Мюррей Лейнстер - Колониальная служба
— Как барометр? — спросил он, едва только открыв глаза.
— Падает, сэр. Сильный ветер. Глава сектора открыл территорию для гражданских лиц, на тот случай, если они захотят перебраться сюда.
Бордман принялся что-то подсчитывать на пальцах. Естественно, ему был нужен более сложный прибор для расчетов. На пальцах не так-то легко подсчитать, насколько однопроцентная концентрация топлива в замороженном иле может выпасть в осадок и как, после проникновения сквозь стоящее вверх тормашками болото с давлением сорока футов почвы оно поведет себя.
— Я думаю, — сказал Бордман, — что все в порядке. Кстати, они убрали трубы ирригационных систем?
Барнс не знал ответа. Он помчался добывать новую информацию. И вернулся принеся Бордману кофе и пищу. Бордман выглядел недовольным.
— Глупости, — сказал он. — Вы думаете, что с протекшим топливом все в полном порядке. Несмотря на то, что оно может взорваться, как тысячи тонн ТНТ. Я лично хотел бы знать, что такое было ТНТ, когда не было другого измерения энергии? Вы думаете, что это взорвется в одном месте и все будет кончено. Но не забывайте, что взрыв произойдет под болотом перевернутым вверх тормашками. Сотни тысяч миль перевернутого болота. Вы ведь знаете лейтенант, что на Сорисе-2 мы вливали в почву ракетное топливо когда хотели осушить болото? Мы позволили ему впитаться в тот день, когда был сильный постоянный ветер.
— Да, сэр, — с уважением ответил Барнс.
— А затем мы взорвали его. У нас концентрация была гораздо меньше. Не один процент, а тысячная доля процента. Никто не мог определить степень выделения тепла при взрыве ракетного топлива. Но мы подсчитали по концентрации. Она не равна скорости звука. Она выше. Это чисто температурный феномен. В воде ракетное топливо нагревает воду всего чуть ниже точки кипения. И не детонирует, когда оно достаточно ионизировано. У вас есть еще немного кофе?
— Да, сэр, — сказал Барнс. — Сейчас принесут.
— Мы растворили ракетное топливо над болотом, барнс и оставили его так. Произошла диффузия. Оно прошло в ил… И наступил день, когда ветер был нужного нам качества. Я сунул раскаленный до красна прут в болотную воду где находилось ракетное топливо. Это было самым невероятным зрелищем, которое я когда-либо видел!
Барнс налил ему новую порцию кофе. Бордман потягивал кофе обжигающее рот.
— Она вскипела, — сказал он. — Болотная вода в которой было растворено ракетное топливо. Оно не взорвалось. Они потом подсчитали, что оно двигалось со скоростью сотен футов в секунду. Можно было видеть, как волна жара двигалась по болоту. Это было невероятно! И облако дыма, которое уносил ветер. И вся вода в болоте испарилась, а все ядовитые растения сгорели и погибли. Таким образом… — он внезапно зевнул, — …у нас появилась земля десять миль на пятьдесят для прибывающих колонистов.
Он снова выпил кофе. И добавил импульсивно:
— Самое главное, чтобы ракетное топливо не взорвалось. Чтобы оно горело. В воде. Тогда вся энергия топлива нагревает воду. Мощное устройство! У нас было два фута воды, считая от ила. И стоило нам — часть грамма на квадратный ярд.
Он допил кофе. Люди, собравшиеся вокруг, смотрели на него с ожиданием. Они казалось были очень рады, что он снова проснулся. На небе было видно огромное облако ползущее с моря. Он внезапно подморгнул.
— Слушайте! А сколько я проспал, Барнс?
Барнс сообщил ему. Бордман помотал головой, чтобы придти в себя.
— Необходимо увидеться с Сэндрингхемом, — сказал Бордман. — Я хотел бы отложить поджог настолько долго, насколько это возможно.
Несколько перемазавшихся илом человек стояли вокруг того места, где спал Бордман. Когда он поднялся, до сих пор несколько отуманенный сном и забрался в вездеход, который специально вызвал юный Барнс, они обращались с Бордманом крайне уважительно. Кто-то пробормотал: — С вами было очень приятно работать, сэр, — и в его голосе было столько уважения, сколько только можно себе представить. Эти помощники Бордмана по ликвидации последствий утечки топлива были готовы ради него на все что угодно и в любом месте.
И затем вездеход отправился к Сэндрингхему.
Его нашли на холмах на подветренной стороне острова. Море уже не было мягко голубого цвета. Оно стало свинцовым. Мелькали клочья белой пены в четырех тысячах футах внизу. Темные облака практически полностью залили все небо. Далеко в море показался небольшой летательный аппарат направляющийся к концу острова чтобы облететь его и осмотреть насколько остров готов к надвигающемуся шторму.
Сэндрингхем с облегчением приветствовал Бордмана. Вернер стоял с ним рядом, сложив руки на груди.
— Бордман! — сердечно заявил Глава Сектора. — Мы тут поспорили. Вернер и я. Он уверен, что превращение ирригационных систем в дренажные в корне изменило всю ситуацию. И если добавить к этому засоление почвы, он считает что мы уже застрахованы от неприятностей. Он утверждает, что будет психологически неправильно, если мы предпримем еще какие-то действия. Он правда удерживался от публичных комментариев.
Бордман ответил коротко:
— Единственное, что изменилось на этом острове, это то, что опреснители воды будут достаточно неопределенным фактором. Барнс произвел расчеты. Он произвел их на основании некоторых проб, которые мне удалось сделать. Если опреснительные растения не выберут всю соль из почвы; если они не сделают ирригационную воду слишком мягкой и подходящей для мытья волос и так далее; если они начнут использовать жесткую воду для ирригации, то этого никогда не случится. Но под землей находится слишком много воды. Мы должны избавиться от нее, потому что намного больше попадет под землю после шторма, есть у нас дренажные системы или их нет.
Сэндрингхем показал пальцем вниз на черную густую процессию людей, направлявшихся в район Штаб-квартиры Надзора пешком и на всевозможных видах транспорта.
— Я приказал размещать их в ангарах и складах, — сказал Глава сектора. — Но естественно, для них всех у нас не хватит места. Я предполагаю, что когда они почувствуют себя в безопасности, то вернутся назад, домой, даже несмотря на шторм.
Небо все больше чернело и чернело. Ветер дувший постоянно над рифами сильно изменился. Он налетал порывами с огромной силой. Он мог сшибить с ног человека. В океане появилось все больше белых барашков.
— Лодки, — сказал Сэндрингхем, — были отозваны. Их просто недостаточно, чтобы выливать масло для утихомиривания бури. Радиосообщения были близки к истерике, прежде чем я сообщил им, что на побережье все в порядке. Они сейчас отправились в убежище. Я думаю, они остались бы выполнять долг, если бы я не сказал, что мы держим ситуацию под контролем.
Вернер, поджав губы заметил:
— Надеюсь, что это так.
Бордман пожал плечами.
— Ветер достаточно силен и нужного нам направления, — заметил он. — Давайте выясним это. Вся система запуска готова?
Сэндрингхем махнул рукой в сторону высоковольтного аккумулятора. Это было специальное устройство для работы на планетах не имеющих атмосферы, но это было неважно. Его кабеля змеились на пару сотен футов и подходили к небольшому участку серой земли, у самого края скважины уходившей глубоко под землю. Бордман взялся за рукоятку запуска. Он замер.
— Как насчет дорог? — спросил он. — Из этих скважин может выделиться большое количество тепла.
— Все предусмотрено, — сказал Сэндрингхем, — действуйте.
Налетел новый порыв ветра настолько сильный, что мог сбить с ног человека, с гудящим звуком, когда ветер врезался в четырехтысячефутовый риф. Внизу волны медленно росли в размерах. Небо было серым, море свинцового цвета. Далеко впереди и внизу белая линия приближающегося дождя по воде медленно приближалась к острову.
Бордман повернул рукоятку.
Наступила мгновенная пауза, лишь порывы ветра трепали его одежду и раскачивали его. Пауза затягивалась.
Затем из скважины повалил густой пар. Совершенно белый. Он вылетел словно взрыв, но в действительности это был не взрыв, это был столб выпаривающейся воды. Немного дальше трещина в почве выбросила новый столб белого пара.
Здесь и там столбы пара вылетали в атмосферу и относились штормовым ветром. Было видно что пар не выходит как невидимое вещество, конденсирующееся в воздухе. Пар бил столбом и собирался в облака, несколько более сконденсированные. Это не был сверхгорячий пар. Это был просто пар. Безвредный пар который вываливал из всех отверстий словно из чайника. Он создавал завесу тумана, который ветер относил в сторону. Через несколько секунд полмили почвы парила. Через несколько новых секунд задымилась очередная миля поверхности. Штормовой ветер рвал пелену и относил ее в сторону.
— Это никого не обожжет? — с беспокойством спросил барнс.
— Нет, — ответил Бордман, — во всяком случае после того, как пар пройдет через сорок футов почвы. Он сильно охладиться и прихватит с собой дополнительную влагу. А парит здорово, правда?
