаком сидеть со связанными руками. Без подкреплений, без весточки из метрополии… Словом, желаю вам мужества и удачи!
– Спасибо, товарищ Адмирал Флота! – ответил растроганный Часомерский спустя четыре минуты.
Сеанс живой связи закончился.
После него с интервалом в две минуты, ретрансляцией через тяжелый авианосец «Слава», поступали только данные телеметрии с борта разгоняющегося фрегата.
Учитывая запаздывание, в ту минуту, когда пришел последний, седьмой пакет, на «Ретивом» уже сработали люксоген-детонаторы.
Еще через три минуты с борта «Славы» подтвердили, что наблюдали штатный вход фрегата в Х-матрицу.
Только после этого напряженное молчание в восьмом секторе разрядилось несмелыми возгласами облегчения. Хотя, конечно, радоваться было рано: вот выбросит сейчас «Ретивый» со смещением в световую неделю от точки входа…
И это будет еще хорошо, если корабль сможет самостоятельно сообщить о неудаче! А если не сможет? Придется уповать только на феноменальную зрячесть «Вещего Олега», который уже сейчас, вот в эти самые мгновения, приступил к сканированию небесной сферы с целью обнаружения аварийного фрегата…
«Впрочем, – одернул себя Комлев, – световая неделя это световая неделя. Если и правда случилось худшее, обнаружить „Ретивый“ визуально удастся только через семь дней…»
– Погрузился в Х-матрицу – ну и славно… – задумчиво резюмировал Пантелеев. – Пока суд да дело, доложите мне, товарищи, обстановку по системам Макран и Шиватир со всеми мыслимыми подробностями.
Поведнова два раза просить не надо было. Он говорил без остановки минут сорок. Главком слушал, не перебивая. Похоже, Поведнов не был к этому готов и последняя часть доклада давалась ему с трудом. Он начал запинаться, потеть, повторяться и даже затребовал коньяка, как он выразился, «для взбодрения».
Окончив, он грузно плюхнулся в свое кресло, откинулся на его пухлую спинку и укоризненно улыбнулся коллегам по отделу. Мол, видели, как я тут за вас отдуваюсь?!
По непроницаемому лицу главкома было невозможно разобрать, какое впечатление на него произвел доклад. И главное, черт с ним с докладом, но что адмирал думает о положении дел? Может, отдел «Периэксон» пора расформировывать за профнепригодностью?
Наконец Пантелеев сформулировал первый вопрос.
– Так вы значит уверены, Лука Святославович, что этот новообрященный объект, который вы так изысканно нарекли архонтессой, действительно является источником Х-блокады?
– По крайней мере, его размеры хорошо согласуются с расчетами, сделанными в НИИ Х-движения, – развел руками Поведнов.
– И что, там один объект такой? Других не обнаружено? Точно?
– Нет, не обнаружено.
– А по системе Шиватир?
– В системе Шиватир условия наблюдения заметно хуже, чем в окрестностях двойной звезды Макран. По этой причине у нас, считайте, нет достоверных данных… Похожие объекты там пока не нарисовались. Но это ни о чем не свидетельствует!
– Положим, вы правы: архонтесса во всем виновата. Это значит, если мы ее уничтожим или, по крайней мере, повредим ее транслюксогеновый контур, Х-блокада исчезнет. Верно?
– Согласно теории, – кивнул Поведнов.
– Ну и что, вы уже придумали, как нам ее упромыслить? – с хитринкой спросил Пантелеев.
– Откровенно признаться, еще не начинали. Информация свежайшая. Не имели ни минуты на раздумья!
– Вот и давайте сообща способ изобретем. Чтобы наверняка и побыстрее.
– Предлагаю заслушать мнение Лопухова. Он у нас специалист-взрывник по крупным ксенообъектам.
– И что же он взорвал? То есть что же вы взорвали? – спросил Пантелеев, поворачиваясь вместе с креслом к бледному, как мел, и начисто лишенному миловидности мужчине, который сидел позади него (Комлев заметил, он появился в ЦОЗ совсем недавно).
– Я… Собственно, я… – Лопухов встал и, терзая подвернувшуюся сигаретную пачку, заговорил. – Взорвал… флагман джипсов под кодовым наименованием «Эльбрус». Был уничтожен по нашим рекомендациям… Непосредственным исполнителем выступали торпедоносцы с «Трех Святителей» под командованием Яхнина. Тогда он был, кажется, капитан-лейтенант…
– Ошибаетесь. Яхнин, хотя и командовал одной эскадрильей, уже имел звание капитан третьего ранга, – с ангельской улыбкой уточнил Пантелеев.
«Ну и память у главкома!» – с восхищением отметил Комлев. Впрочем, не он один.
– Конечно же, атаку на «Эльбрус» я помню, – добавил Пантелеев. – Достойный был эпизод. И какого же вы мнения, товарищ Лопухов, по поводу архонтессы?
– Во-первых, своими размерами она значительно превосходит «Эльбрус». Равно и любой другой звездолет-астероид джипсов. Вероятно, в семьдесят-сто раз по каждому геометрическому размерению. Это очень усложняет задачу. Я бы даже рискнул охарактеризовать ее как лежащую на границе выполнимого…
– Ничего себе! – неподдельно удивился главком. – Продолжайте.
– Когда мы работали с «Эльбрусом», в нашем распоряжении имелись исчерпывающие данные спин-резонансного сканирования с разрешением порядка дециметра. Это позволило нам вскрыть расположение всех двигателей и энергетических установок на борту астероида джипсов, а также структуру тоннелей, соединяющих его, так сказать, машинный зал с поверхностью… По архонтессе жизненно необходимо иметь подобную информацию. Извините за вульгарную аналогию, чтобы убить слона несколькими пулями, необходимо точно знать, куда именно стрелять. Только тогда будут шансы на успех. В противном случае только испортишь шкуру и разъяришь животное… Так вот, архонтесса пока что представляется этаким сферическим слоном в вакууме, об анатомии которого мы не знаем ничего. Где глаза, где мозг, где сердце? Ничего!
