Дмитрий Градинар - Звездный патент
— Но… командор! Все мои люди… Я не скажу, что они пьяны, как сапожники, тем не менее… Да и сам я… Надеюсь, боеприпасы демонстрационные?
— Упал с Ларусса, что ли? Разве я предложил поиграть в пейнтбол? Пиф-паф, ой-ёй-ёй и рожа в краске? Нет уж. Всё, как положено. Бронежилеты, штурмовые винтовки, полная выкладка, как если бы на нас напали… ну, скажем, какие-нибудь инопланетяне. Вот мы и поглядим, как твои громилы станут нас всех защищать. Всех-всех, даже самых усталых террастроителей, которые роняют у каждого лифта по нескольку охранников, а после раскаиваются и извиняются. Усёк?
Лицо Шерифа побелело, сам он выпрямился, развернул тяжёлые плечи, сразу же став выше ростом.
— Принято, ком!
Шериф, майор СВБ по внутреннему табелю Доминанты «Поларис», в прошлом проходил службу в полку штурмовой пехоты и свои первые лейтенантские нашивки — настоящие, армейские — получал не в тиши уютных офисов Доминанты, а в адской заварушке на Светоче, когда бунт подняли не заключенные, а восемнадцать охранных полков, поддержанных частями специального назначения патруля.
Тогда кое-кому пришло в голову, что вполне возможно устроить на Светоче маленькое королевство, избавившись от диктата Глобального Совета Солнечной. Идея оказалась утопической, но только доказывать её утопичность пришлось единственному полку штурмовиков, который бросили на усмирение восставших. Без уточнения обстановки, без сбора информации, в неоправданной надежде, что не все силы охраны на Светоче попали под гипноз сладких обещаний и речей о независимости. И чья-то ошибка обернулась кровавой бойней, после которой от полка осталась только пара сборных рот.
Что толку от объединённой ударной эскадры ВКС, провисевшей без дела у Светоча всё то время, пока на вторую планету, где располагались административные учреждения системы, шла выброска десанта? Корабли флота так и не решились провести орбитальную бомбардировку, предоставив право делать грязную работу пехоте…
Шериф со свистом втянул воздух, в глазах его засветилось опасное пламя. Руки непроизвольно вытянулись по швам, будто он снова сержант второго года службы, которому через неделю предстоит стать лейтенантом и быть отправленным в отставку, подальше из Солнечной, чтобы не разбрасывался ненужными воспоминаниям там, где не надо. Но та неделя запомнилась ему на всю жизнь, сколько её отмеряно… И в памяти остался другой, настоящий лейтенант, нашивки которого потемнели от службы. Его звали Тор, и так потом начали обращаться ко всем действительным лейтенантам штурмовой пехоты…
…Он собрал их — свой взвод, двадцать штурмовиков, которым до окончания службы оставалось кому месяц, кому два. Только никто из них не догадывался, что их служба затянется навечно и они останутся навсегда в списках полка.
…Он лично проверил экипировку и двинул в лицо правофланговому, чьё имя Шериф уже забыл, который не поверил, что всё всерьёз и решил схитрить, захватив вместо запасного фильтра для дыхательной маски флягу с коньяком.
…Он просмотрел, все ли шлемы-прицелы работают корректно, не обращая внимания, что при этом нюхает потные подшлемники своих солдат. Он сказал им: нас отправляют на интереснейшую прогулку, мать их так!
А после, когда посадочный модуль коснулся поверхности, избежав попадания зенитной ракеты, Тор провёл их лабиринтами улиц, где за каждым углом притаился ночной дозор восставших, и тогда ночь становилась днём, и штурмовая рота потеряла половину состава. Он заставил их взлететь по каменным лестницам к крышам, на которых засели снайперы спецназа. Он заставил держать темп бега, при котором сердце было готово выпрыгнуть из груди, а под кожей от нагрузки, один за другим, лопались капилляры…
Но они успели миновать «мёртвую зону», пространство, недоступное для автоматической батареи тяжёлых миномётов, что тупо били по площадям, когда стало уже понятно, — свою задачу полк выполнит! Он бежал замыкающим, колотя прикладом штурмовой винтовки в лопатки отстающих. Кричал им: «Быстрее! Быстрее, сопляки, дерьмо, гниды! Вислозадые твари — быстрей, мать вашу так!» А после отхаркивался кровью, лёжа на боку, потому что спину ему распороло осколком — ещё в самом начале безумного спринта, когда стальные чушки, набитые поражающими элементами, сыпались с неба, будто дождь.
Шериф запомнил тот взгляд. Сжатые в точку зрачки, жёсткая полоска чёрных спекшихся губ, запомнил его частое дыхание, а потом — умопомрачительную улыбку мертвеца.
— Дошли… Мы дошли, вислозадые!
Он был крутой мужик, этот Тор. Половина челюсти Шерифа была набита искусственными имплантантами — заслуга армейских стоматологов и Тора. Вернее, наоборот — вначале Тора, а потом уже стоматологов… А из двадцати их осталось семеро, и они ждали, что хотя бы на прощание лейтенант скажет им что-то хорошее, доброе, светлое… И он сказал!
Он сказал им то доброе и светлое, самое лучшее, что мог сказать, лёжа на боку, с разорванной спиной, из которой ручьями текла кровь, перемешиваясь с пылью Светоча-2.
— Ну, ублюдки, как вам прогулочка?
— Тор… Лейтенант… — в горле Шерифа тогда стоял такой комок, что было не сглотнуть и не сплюнуть.
Но он сплюнул. Ему помог валяющийся в пыли мертвец, который почему-то всё ещё шевелил губами, и чей хриплый шепот казался громче рёва посадочных движков, что рвали воздух где-то совсем рядом.
— Там… — он даже попытался поднять руку! Но ему не удалось. — Там, перед вами, дорога, по которой вы пройдёте, как по самой шикарной авеню. И в конце пути будет роскошный зал, где укрылся этот слизняк, из-за которого вся заваруха… Вы узнаете его по бегающим глазкам, почувствуете его дорогой запах, которым он завонял весь Светоч… И я хочу, чтобы вы выпустили ему кишки, чтобы он начал пахнуть собственным дерьмом. Нельзя допустить, чтобы чистенькие губошлёпы, что садятся сейчас на поверхность, взяли его под стражу… Сержант! Это приказ… Ты — старший… Нельзя, чтобы слизняки жили даже на минуту больше, чем…
Он зашёлся в кашле. Изо рта Тора хлынула кровь. Он заскрёб пальцами по земле. Но всё-таки вытолкнул то самое, светлое-светлое и доброе напутствие, прощаясь со своими солдатами.
— Вперёд, вислозадые! Мать вашу так…
И они прошли! Прошли там, где шикарная авеню встречала их шквалом огня. А их лица обретали сказочный загар после вспышек плазменных гранат, и, когда стихали крики заживо запечённых в доте стрелков, они скалили эти лица в безумных улыбках. Они дарили приближающемуся рассвету взгляды, полные восхищения своим Тором, который уже где-то далеко, который наблюдает за ними пока ещё робким блеском Светоча. Они взяли батарею тяжёлых миномётов, забив прислугу прикладами винтовок, будто совершая кровавое жертвоприношение, и развернули платформу с короткими толстыми раструбами в другую сторону. И снова лилась с неба сталь, будто смех Тора. Но они знали, этот смех не может им повредить, и пошли в полный рост, по своей самой шикарной авеню, поливая пространство перед собой щедрыми очередями.
Они смеялись вместе с Тором, и их осталось только четверо, а сзади ревели мегафоны и кто-то был триста раз не прав, требуя обязательно брать живым зачинщика бунта. Только глупец, думали они, мог наговорить столько чуши! Но его можно простить, ведь он не слышал приказа Тора…
Когда всё закончилось, Шерифа нашли в подвале центрального здания администрации. Он лежал с шестью пулями в теле, с переломанной грудной клеткой, в обнимку с человеком в дорогом костюме и золотыми запонками на рукавах рубахи, забрызганной кровью и распоротой от пояса до горла. Рядом лежали вповалку ещё шестеро мертвецов в камуфляжной форме, хотя у Шерифа не было при себе ни винтовки, ни гранат, только стальной тесак, застрявший во внутренностях того, с запонками… А на ступенях, ведущих в подвал, в окружении ещё одной кучи мёртвого камуфляжа, навсегда замерли трое счастливцев, улыбающихся, будто им стала известна самая важная тайна на этом свете. Самая-самая! Нужно уметь с достоинством пройтись по своей шикарной авеню…
Потом, когда Шерифа вытащили из комы, поставили на ноги, а взамен пытались вытряхнуть всю душу, оказалось, что даже после смерти Тор позаботился о своём солдате.
— Сержант… Это приказ! Ты — старший…
Когда прозвучали слова, записанные на личный командирский чип, вшитый в штурмовой комбинезон Тора, один из гелиокомандоров, присутствовавший при допросе, в ярости смахнул со стола военного трибунала все-все своды законов, стаканы с водой для пятерых благообразных полковников и микрофоны, в которые Шерифу задавали вопросы. А старший конвоя, молодой лейтенант, видевший кровь разве что по видео, дрожал всем телом, не в силах оторвать полный ужаса и восхищения взгляд от сержанта. Последнего солдата из взвода, который выполнил приказ своего Тора…
— Принято, ком! — Шериф встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но у него не получилось.
