Дэвид Файнток - Надежда узника
– Скоро надо будет сделать привал, – сказал Алекс, тяжело дыша.
– Рано, – ответил Толливер.
– Тогда я перевяжу мозоли.
– Ладно, только быстрее. – Толливер тихо выругался, опустил носилки на землю, обернулся, заметил, что я открыл глаза, и сообщил:
– До темноты остался всего час, а мы не прошли и двадцати километров. Если мы не доберемся до дороги завтра, не знаю, хватит ли у нас сил нести вас.
– Завтра часть пути я пройду сам, – пообещал я.
– Курам на смех! – Толливер в досаде отвернулся. В следующий раз я проснулся среди ночи у костра. Рядом на надувном матраце, накрывшись кителем, спал Алекс. По другую сторону костра в одной рубашке спал Толливер, свернувшись от холода калачиком. Я поправил на себе китель, полежал с открытыми глазами и снова заснул.
Проснулся я от легкого толчка.
– Хотите кофе? – спросил Алекс.
Я кивнул, осмотрелся, щурясь от утреннего солнца. Земля еще не успела нагреться. Я поправил китель на плечах и в ногах, попытался сесть, удивляясь, насколько мой китель подрос за ночь, и вдруг понял, что их две штуки.
– Это мой китель, – сказал Толливер, глядя на мое копошение.
– А как же вы… – залепетал я.
– Вам он был нужнее.
Я вспомнил ночную картину: бедняга Толливер лежит на матраце в одной рубашке, сжавшись в комок. Опять страдает из-за меня!
– Спасибо, – пробормотал я, краснея.
– В Академии нас учили: делись всем, не только одеждой, – вяло улыбнулся Толливер.
– Странно, что вы обо мне заботитесь.
– Если бы вы умерли, мне пришлось бы объясняться перед следственной комиссией, – сардонически ответил он.
Пока Алекс и Толливер укладывали вещи, я сумел встать и дойти до кустов, чтобы облегчиться. Но вернулся я совершенно без сил и не стал спорить, когда мне предложили лечь на носилки. Включил рацию. Ни орбитальная станция, ни Сентралтаун по-прежнему не отвечали.
– Сколько нам осталось? – спросил я.
– Кто его знает? – пожал плечами Толливер. – Может, десять, а может, и тридцать километров.
– У нас совсем мало еды, – заметил Алекс.
– Значит, надо быстрее выйти к дороге, – заключил Толливер.
Когда мы остановились для отдыха, Алекс, морщась от боли, сцепил ладони, спрятал их между колен.
– Покажи, – потребовал я.
– Все нормально.
– Покажи! – приказал я.
Алекс нехотя смотал с кистей носовые платки, протянул мне раскрытые ладони. Они были в кровавых мозолях.
– Господи! – Я выкатился из носилок на землю.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Толливер.
– Идти, – твердо сказал я.
– Вы слишком слабы.
– У меня всего лишь бронхит. Это ерунда.
– Не валяйте дурака, Сифорт. Я встал на колени, потом на ноги.
– Три наряда! – приказал я, стараясь не пошатываться.
– В задницу эти наряды! – Толливер бесстрашно смотрел мне прямо в глаза. – Вы же не можете идти! Если вы пойдете сами, мы никогда не выйдем из этого леса! А если и выйдем, то какой ценой?! Может быть, ни Военно-Космических Сил, ни Сентралтауна уже не существует. Кого тогда волнуют ваши чертовы наряды?
Я подошел к нему на ватных ногах.
– А как же присяга? Долг? Офицерская честь? – спросил я, задыхаясь.
– А почему я вытаскиваю вас отсюда?! Сифорт, вы сломали мне карьеру, отняли будущее, а я, выполняя долг, спасаю вас! Лучше бы вы убили меня! Отстаньте от меня! – Он презрительно отвернулся.
Толливер был прав.
– Оставим носилки, – смягчился я. – И кители, и все остальное. Возьмем только воду и рацию. Вы с Алексом будете вести меня по очереди. Если так не сумеем дойти до дороги, тогда пойдете без меня.
Толливер лишь кивнул. Обида все еще душила его.
– Я смогу нести…
– Не надо, Алекс, – прервал я друга. – Лучше веди меня. Не спорь, побереги силы.
К своему стыду, я не мог идти, даже опираясь на Алекса. Ему пришлось волочь меня, почти нести на себе, продираясь сквозь заросли. Мои легкие болели, но я решил не останавливаться ни при каких обстоятельствах. Впрочем, попросить об остановке у меня просто не было сил.
Солнце неумолимо спускалось к горизонту. Мы все чаще останавливались для отдыха, и тогда я стоял, прислонившись к дереву, не решаясь сесть из страха, что потом не смогу встать.
– Скоро стемнеет, – уныло сказал Алекс.
– Все равно пойдем, – с трудом вымолвил я.
– Мы не сможем…
– Нам хватит лунного света. Будем идти, пока не дойдем до дороги, иначе… – Я так и не закончил фразу.
Моя бравада исчезла вместе с солнцем. Сил совсем не осталось. Окончательно я не падал духом только благодаря поддержке товарищей. Наконец я жестом попросил об отдыхе, прошептал:
– Пить.
Я вливал живительную влагу в горло, пока не опорожнил бутылку до дна.
– А где вторая бутылка? – наивно спросил я. – Алекс, разве ты не хочешь пить? Алекс молчал.
– Она давно кончилась, – ответил вместо него Толливер.
А мне даже в голову не пришло поделиться с ними хоть каплей.
– Господи! Простите меня, – прохрипел я.
– Может быть, еще набредем на ручей. А если нет? Какой же я эгоист! Если они выбьются из сил, тогда и я останусь в этом лесу навеки.
– Надо идти, – хмуро сказал Алекс.
Еще час мы продирались сквозь густые кусты. Меня все чаще мучили приступы кашля. Я начал посматривать по сторонам: нет ли где полянки? Пусть меня оставят на ней, а сами идут дальше.
Если раньше меня волокли, а я перебирал ногами, то теперь я не мог даже этого. Меня приходилось нести. Избавившись от тяжкой необходимости двигаться, я немного пришел в себя, в голове прояснилось. Я даже сумел отчетливо произнести:
– Когда найдем поляну, я останусь, а вы пойдете дальше.
– Я останусь с вами, – сказал Алекс.
– Нет. Ты пойдешь с Толливером. Вернешься за мной с подмогой.
Алекс упрямо завертел головой.
– Пойдешь! – тверже сказал я ему, повернулся к Толливеру. – Толливер, слушайте приказ. – Отдышавшись, я договорил:
– Когда мы найдем поляну, вы пойдете вдвоем с Алексом. Старайтесь оставлять по пути метки, чтобы потом найти обратную дорогу. Вернетесь за мной со спасательным отрядом. Подтвердите приказ.
– Есть, сэр. Приказ понят.
– Я вас не оставлю! – в отчаянии воскликнул Алекс.
– Алекс… мой отец… Он в Кардиффе, Уэльс. Сообщи ему.
– Он бредит, – сказал Толливер. Видимо, мое лепетание действительно походило на бред.
– Замолчите, Толливер. – Меня мучила одышка. Сделав несколько вздохов, я смог продолжить:
– Алекс, сообщи ему…
– Мистер Сифорт, я смогу позвонить ему не раньше, чем вытащу вас отсюда.
– Скажи отцу… – Я замолчал, пытаясь поймать ускользающие слова.
Наконец Алекс неосторожно спросил:
– Что сказать?
– Скажи… что я пытался.
Алекс застонал. Ничего, главное – дойти до поляны, заставить Алекса оставить меня там и идти дальше. Это последнее, что я могу для него сделать.
Я сглотнул, и вдруг меня охватил страшный приступ кашля. Алекс и Толливер хмуро ждали. Кое-как я сумел остановиться, отдышался. Мы снова тронулись в путь, снова нас цепляли шипы и хлестали ветки. Глаза привыкли к тусклому свету двух лун – Мажора и Минора. Впереди показался более яркий свет. У меня затрепетало сердце. Несомненно, там впереди поляна. Наконец мои товарищи избавятся от мучений.
– Я останусь там, где свет.
– Позвольте мне остаться с вами, – умолял меня Алекс.
– Нет, – прохрипел я.
– Я ведь полное ничтожество без вас, как вы не понимаете! Вы владеете моими воспоминаниями. Я сжал ему руку, требуя повиновения.
– Ради меня, съезди в Кардифф. Ты обязан, – приказал я.
Кусты стали гуще, трава – в человеческий рост. Наконец все это кончилось, мы вышли на поляну шириной метров тридцать.
– Сбросьте меня здесь, – попросил я.
– Лучше посадим под деревом, – сказал Толливер.
– Ладно, – согласился я, рассудив, что несколько шагов не играют большой роли. N
Они пронесли меня по поляне к деревьям, за которыми оказался кювет.
За ним была плантаторская дорога.
12
Дрожа от ночной прохлады, я лежал на траве, положив голову на колени Алекса. Толливер, спрятавшись на обочине в кустах и замаскировавшись ветками, наблюдал за дорогой. С каждой минутой мне становилось труднее дышать. Обмотав кровоточащие ладони платками, Алекс вытирал льющийся с меня ручьями пот. Анни начала ставить мне на голову холодный компресс. Я отталкивал ее, но она отвела в сторону мою слабую руку и вытерла мне лоб.
– Ты болен, Никки, – приговаривала она, – мы будем заботиться о тебе.
– Я бросил тебя, – сказал я.
– Все хорошо. Самое трудное позади. – Склонившись надо мной, она поцеловала меня в щеку. Алекс сжал мне руку.
Полный мрак. Тяжкий бред. Бесконечная тень гнева Божьего. Как болит грудь! Задыхаясь, я уплывал от друзей в бездну.
– Как он себя чувствует?
– Трудно сказать. Кажется, спит. Ну почему вокруг никого нет?! Проклятье Господне!
