Александр Зорич - Без пощады
Радужный пузырь наслаждения прорвался где-то в океанских глубинах моей души. Исса – я, к стыду своему, так и не понял, насколько сильно она чувствует и правильно ли я встретил ее теплую судорогу, – обвила мою шею и легонько впилась зубами в мою скулу. Движение угасло.
Мир свернулся.
Абсолютное счастье.
Спустя несколько минут, что мы провели, тесно друг к дружке прижавшись, она отстранилась, потом снова привлекла меня к себе и поцеловала. Спрыгнула с кровати, жестом удержав меня от того, чтобы последовать за ней. Просипел зиппер – она натянула комбинезон, теперь, наверное, охорашивается. Я снова предпринял попытку встать – заметьте, глаза мои все еще были закрыты. Но Исса положила свою руку на мою и отрицательно повела головой.
Я хотел закричать «я все еще помню тебя», «люблю» или хотя бы «прости». Но слова колючей кашей заполнили мой рот. Не прожуешь, не прокашляешься…
Закрылась дверь. Омертвела и затихла комната. А мое сердце сжалось от невысказуемой тоски. По сравнению с которой мои сухие слезы после взрыва «Яузы», распылившего Иссу на биллионы праздношатающихся молекул, выглядели просто дежурным слезоточивым номером из репертуара брачного афериста.
Я закрыл мокрое лицо руками.
«Исса больше не вернется», – бегущей строкой неслось перед глазами. Смотреть на мерцающую змейку этих букв было физически больно.
Но прошел час, за ним прополз еще один. И я понял: она правильно удержала меня, вовремя остановила.
Мне нельзя преследовать Иссу на жемчужных дорогах безумия.
Потому что я все еще нужен здесь.
Кажется, это было первое марта. Но, возможно, второе. Или третье.
У моей госпитальной койки сидела шикарная женщина с пехлеванским тесаком на боку. Ее глаза были печальны, но голос тверд. Вопросы она формулировала быстро, точно, ни разу не сверившись с материалами предыдущего допроса. Планшет она держала включенным – но только ради того, чтобы тот протоколировал мои ответы в автоматическом режиме.
– Итак, вы настаиваете на том, что вертолет, пилотируемый капитаном Мадараспом, совершил внезапный взлет, когда вы отлучились по нужде?
– Именно так.
– Как вы объясните поведение капитана Мадараспа?
– Никак. Напомню вам, что я простой пилот флуггера. В Академии нас не знакомили с особенностями психологии егерских капитанов Великой Конкордии.
– Также вы заявляете, что самостоятельно преодолели расстояние, отделяющее Котел от Малой Излучины реки Стикс-Косинус?
– Если то место, где ваши вертолеты были прижаты к земле бурей, называется Малой Излучиной, – да.
– Это почти невероятно.
– Хотите верьте, хотите нет. Материальных доказательств этому я не имею. Но я могу набросать кроки местности, через которую пролегал мой маршрут. Могу также дать словесное описание наиболее приметных деталей ландшафта.
– Вы очень любезны, но, к сожалению, у нас с вами мало времени… Сейчас я хотела бы обратиться к вашему описанию боя с манихеями. Во время прошлой беседы вы сказали, что испугались вертолетов моего эскадрона и поэтому решили спрятаться. Верно?
– Да, испугался. Напоминаю, что это вы дважды обстреляли меня, а не я – вас. В продолжение вашего боя с манихеями я был безоружен и выступал в роли пассивного наблюдателя. Также я не располагал и не мог располагать средствами технической разведки…
– Здесь я вам верю, ваши показания подтверждаются записями бортконтроля наших вертолетов. Меня интересует только одна неясность в вашем поведении… Почему все-таки вы не вышли к нам сразу? Проанализировав бой, мы восстановили ваше поведение посекундно. Вы имели шанс избежать многочисленных опасностей, связанных с неизбежными ошибками опознавания цели. Как только начался дождь, вы должны были появиться на дороге с поднятыми руками. Мы обязательно выслали бы за вами бронемашину и уже через минуту вы были бы в полной безопасности!
«Как же, как же! „В безопасности“ – это если забыть о пробое. А так, случись все по вашим словам, госпожа ротмистр, бронемашина доставила бы меня на стоянку вертолетов. И через несколько минут мои косточки смешались бы с прахом пехлеванов, погибших во время диверсии…»
Впрочем, озвучивать эти соображения не стоило… А что стоило? Как мне отвечать на ее каверзный вопрос?
Меня допрашивала ротмистр Хвови Аноширван. И делала она это второй раз за сутки не только потому, что по инструкции положено допрашивать голых русских офицеров, найденных на засекреченной конкордианской планете. Бой в каньоне давно закончился, его ход и результаты были отражены в официальном донесении, но кое-какие фактики не находили убедительного объяснения.
Еще позавчера Хвови была заместителем командира эскадрона. Командир и большинство других офицеров погибли во время диверсии манихеев. Так что госпожа ротмистр автоматически сделалась командиром эскадрона, а точнее сказать – неполного полуэскадрона, ведь их потери в одном-единственном бою были чудовищны. Правда, по ее уверениям, в результате совместной операции воздушной кавалерии и подоспевшей роты егерей, которая оперативно организовала засаду, все без исключения манихеи были уничтожены. В каньоне якобы нашли более пятидесяти тел и три потопленных катамарана.
По моим оценкам, каждый катамаран перевозил человек семь-восемь, и, таким образом, «более пятидесяти» можно было получить только в допущении, что на скальной стене удалось перестрелять целый взвод. Проще уж поверить, что каждый труп сосчитали дважды…
Конечно, свой скепсис я оставил при себе.
Хвови Аноширван командовала преследованием отходящих манихеев с борта того самого вертолета, который подобрал меня, раненого и связанного, на берегу Стикса. Но только на следующий день я узнал, что Ферван Мадарасп со своими головорезами был в ту минуту совсем рядом, за соседней скалой! Я мог запросто встретиться с ним лицом к лицу!
А как туда занесло Фервана Мадараспа? Да вот занесло…
Как только воздушная кавалерия вступила в перестрелку с манихеями, данные о бое автоматически ушли через спутниковый канал в штаб объединенного планетарного командования, а оттуда были разосланы по экстренной схеме «всем, кого это касается». Ближе всех к Малой Излучине находится лагерь имени Бэджада Саванэ и, соответственно, бивуак роты Мадараспа.
Егеря поспешили вначале прямо к месту боя, но потом, получив новое сообщение от Хвови, изменили курс и устроили засаду на пути отхода манихеев. Кстати, Мадарасп оказался совершенно прав: элитный эскадрон сел в лужу, показав, что пехлеваны-кавалеристы здесь много не навоюют. Ведь в конечном итоге манихеи были истреблены кинжальным огнем легкого оружия егерей, действовавших с применением новейших средств маскировки, а вовсе не мощным бортовым арсеналом кавалерийских вертолетов.
Впрочем, эти детали малосущественны. Важно другое: если бы сигнал тревоги застал роту Мадараспа в лагере нравственного просвещения, егеря не успели бы так быстро перехватить манихеев. Хвови мне этого не сказала, но я ведь тоже не круглый идиот и в состоянии провести собственный хронометраж!
Получалось, что рота Мадараспа в момент получения первого сообщения о нападении манихеев находилась за пределами лагеря. И не просто за пределами, а неподалеку от Стикса, южнее Малой Излучины километров на пятьдесят—восемьдесят.
А зачем?
Я-то догадывался зачем: егеря выполняли очередной преступный приказ майора Шапура, связанный с моей персоной. Либо труп мой искали, либо ходячий изможденный полутруп.
А вот Хвови об этом, по всему видно, не догадывалась. И никаких приказов относительно моей персоны ни от Шапура, ни от других начальников не получала. А если и получала – то в отличие от Фервана Мадараспа преступный приказ саботировала.
Ведь Шапур, попросту говоря, хотел меня убить. А я не убился – благодаря чудесному стечению обстоятельств.
Правда, из-за слепого ранения предплечья осколком крупнокалиберной пули я оказался на волосок от смерти. Как объяснили мне клонские врачи, вода Стикса, проникнув в рану, вызвала цепную реакцию, в ходе которой мои эритроциты постепенно начали превращаться в патологические клетки неизвестной природы.
Ну, может, врачи говорили «неизвестной природы», чтобы не выдать очередной секретный секрет, не знаю. В любом случае результат цепной реакции ожидался быстрый и прискорбный: летальный исход в течение ближайших трех часов.
К счастью, разжижитель, синтезированный клонскими врачами и именуемый у них недобрым словом «ликвидатор», входит в полевой медицинский комплект любого клонского бойца, воюющего на Глаголе. На ранних стадиях ликвидатор может прервать цепную реакцию мутации кровяных телец, и, если только еще не слишком поздно, пациент получает шанс выжить.
Хвови Аноширван, приняв меня на борт вертолета, первым делом вколола мне этот спасительный эликсир. Два одноразовых шприца по десять кубиков: один в плечо, другой – в шею. В результате этой процедуры я, кстати, сразу же потерял сознание, что избавило меня от необходимости прикидываться немым идиотом. Ведь я ни в коем случае не хотел, чтобы кавалеристы опознали меня до возвращения на базу.
