Кардин Клоуз - Принцип Пандоры
Ответа не последовало, но корабль затих.
– Этого нам еще не хватало, – устало вздохнул Спок, – сколько человек на борту?
– Один, сэр. Всего лишь один.
– Думаю, он не сможет убежать или предупредить кого-либо о нашем присутствии, а потому не представляет для нас никакой опасности, мистер Зулу. Не открывайте огонь, пока он не даст вам на это серьезных причин.
– Есть, сэр, – недовольно ответил Зулу, сожалея о том, что невозможно сейчас же освободиться от вражеского присутствия. Именно в этот момент раскрылись двери лифта и на мостике появился Маккой.
– Так вот мы где? Разве я мог подумать, что поднимусь сюда и увижу…
– Доктор, ваше присутствие здесь необязательно и только отвлекает членов экипажа. – Спок одел наушники внутренней связи. – Саавик, – произнес он, – докладывай транспортной каюте. Время пришло.
– Время чего? Ведь вы не возьмете ее с собой, туда? – Маккой шел следом за Споком к лифту, – Спок, это совершенное безумие! Это не…
– Помолчите, доктор. Мистер Зулу, корабль остается на вашу ответственность.
Когда Зулу занял капитанское кресло, на мостике установилось неестественная тишина. Не выдержав неуютного молчания, Чехов повернулся к Зулу:
– Слушай, у меня очень плохое предчувствие…
– Успокойся, друг. Мы выполняем приказы и не имеем права их оспаривать.
И Зулу не оспаривал, нисколько.
* * *– Есть, мистер Спок, – Саавик, отключив наушники, открыла нижний ящик своего стола. Нож лежал на месте, спрятанный в чехол от ножниц. Взяв его в одну руку, второй она сжала камень, с силой сдавила его в кулаке, и он, раздавленный, просыпался песчинками сквозь пальцы в ящик стола. Туда же она решительно бросила и нож, резко задвинула ящик и вышла из каюты.
Дверь на ключ она закрывать не стала – теперь это не имело значения.
– Седьмая палуба, – проговорила Саавик в диктофон лифта. Когда дверца открылась, она шагнула в коридор, ведущий к транспортной каюте, ей хотелось повернуться и убежать. Но она и так убегала всю свою жизнь. Хватит.
Спок уже ждал.
Ее ждал весь Хэллгард.
* * *«Энтерпрайз» запаздывал.
Кирк снова и снова проверял вычисления, говоря себе, что цифры ничего не значат, и сообщение от корабля может поступить в любой момент. Но каждая последующая минута несла разочарования, и он сыпал проклятия в бесполезной ярости, в безопасности своей тюрьмы-клетки, мечтая о трудностях, риске, о чем-нибудь, что изменило бы его положение. Но эта ловушка захлопнулась только за его спиной. И такое существование никому не приносило пользы, минуты текли медленно, а единственную опасность представляло поле сражения в его собственном мозгу. В самые тяжелые минуты побеждала паника, и он думал, что больше никогда не откроется дверь, никогда он не увидит знакомые лица, никогда ему на плечо не ляжет теплая ладонь живого человека. Этого не будет никогда… Никогда в жизни.
Но потом он прикладывал последние слабеющие силы, чтобы вернуть надежду, воображение, это был единственный шанс выжить, не сойти с ума. Голос стал глуше, руки, не переставая, дрожали. Он забывал о еде и уже давно перешел грань наивысшей усталости. Если он и спал, то не помнил и не ощущал этого. Настоящее сузилось до грани комнаты 2103 и двух компаньонов. Еще один день катился к закату, день, который принес неудачу еще трем гипотезам.
– Сэр, вы хорошо себя чувствуете? – с тревогой в голосе спросил Кински.
– Да, адмирал, действительно, – Ренн внимательно смотрела на Кирка с экрана. – Почему вы не делаете перерыв в работе?
– Зачем? Это вас нервирует, доктор? – улыбнулся Кирк.
– Нет, конечно, сэр. Просто вы выглядите переутомленным. Вам следует слушаться доктора. Когда в последний раз вы спали и ели?
– Вы выполняете свою работу, доктор, я – свою.
Ренн, неодобрительно покачав головой, вернулась к исследованиям, но Кински не хотел оставлять его в покое:
– Адмирал, у вас есть свободная минутка?
– Так случилось, – хмуро и немного насмешливо, ответил Кирк, – что есть.
– Знаете, я много думал о том, что буду делать, если мне когда-нибудь удастся выйти отсюда.
– Вполне нормальные мысли, Кински. Но ты прекрасно справляешься со своей работой.
– Спасибо, сэр. Это не из-за работы, это из-за меня. Как вы считаете, люди должны заниматься тем, что у них хорошо получается? Даже если им приходится поступаться карьерой? Даже если это означает… оставить Звездный Флот?
– Сомнения тоже вполне нормальные, Кински. Ты пережил стресс. Сейчас неудачное время для принятия решений, – предупредил Кирк. – Что бы еще ты хотел делать?
– То, что и раньше, – смутившись, отозвался Кински, – видите ли, сэр, когда я был моложе, я моделировал… компьютерные игрушки. Я стал заниматься этим с четырнадцати лет, но потом поступил в Академию, а там не было времени…
– Игрушки, Кински! Я не ошибся, говоря, что мне знакома твоя фамилия! – Кирк с интересом взглянул на взволнованного молодого человека. – Так это ты сделал петлю бесконечности?
– Да, сэр, – лицо юноши озарила широкая счастливая улыбка. – Это одна из моих лучших игрушек. Вы о ней слышали?
– И даже играл. Мой первый офицер, вулканец, нашел все шестнадцать решений.
– Семнадцать, сэр. Какой-то паренек из Айовы выискал в этом году еще одно. Кажется, изобретать игрушки мне удавалось лучше, чем служить Звездному Флоту. Вы правы: настоящее дело может быть разным. Поэтому, если мы останемся живы, я уеду домой и стану заниматься производством игрушек. Понимаете, о чем я?
– Да, – Кирк вздохнул, – прекрасно понимаю. И я хочу тебе кое в чем признаться, Кински. В твоем решении уйти из Звездного Флота нет ничего постыдного. Да, да, я именно это и хотел сказать. Никогда не бросайся в любое дело очертя голову. А после того, как все это закончится, хорошенько подумай, ведь здесь ты тоже очень нужен. Тогда, спокойно разобравшись, ты сделаешь правильный выбор. В этой жизни, мистер Кински, постыдно только одно: не делать того, для чего ты рожден. И если ты нашел свое призвание, не позволяй никому отобрать его у тебя.
– Да, – произнес Кински, и в его голосе зазвучала уверенность, – я так и сделаю, адмирал, спасибо вам.
– Пожалуйста, мистер Кински. – На панели Кирка загорелся красный огонек: впервые за два дня он потребовался зачем-то Ногура. «Энтерпрайз»?
… – Извините, мне нужно срочно отключиться от вас. Не вешайте нос, Кински, все еще будет хорошо.
– Да, сэр.
В ту самую секунду, как Кирк увидел на экране лицо Ногура, он понял, что лучше не будет, лишь намного хуже…
– Адмирал…
– Джим, – хмуро произнес Ногура, – в 09-20 мы получили официальное распоряжение Империи. Были устроены дебаты и голосование в Совете. Серьезность опасности, неудачи научных решений – все сыграло свою роль. Даже Сарэк не смог убедить их, что возможен мирный исход. Вся вулканская делегация демонстративно покинула зал заседания.
– Значит, мы открыли войну? – комната вокруг Кирка, казалось, поплыла.
– Откроем. Совет возглавил тактические операции. Военные группы будут отвезены в Нейтральную Зону с десятой звездной базы…
– Но мой корабль все еще там! У него не будет шанса!
– Джим… С самого начала шансы были сведены к нулю. Спок знал это. «Энтерпрайз» пошел ва-банк. Мы бы уже услышали о них, если бы…
– Они живы, адмирал! – услышал Кирк собственный крик, чувствуя, что нервное напряжение и усталость подводят его. – Еще прошло недостаточно времени, чтобы делать выводы… – Жалость в глазах Ногура разозлила его. – Я бы знал, если бы… черт возьми, они живы!
– Докажите это Ригельским мирам, Джим, докажите это биллионам тех, кто умрет, если будет предпринята еще одна попытка испытания данного оружия. И скажи это Федерационному Совету. Мы выполняем его волю, или ты забыл? И ради бога, Джим, возьми себя в руки! Ты должен был предполагать такой исход.
– Время, Гейгачиро, – Кирк старался говорить убедительно, – дай Споку немного времени. Это все, о чем я прошу.
– Джим, по-моему, ты не уловил ситуацию. Наш город мертв, и когда поступит приказ, ни один корабль там не окажется, или ты хочешь, чтобы я потерял мандат члена Совета?
– Да… то есть, нет! Я… – Кирк боролся с усталостью, уже затмевающей его разум, – я просто хотел сказать, не поддавайся течению. Приказы Звездному Флоту исходят непосредственно от тебя. Пока жив мой корабль, есть шанс остановить безумие. Неужели это не стоит каждой секунды, которую ты выпросишь, позаимствуешь, украдешь, наконец?
– Меня не поддержит ни один офицер.
– Я поддержу! – Это было все равно, что хвататься за соломинку, но может быть… Даже сидя в Вольте, может быть, он все-таки что-нибудь изменит! – Послушай меня, Гейгачиро! – взмолился он, – когда корабли займут свои позиции, Зона будет защищена. Ты найдешь способ задержать приказ, а я… – отступления назад не было, и неожиданно слова полились очень легко, – а я соглашаюсь на перевод с корабля в Управление! Ты получишь мою поддержку. Это кое-что значит, адмирал!
