Андрей Ливадный - Мост через бездну
Такая практика не могла продолжаться вечно: рано или поздно внутрисемейные браки должны были дать свои уродливые всходы, и первым тревожным сигналом в этом смысле стал отец Араманта и Джона.
Он был безупречен физически, но умственные способности Андрэ оставляли желать лучшего. Данный факт не укрылся от его собственного отца, и тот, нарушая вековые традиции, отказался от зачатия второго ребенка, отверг генные технологии, решив, что настала пора влить в жилы наследников корпорации свежую кровь.
Так в Башне появилась мать Джона: Тея Митчел[6].
Она родила Андрэ двух сыновей, здоровых, крепких, свободных от пороков кровосмешения, но таких разных по характерам, что братья плохо уживались между собой. Старший — Арамант внешне был очень похож на отца, которого втайне презирал за тупость и надменность, но внутренний мир мальчика не имел ничего общего с родителем: он рос умным, вдумчивым, любил созерцательность и одиночество, рано начал вникать в тонкости кибернетических технологий, проявляя живой интерес к принципам управления огромной промышленной империей.
Безусловно, Арамант был способен вдохнуть в корпорацию новую жизнь, но, пока он рос, «Киберсистемами» управляла Тея Митчел, — Андре Сент-Иво явно не дотягивал даже до уровня бизнесмена средней руки.
Собственное безволие, сладострастие и неспособность вести дела корпорации, сильно задевали Андрэ, — он желал постоянно обладать Теей, но мать Джона, когда-то покоренная и очарованная молодым, богатым женихом, попав в условия Башни, быстро рассталась с иллюзиями. Она презирала Андрэ, он же мечтал подчинить ее свой извращенной воле, и это послужило причиной покушения на нее, но не в стенах Башни, где все контролировалось глобальной системой безопасности, а во время делового визита на одну из планет Окраины.
Выстрел снайпера был рассчитан так, что Тею успели спасти… только никто не догадывался, что она выжила, попав по прямому указанию Андрэ в руки генных инженеров Зороастры.
Мстительный, недальновидный, себялюбивый — он надругался над женой, заплатив баснословную сумму за ее «лечение» с одновременной трансформацией в послушную биологическую куклу. В итоге Андре Сент-Иво получил именно то, о чем мечтал — послушную, безропотную рабыню, которая выполняла все его желания*, не утратив при этом качеств деловой женщины. Изменившаяся Тея продолжала в критических ситуация решать все вопросы, связанные с управлением корпорацией, но для детей она умерла, и Андрэ, опасаясь случайного раскрытия своей тайны спрятал изменившуюся Тею в недоступных для них помещениях Башни, из предосторожности погружая ее в криогенный сон.
Потом пришел и его черед занять свое место в родовой усыпальнице.
Власть над «Киберсистемами» перешла в руки молодого, энергичного Араманта. Джону к тому времени исполнилось двадцать пять лет, и он, вырвавшись, наконец, из Башни, вел жизнь богатого молодого повесы. Митчел предпочел носить фамилию матери, он не хотел даже вспоминать о Гермесе, где прошло его мрачное, одинокое детство, и только настойчивые требования Араманта заставили его вернуться сюда, после того как на планете Флиред произошел глобальный сбой десятитысячной партии биороботов, клонированных на заводах корпорации с матрицы «КОРГ».
Нужно сказать, что генетическими прототипами для изделий, поступающих в массовое производство, чаще всего служили сами Сент-Иво. Данную практику ввел еще Эрлих, — тысячи, миллионы биороботов, как две капли воды похожих на правителей Гермеса, служили для последних идеальным прикрытием в случае внезапного краха, — когда твоя ДНК совпадает с геномами человекоподобных машин, нетрудно раствориться в их числе, обманув не особо дальновидных преследователей.
Конечно, до таких крайностей не доходило, но практика создания облика киборгов «по образу и подобию» прочно укоренилась среди традиционных технологий Башни.
Джон, например, находил это отвратительным. Киборги последних серий внешне не отличались от него самого, и Митчел каждый раз с вздрагивал, встречая на иных планетах свои биологические копии, клонированные на механические эндоостовы. Подобные встречи всегда ставили его в неловкое, дурацкое положение.
Впрочем, это была лишь одна из многих причин, по которым он ненавидел все связанное с мрачным уступчатым сооружением, а особенно с расположенной в цоколе усыпальницей, где ждали триумфального часа своей реинкарнации несколько поколений Сент-Иво.
…
Свой последний визит сюда он запомнил навечно.
— Наша корпорация распростерлась на половину освоенной человеком Галактики. — Говорил Арамант стоя у панорамного окна на верхнем этаже Башни. — Основные предприятия базируются в ста двадцати развитых системах, — это не учитывая научных центров и вспомогательных производств. Финансовый оборот «Киберсистем» исчисляется триллионами кредитов. Корпорация процветает, но я провел собственный анализ и пришел к удручающему выводу: мы стоим на краю пропасти. Еще один шаг вперед приведет к неизбежному краху.
— Не понимаю тебя, брат. — Ответил Джон, который никогда не пытался вникать в тонкости семейного бизнеса.
— Я объясню. — Кивнул Арамант. — По моему убеждению, корпорация уже сейчас находится в стадии противостояния с остальным человечеством. И дело вовсе не в конкуренции. Нам действительно нет равных на галактическом рынке робототехники, но… мы исчерпали себя в создании механических и, особенно, — биомеханических устройств. — Он говорил ровно, сдержанно, будто речь шла не о грядущем крахе огромной промышленной империи. — Все, дозволенное нормами человеческой морали и галактического права, уже создано и доведено нами до совершенства. Отсюда вывод: дальнейшее развитие «Киберсистем» лежит за пределами юридического и морального фола.
— И что ты собираешься предпринять? Зачем ты вынудил меня вернуться на Гермес?
— Я планирую продажу всех головных предприятий корпорации конкурирующим фирмам. — Спокойно ответил Арамант. — Только не перебивай, сейчас я объясню тебе смысл, скрытый в подобном шаге. — Предупредил он и продолжил, прохаживаясь вдоль поделенных на сектора панорамных окон:
— Как я уже сказал, мы стоим у черты, за которой нас ждет либо кризис перепроизводства дозволенных, но морально устаревающих моделей, либо дальнейшее развитие, автоматически вступающие в конфликт с законами и этикой. Ни одно, ни другое недопустимо. Я долго размышлял над этим, и пришел к выводу, что из сложившейся ситуации существует лишь один выход: продажа наших производств и вспомогательных исследовательских центров трем десяткам избранных мною фирм. Подобный шаг вдохнет в деятельность конкурирующих компаний новый смысл. Они неизбежно ухватятся за перспективу развития и начнут движение вперед, но ломка стереотипов будет очень болезненна, особенно если учитывать консерватизм Центральных Миров, составляющих костяк Конфедерации Солнц.
Видимо Арамант продумал все до мелочей.
— Продав предприятия, мы не теряем ничего. — Продолжал он. — Нам заплатят огромные деньги, которые будут использованы по назначению. Исчезнув из поля зрения Галактического сообщества, мы спокойно переждем бурю, которая неизбежно грянет уже в ближайшие годы. Для меня важно, что не «Киберсистемы», а другие корпорации преступят закон. Конфликт Центра и Окраины неизбежен. Впрочем, я не думаю, что грянет тотальная война. Скорее это будет цепь локальных конфликтов.
Он ненадолго задумался.
— Тем временем мы, — я имею в виду комплекс Башни, — никем не опознанные, на существующем тут уникальном оборудовании, будем разрабатывать принципиально новую продукцию, с тем, чтобы возродится из небытия в тот момент, когда другие фирмы расчистят нам дорогу.
Джон, выслушав брата, пожал плечами.
— Тебе виднее Арамант. Возможно, твой план гениален, но я, по-моему, уже говорил тебе, что не играю на данном поле…
— Играть будут все. — Жестко оборвал его брат. — К сожалению, у меня нет необходимого лимита времени на предварительную подготовку. Из-за ситуации с нашими изделиями, сложившейся на Флиреде*, лавина событий может сорваться в любую минуту, но в данный момент я еще не готов к быстрой и эффективной ликвидации «Киберсистем». Мне попросту не разорваться на части, — пояснил он, — а привлекать людей посторонних, как ты должен понимать, еще хуже, чем форсировать события в одиночку. Поэтому я вызвал тебя и собираюсь пробудить наших драгоценных старцев — все поколения семьи Сент-Иво очнуться от сна и будут помогать мне в ликвидации производств.
…Это была роковая ошибка Араманта.
Он думал о них как о заинтересованных лицах, но просчитался. Старческие рассудки, выпущенные из ледяного узилища, прежде всего, интересовались собственной выгодой, их обуревали пороки и страсти, они грезили не будущим величием возрожденной корпорации, а сиюминутными страстями, словно изголодавшаяся свора монстров, жаждущих утолить свой неуемный голод…
