Ира Андронати - Малой кровью
Она лезла, лезла вверх, лезла, уже ничего не видя, кроме этого вымпела, а вскоре перестала видеть и его…
Когда Юлька выбралась наружу, там была ночь. Штук десять — хотелось сказать: «человек десять» — енотов сидели в кружок вокруг костра. Над костром висел закопченный чайничек…
Она стряхнула с себя остатки сна и села. И как прикажете эти сны толковать? По Мерлину, по Фрейду или по девице Ленорман?..
И что же ей показалось таким важным в этом сне?
Она еще раз, теперь уже сидя, закрыла глаза и сосредоточилась. И тут же поняла: все это время, пока крутились какие-то события, она опять ощущала себя этаким «колокольчиком», объектом чужого пристального внимания. А сейчас…
Нет.
Или она просто не может сосредоточиться?
Проклятие… ни в чем нельзя быть уверенной…
Юлька встала на ноги, чувствуя, что внутри все еще крутится вхолостую моторчик, уносивший ее от погони. Умылась холодной водой из бутылки, но от этого стало зябко и нервно. Следовало бы перекусить, вчера она в придорожном китайском кафе поела и еще купила с собой контейнер какой-то вкусной еды…
Вспомнила. Еноты сидели в кружок вокруг костра, а вокруг них поднимались горы рисовых зерен — тех самых, на которых выцарапано все, что когда-либо было написано на бумаге, все знания человечества. И эти рисовые зерна еноты держали в горсточках и грызли по одному…
Досада от исчезновения вековой мудрости — и выкручивающее желудок чувство абсолютного голода. Юлька потянулась к рюкзаку…
Рюкзака не было!
На миг Юлька как будто исчезла, а потом из ничего возникла вновь, здесь же, но уже совсем другая. Вся покрытая холодным потом, однако с винтовкой в руках. На полусогнутых, готовая или прыгнуть, или упасть.
Да нет же. Что ты. Вот он, рюкзак.
Юлька без сил села на одеяло, положив на колени винтовку. Она не знала, как долго сидела так.
Потом обнаружила, что контейнер с едой пуст. Автоматика сработала. Значит, можно двигаться дальше…
А «супербайк» не завелся.
То есть все включалось, но через две-три секунды проходила спонтанно команда отбоя, гравитаторы останавливались, а потом отключался и конвертор. После нескольких попыток запустить его Юлька полезла в энергоблок — и обнаружила, что кончилось железо! Черт… Такие маленькие конверторы использовали не стержни, как обычно, а миллиметровую проволоку, смотанную бухтой. Килограммовой бухточки хватало месяца на три непрерывной работы. И вот надо же — сейчас из топливоприемника торчал крошечный, в сантиметр, хвостик…
Железо должно быть чистое, специальное, этакое мягкое и серебристое. Сталь не подойдет, низкосортное ржавеющее железо — тоже не подойдет. Проклятие, где же взять?..
Глава семнадцатая
Герцогство Кретчтел, Сайя, планета Тирон.
Год 468-й династии Сайя, 14-й день лета
Первые выстрелы сражения раздались на правом фланге, на стыке позиций легионеров и герцогских гвардейцев. Стрельба опять застала Стриженова за едой, это уже начинало раздражать…
— Я схожу посмотрю, — опередив его, вскочил майор Ибрагимов, начальник штаба и оперативного отдела в одном лице.
Сейчас, при численности отряда меньше стрелкового батальона и наличии только строевых офицеров, не было возможности (да и не имело смысла) создавать полноценный штаб. С теми ограниченными задачами, которые стояли перед отрядом, вполне справлялись сам полковник, Ибрагимов и трое порученцев; еще десять бойцов осуществляли связь — телефонную, семафорную и пешую. Ибрагимов был умница и штабист, как говорится, от бога — то есть и талантливый администратор, и тактик, и немного шаман.
Ибрагимов выскочил из блиндажа, полковник же упрямо дохлебал луойю — что-то вроде супа-гуляша: густое, сытное и ароматное варево из молодой козлятины, лука, стручков сладкого перца и квари, местной разновидности тыквы, которая на Тироне занимала в рационе примерно тоже место, что картошка в Европе. Еда успокаивает… а он знал, что в последние годы его вспыльчивость иногда одерживает верх над благоразумием.
Луойю мы запьем рюмкой водки…
Вернулся Ибрагимов.
— Кажется, началось, — сказал он. — Атакуют соседей справа. Думаю, это разведка боем.
Словно ожидавшая этих слов стрельба полыхнула удесятеренно. Ударил пулемет, к нему добавились еще два. Били не просто длинными — сплошными очередями. Потом все покрыл грохот тяжелых пушек.
— Зря это они… — сказал полковник и встал; тело было чугунным, негибким. — Ну, пойдем наверх.
Наблюдательный пункт был оборудован в неплохом месте: на ребре довольно высокого холма. Превосходный обзор — больше двухсот десяти градусов, — линия обороны просматривается на три с лишним километра влево и на пять-шесть вправо; дальше справа шло пятнистое серо-желто-зеленое месиво непроходимых соленых болот, а слева линия обороны загибалась назад, этакое плечо натянутого лука… Судя по оперативной карте, левый фланг был попроще для обороны: из-за нескольких овражков наступающие не могли сопровождать пехоту артиллерией.
По всему выходило, что именно здесь, на участке ответственности легионеров, и будет самое горячее место. Здесь — и, может быть, ближе к соленым болотам…
Недостаток у наблюдательного пункта был только один, но существенный: слабое блиндирование. То есть от настильного огня защита была превосходная, непробиваемые брустверы из дикого камня, стальная заслонка на фронтальной амбразуре, — зато от навесного прикрывал только небольшой железобетонный козырек. Чапам просто никогда еще раньше не приходила в голову мысль, что надо прикрываться и от тех снарядов, которые падают сверху.
Ладно, это не самое страшное…
Перед позициями отряда было пусто. Справа все застилал желтоватый дым, видны были выходящие из леса густые цепи, и между ними часто-часто взлетали фонтаны огня. Батареи за спиной солидно стучали очередями, пока еще четко, не в разнобой.
Цепи шли.
Вступили все пулеметы гвардейцев, а потом затрещали дружные залпы. Гвардейцы — в отличие от чапов, предпочитавших М-1 по каким-то своим повстанческим причинам (экономия патронов?), — вооружены были бельгийскими «ФН-ФАЛ», имеющими и режим стрельбы очередями. Но пока что били залпами.
Так… Дружно поменяли магазины…
Множество несильных взрывов где-то по линии окопов. Неужели гранаты?
Кончились залпы… зачастили. Беспорядочная стрельба. Чаще и чаще в общий фон вплетаются короткие очереди. Все, дикая неуправляемая пальба…
И в этот момент напротив фронта легионеров из-за рощиц, почти сливающихся зрительно в сплошную завесу, тут и там стали появляться и разворачиваться веером орудийные упряжки. Пушки быстро снимали с передков…
Десять…
Двадцать…
Около сорока орудий.
Не дожидаясь, когда начнет противник, и не дожидаясь команды, ударили мортиры Легиона — шесть выстрелов один за другим. Полковник видел, как в небе протянулись дымные трассы. Они как будто зависли высоко, под скомканными ветром облаками, а потом ринулись вниз. Взрыватели настроены были на самое легкое касание, и мощные бомбы взрывались, не вздымая тонн земли, а расстилая ударные волны и осколки по поверхности. Смело канониров, опрокинуло одно или два орудия…
Потом остальные открыли беспорядочный торопливый огонь.
Били шрапнелью. Снаряды рвались над головами, засыпая окопы раскаленной чугунной фасолью.
Еще раз ударили за спиной мортиры. На этот раз по земле докатилась дрожь мощной отдачи — наверное, полковник слишком ждал второго залпа. Бомбы улетели и разорвались в дыму, и урон, нанесенный ими, ясен не был…
Вскоре вражеские артиллеристы перешли на стрельбу гранатами. Разрывов получалось как-то совсем мало, и полковник догадался, что только несколько пушек бьют по его окопам, а остальные — далеко за спину пехоты, по позициям тяжелой артиллерии. И точно: тут же позвонили из штаба, крича, что с этой швалью нужно покончить немедля, иначе…
— Куренной, — позвал полковник, и разведчик тут же оказался перед ним, как Сивка-Бурка. — Пройдись глазом или ножками, если надо, — где может сидеть их корректировщик?
— Есть! — козырнул Куренной и исчез.
Загудел полевой телефон. Лейтенант Марейе сообщал, что его соседи, гвардейцы, вроде бы отбили атаку. Стрельба там утихает…
— Отлично, — сказал полковник. — Рифат, позвони в штаб, попроси огонь тяжелых на эти батареи, раз уж они их так достают…
Ибрагимов позвонил. Ему сказали, чтобы не лез с советами.
Тем не менее к разрывам мортирных бомб скоро добавились высокие эффектные фонтаны земли. Одну тяжелую батарею все-таки развернули в нужную сторону.
— Жлобье, — сказал Ибрагимов.
Тут же рвануло воздух и тупо ударило в заднюю стену наблюдательного пункта. Полковник подумал, что это осколок, но оказалось — крупнокалиберная пуля, уже на излете. Она застряла в щели между здоровенными булыжниками.
