Джек Вэнс - Аластор-2262
– Пусть каждый из нас проведет с ней одну ночь, – проворчал как-то Уорхаунд, – и получит ответ на этот вопрос ко всеобщему нашему удовлетворению.
Какою бы не была причина, но «Танхинары» играли вяло и совершили массу грубейших ошибок. «Островитяне» одержали легкую победу в трех геймах. Невинная – так во всяком случае считалось – плоть Сэчрисс была представлена во всех подробностях на суд тридцати пяти тысяч зрителей, а в своем кошельке Глиннес теперь обнаружил всего три или четыре сотни озолов. Удручен он был этим до такой степени, что все чувства его притупились, и в таком вот состоянии он вернулся на Рабендари и, плюхнувшись в одно из старинных плетеных кресел, весь вечер глядел с тоской на остров Эмбл. В какой идиотский хаос превратил он свою жизнь! «Танхинары» – разорены, опозорены и вот-вот разбегутся, кто куда. Остров Эмбл – теперь от него еще более далек, чем когда-либо. Дьюссана, девушка, поработившая неожиданно для него самого все его мысли и чувства, обратила свои честолюбивые взоры на аристократию, и Глиннес, такой раньше к ней равнодушный, теперь был вне себя от одной только мысли о том, что Дьюссана может оказаться в постели другого мужчины.
Через два дня после злополучной игры с «Островитянами» Глиннес отправился на пароме в Уэлген поискать покупателя отличных мускатных яблок, выращенных на Рабендари. Договорившись по быстрому о продаже двадцати мешков, он заглянул перекусить в небольшой ресторанчик, половина которого находилась прямо на открытом воздухе, а вторая половина – в беседке, образованной ветвями фульжерии. Взяв себе кувшин пива и хлеба с сыром, он устроился поудобнее и стал глазеть на снующий по своим делам уэлгенский люд… Вот прошла группа правоверных фаншерор – бесцветных парней, сосредоточенных и настороженных, насуплено глядящих куда-то вдаль, будто поглощенных в размышления о материях огромной значимости… А вот и Акади спешит куда-то, низко опустив голову, в фаншерском сюртуке с болтающимися фалдами. Глиннес окликнул его, когда он проходил мимо ресторанчика.
– Акади! Присядьте ко мне и пропустите кружечку пива!
Акади остановился, как вкопанный, будто натолкнувшись на какое-то невидимое препятствие. Сначала он стал всматриваться в сумрак беседки, пытаясь определить местонахождение окликнувшего его, затем глянул через плечо и только после этого поспешно нырнул к стулу рядом с Глиннесом. Когда он нервно и отрывисто заговорил, лицо его изображало страдание.
– По-моему, мне удалось оторваться от них – надеюсь, по меньшей мере, на это.
– Вот как! – Глиннес бросил взгляд в ту сторону, откуда торопливо семенил Акади. – От кого же это вы оторвались?
Акади ответил в типичной для него туманной манере:
– Мне следовало отказаться от этой миссии – она принесла мне одно беспокойство. Пять тысяч озолов! Когда за мной по пятам следуют алчные до денег треване, только и поджидающие того мгновения, когда я потеряю бдительность. Фарс да и только! Ведь они смогут присвоить себе тридцать миллионов озолов вместе с моими жалкими пятью тысячами и оставить меня самым дорогостоящим олухом в памяти всего человечества.
– Иными словами, – сказал Глиннес, – вы собрали выкуп в размере тридцати миллионов озолов?
– Уверяю тебя, – продолжал брюзжать Акади, дергаясь головой, – что никакие это не деньги – то есть те пять тысяч озолов, что составляют мой гонорар, это не капитал, а просто пять тысяч озолов, годящихся разве что на мелкие расходы. Я таскаю тридцать миллионов вот в этом кейсе, – тут он подтолкнул локтем небольшой черный чемоданчик с серебряным замочком, – но для меня лично это не более, чем несколько пачек туалетной бумаги.
– Для вас.
– Вот именно. – Акади снова бросил взгляд через плечо. – Вы себе можете представить, что ждет человека, не доставившего тридцать миллионов озолов Загмондо Бандольо? Разговор может быть вот таким: Бандольо. «Я требую от вас сейчас, Джано Акади, те тридцать миллионов озолов, которые были доверены вам». Акади. «Вы должны быть великодушным и проявить снисходительность, поскольку больше нет у меня этих денег»… Бандольо… Увы. Воображение мое иссякает. Я не в состоянии постичь дальнейшее. Отнесется ли он к этому спокойно? Или впадет в буйство? Или просто пренебрежительно рассмеется?
– Если на вас в самом деле охотятся грабители, – заметил Глиннес, – то присущее вам любопытство дает вам перед ними небольшое, но обнадеживающее преимущество.
Акади воспринял это высказывание, печально потупив взор.
– Если б я только мог с уверенностью установить, кто или что мне угрожает. Если б я знал со всей определенностью, кого или чего избегать… – Он так и оставил предложение неоконченным.
– Вы в самом деле заметили, что что-то вам угрожает? Или просто перенервничали?
– Я очень нервничаю, можешь в этом не сомневаться, но это мое обычное состояние. Я не переношу трудностей, я ужасно боюсь боли, я даже отказываюсь признавать возможность смерти. И все эти беды сейчас, похоже, затаились в непосредственной от меня близости.
– Тридцать миллионов озолов – впечатляющая сумма, – не без зависти произнес Глиннес. – Лично мне хватило бы из них всего лишь двенадцать тысяч.
Акади пододвинул кейс к Глиннесу.
– Вот, бери, сколько тебе требуется и объясни недостачу Бандольо… Но нет. – Резким движением он подтянул кейс снова к себе. – Мне не дано право распоряжаться этими деньгами.
– Меня вот что особенно сильно смущает, – произнес Глиннес. – Поскольку вы испытываете тревогу за судьбу этих денег, то почему бы вам просто не поместить их в банк? Вон там, например, Уэлгенский Банк, всего лишь в двенадцати секундах хода от того места, где мы сидим.
Акади тяжело вздохнул.
– Все далеко не так просто… Мне ведено держать деньги всегда под рукой, чтобы в любой момент передать их посыльному Бандольо.
– И когда же он явится?
Акади закатил глаза к веткам фульжерии.
– Через пять минут? Пять дней? Пять недель? Ох, как хотелось бы мне это знать!
– Такая постановка вопроса кажется не очень-то благоразумной, – сказал Глиннес. – Правда, старментеры придерживаются тех методов, которые находят наиболее полезными для себя. Подумать только! Через год все это будет вами вспоминаться, как очень забавный случай. Чуть ли не анекдот.
– Я в состоянии думать только о самом насущном моменте, – проворчал Акади. – Этот кейс покоится у меня на коленях, как раскаленная докрасна наковальня.
– Кого, в частности, вы опасаетесь?
Даже находясь в состоянии крайней озабоченности, Акади не мог устоять перед искушением лишний раз проанализировать ситуацию с нравоучительным подтекстом.
– Трем категориям людей позарез нужны озолы: фаншерам, которые могли бы на них купить землю, оборудование, информацию и энергию; знати – поправить изрядно пошатнувшееся финансовое положение; и треванам, которые алчны от природы. Только несколько мгновений тому назад я обнаружил двух треван, тихонько ступающих у меня за спиной.
– Это может быть всего лишь случайным совпадением, – заметил Глиннес.
– Лучше держаться от любых людей из трех упомянутых мной категорий. – Акади поднялся из-за стола. – Ты сейчас возвращаешься на Рабендари? Почему бы тебе не отбыть отсюда со мной?
Они прошли к причалу и на борту белого катера Акади отправились на восток, следуя Внутреннему Проливу. Прошли Кружевные Острова, на большой скорости пересекли Затон Рипил, оставив в стороне Зауркаш, вошли затем в узкий проток Атенри, откуда вырвались на просторы озера Флейриш и здесь увидели щеголеватый черно-пурпурный гоночный глиссер, который на огромной скорости пересекал озеро то в одном направлении, то в другом.
– Кстати, о треванах, – произнес Глиннес. – Обратите внимание на то, кто катается с лордом Генсифером.
– Я заметил ее, – ответил Акади и еще глубже засунул свой черный кейс под сиденье на корме.
Лорд Генсифер круто развернул свой глиссер на полном ходу, взметнув высоко вверх длинный плюмаж из пены, затем, рассекая воздух с характерным свистом, устремился вдогонку за Акади и Глиннесом. Акади, недовольно ворча, остановил катер, через мгновение радом с ним оказался глиссер лорда Генсифера. Дьюссана, на которой было прелестное светло-голубое платье, искоса поглядела на катер Акади и надула губы, однако больше ничем не выразила своего недовольства. Лорд Генсифер же был в самом прекрасном расположении духа.
– И куда же вы держите путь в этот великолепный день с таким сосредоточенным и решительным видом? Побраконьерствовать в утином питомнике лорда Милфреда? Бьюсь об заклад, что это именно так.
Акади ответил как можно более вкрадчиво:
– Боюсь, сегодня у нас настолько серьезные заботы, что мы еще не успели разобраться, каким выдался день.
Лорд Генсифер игриво взмахнул рукой, давая понять, чтоб его шутке не придавали какого-либо особого значения.
