Олег Шовкуненко - Сезон огненных дождей
Инстинктивно Грабовский напрягся. Какая высота? Черт, знать бы, какая высота! Сколько до земли? Торможение! Когда же включится торможение?
Флаер содрогнулся от грохота аварийных посадочных систем. Марку показалось, что под полом, прямо у него под ногами, ожил вулкан. Сейчас расплавленная лава прорвется сквозь рифленые плиты настила и зальет брюхо огромной титановой птицы, выжжет, испепелит все внутри. Но страхи прочь! Не о том думаешь, лейтенант. Пора! Тебе уже пора!
Едва совладав со вдруг онемевшими руками, Грабовский нащупал кнопку экстренного сброса безопасности ремней. Ее стоит только нажать, и все прочные мягкие ленты, так надежно удерживающие его тело, вмиг отстрелятся. И это произойдет сейчас, незамедлительно, всего за миг до страшного удара о землю. «Ты безумец, Марк!» – поздравил себя Грабовский и тут же вдавил большую зеленую клавишу.
Брыкнувшийся в турбулентном потоке флаер как бы подтолкнул разведчика. Спасибо, приятель! Грабовский прыгнул вперед, поджимая под себя колени. Что толку бить противника по лицу, если оно спрятано под прочную скорлупу защитного шлема. Лучше нанести удар в корпус, и согнутое колено здесь просто незаменимо.
Намертво пристегнутый в кресле капрал даже не имел возможности согнуться пополам. Он лишь вскрикнул и судорожно забился в натянутых ремнях. Этот короткий вопль… он прозвучал как французское «нет». Неужели этот верзила француз? Ну что ж, землячок, прости за грубость, ты ведь меня тоже не жалел.
Марк чувствовал, что его удар сломал противнику ребра. Хорошо попал. Добавить бы. Однако развивать свой успех разведчик не стал. Это не то… это пока может и подождать. Главное сейчас – ключ! Он в левом нарукавном кармане, Грабовский видел, что капрал его туда сунул.
Завладеть декодирующей пластиной и освободить руки. Капралу сейчас никто не поможет… до самой посадки не поможет. А когда флаер все же окажется на земле, Марк уже будет готов к «теплой» беседе со всей этой компанией вонючих недоносков. И он не даст Тэрри, этому гребанному гипнотизеру, очухаться, он будет быстрее.
Кольцом своих скованных рук «головорез», словно петлей, обхватил шею оглушенного, парализованного болью капрала, ногами что есть силы стиснул его ноги. Сейчас они походили на влюбленную парочку, страстно целующуюся на темной парковой скамейке. Ну да не беда, смеяться точно никто не будет.
Резким движением Грабовский перекинул голову противника себе под мышку. Этим ловкий «головорез» решил убить сразу двух зайцев. Он мог удерживаться от падения и добраться до кармана с ключом. Но не тут-то было! Сумасшедшая болтанка не позволяла расслабить руки ни на секунду. А о том, чтобы расстегивать хитрую застежку на чужом кармане… Об этом даже не стоило и мечтать.
Что ж, Марк поступит по-иному. Решение созрело моментально. Разведчик изогнулся и, как дикий зверь, впился зубами в черную хлопчатобумажную ткань. Хруста Грабовский не услышал. Уж слишком это незначительный и тихий звук по сравнению с окружающим ревом и скрежетом. Но своего он добился. Марк понял это, выплевывая кусок черной тряпки.
Сквозь клочья разорванной ткани блеснула прямоугольная металлическая пластина на длинной тонкой цепочке. Она походила на солдатский жетон. Однако никакой это не жетон. Это именно то, что разведчик и искал, это – ключ. Вывалившись сквозь дыру, пластина заскользила по рукаву рейнджера, и Грабовский изо всех сил рванулся за ней. Он словил, изловчился и словил. Правда, при этом рывке разведчик, похоже, сломал капралу шею. Что поделать, костюмчик с экзоусилителями – мощная штука… так уж вышло. Извиняться, кажется, не стоило. Все равно там… на земле Марку пришлось бы убивать. Или ты, или тебя. На войне альтернативы этому не бывает.
Ну, а пока… Лейтенант намотал цепочку на руку, изо всех сил вцепился в обмякший труп капрала и специально ударился боком о подлокотник. Автоматика сработала, включив полное бандажирование. С богом! – мелькнуло в голове Грабовского, когда мир погрузился в грохот и скрежет сминаемого металла.
Грабовский приходил в себя долго и болезненно. Сначала из темноты вынырнули какие-то радужные извивающиеся потоки света. Они были похожи на змей, да и жалили, как змеи. Каждое прикосновение светящихся полупрозрачных тел вызывало ноющую продолжительную боль. Но кружащие вокруг создания все же были светом, и лейтенант был готов терпеть эту муку, только бы вновь не провалиться в черную беспросветную бездну. Там забытье, там холод, там смерть. А боль? Что ж с ней поделаешь? Так уж заведено, что жизнь всегда дается с болью.
Когда сияющие анаконды все разом кинулись на Грабовского, он закричал… закричал, скорее всего, от страха. В неожиданно нахлынувшем море света он увидел свои руки. Они горели. Еще мгновение-другое, и пальцы превратятся в жалкие дымящиеся головешки. Но пошевелиться нет сил. Можно только смотреть. Он так и лежал, покорно наблюдая как, насладившись его плотью, огненные языки медленно угасают. Вот сверху их уже совсем не осталось. Кисти рук обуглены и черны. Кроваво-красное пламя сползло под ладони и теперь поджаривает их, словно мясо на раскаленных углях.
Что ж, у него нет рук. Он больше никогда не опустит их в прохладную воду реки, никогда не сожмет рукоять оружия, никогда не проведет по бархатистому женскому телу. Нет! Не веря в случившееся, Марк попытался согнуть обгоревшие пальцы. И, о чудо, они послушно согнулись, почти без боли, мягко и плавно. Не может быть! Грабовский попробовал еще раз. Так и есть, работают. Что за наваждение? Почему они черные? И что за зловещее алое свечение там внизу? А, черт, почему же так плохо видно?! Марку потребовалась целая минута, чтобы разогнать окутывающую мозг туманную поволоку и кое-как навести резкость.
– Какой же я болван! – с облегчением простонал разведчик. Он глядел на свои затянутые в перчатки пальцы, которые судорожно сжимали пригоршни красного песка.
Вместе со зрением вернулся и разум. Хорошая штука! Как раз то, что нужно, когда требуется понять, что ты жив.
Лейтенант попробовал пошевелиться. Получилось, хотя и с трудом. Что-то тяжелое и колючее давило на ноги. Приподнявшись на локте, Марк посмотрел туда. Здоровенный кусок черного крыла покрывал его, словно одеялом. Столкнуть его вряд ли хватило бы сил. Но, к счастью, «головорез» лежал на песке. Мягкий грунт, а стало быть, можно попробовать откопаться.
Прежде чем освободиться, Грабовский огляделся по сторонам. Где он? Где упавшая машина? Есть ли признаки зловещего черного облака? И вообще, выжил ли кто-нибудь еще?
К сожалению, на свои вопросы ответов разведчик так и не получил. Он лежал на склоне развороченного взрывом бархана. Вокруг валялись куски обшивки и плоскостей, но самого флаера видно не было.
«Ну что ж, пора выбираться», – решил Марк и глянул на свои стиснутые браслетами руки. Хвала всевышнему, тонкая цепочка по-прежнему обвивала запястье, а стальная декодирующая пластина намертво приклеилась к магнитной застежке манжета. Грабовский смутно помнил, что во время удара, когда его оторвало от тела капрала и бросило в кувыркающийся водоворот катастрофы, он инстинктивно прятал руки. О переломах не думал, он старался сохранить ключ. И получилось! Он смог! Вот она, эта заветная пластина, дарующая ему свободу.
Грабовский зубами оторвал прилипший к магниту кусочек металла, перехватил его непослушными пальцами, повернул одной стороной, затем другой. Замысловатый узор из дырочек, вертикальных и горизонтальных насечек был одинаков с двух сторон. Выходит, какой стороной вставлять, нет разницы. Стараясь не думать о грустном, Марк продул щель приемника, затем вновь взял пластину в зубы и, прицелившись, впихнул ее внутрь адского устройства.
Со звонким щелчком браслеты раскрылись. Они повисли на руках, как дохлое пресмыкающееся, еще недавно ядовитое, пугающее и смертоносное, а теперь никчемное и жалкое. Глядя на них, Грабовский криво усмехнулся. Он снова начинал верить в себя.
Выбраться из-под привалившего его обломка разведчику удалось лишь спустя четверть часа. Прочная ткань комбинезона зацепилась за рваные края металла и не позволяла просто так выдернуть тело. Грабовскому было даже страшно представить, во что превратились бы его ноги, не будь под защитной камуфлированной тканью прочного бандажирующего слоя. Но хорошо то, что хорошо кончается, и Марк, кажется, выкрутился из этой передряги с минимальными потерями.
Оборванный, как последний бездомный, грязный, с залитым кровью лицом «головорез», пошатываясь, вскарабкался на вершину бархана. Он полагал, что готов увидеть это… однако ошибся. Открывшаяся взору картина заставила разведчика вздрогнуть. Неужели он тоже был внутри этой груды искореженного обгорелого металлолома?
«Гром» лежал брюхом кверху. Нос и часть пилотской кабины были вмяты внутрь. От плоскостей не осталось и следа, хвост уцелел, но был согнут и торчал из-под фюзеляжа, словно язык дохлой собаки, вывалившийся из разинутой в последнем оскале пасти. А сама пасть… Да, вот именно, была и пасть. В брюхе транспортника зияла огромная дыра. Это десантная аппарель не выдержала удара. Ее снесло вместе с десятью квадратами борта. Дюзы аварийных тормозных двигателей дымились от перегрева. Струйки черного дыма от них поднимались к голубому небу, делая флаер похожим на огромную подгоревшую рыбу, позабытую нерадивой хозяйкой на разогретой сковородке.
