Наталья Игнатова - Бастард фон Нарбэ
Юкори — это уже не для обеспеченных. Это для опасно богатых.
Дэвид не выругался — не вслух — когда бегущая дорожка принесла его ко входу в зону одновременно с поднимающимся со стороны складов фон Нарбэ. Тот, в свою очередь, указал взглядом на датчик:
— После вас, Нортон-амо.
Дэвид пожал плечами и провел по датчику чип-картой.
Попасть в юкори-зону можно было двумя способами: во-первых, по коду генкарты, подтверждающему либо твое высокое происхождение, либо твою принадлежность к церкви, во-вторых, по карте банковской, подтверждающей, что у тебя достаточно денег, чтоб происхождение и социальное положение стали неважными.
По идее, генкарта фон Нарбэ открывала ему доступ не только в юкори-зоны разных станций, но даже и в храм-обитель Божественного императора. Только выродок воспользовался не ею, а обычной расчетной картой на предъявителя. Выходило, что в юкори-зону станции Жигалтай вошли два богатых парня, самого скучного происхождения. По правилам, таким гостям полагался гид, вроде, для их удобства, а на деле — как очевидная любому зрячему пометка статуса. Нувориши, мол, ничего интересного для священников, дворян или аристократов.
Двери за спиной еще закрывались, а перед Дэвидом и фон Нарбэ уже материализовались девушка и парень в форме гидов. Дэвид успел улыбнуться девушке… и улыбка так и застыла, когда девчонка попятилась, извиняясь и желая им приятного вечера.
Парень тоже отступал. Но молча.
В глазах у обоих был страх. Мерзкий страх животных перед человеком. На животных Дэвид уже успел наглядеться, и сейчас понял, что точно так же смотрят собаки на недовольных хозяев.
Гиды исчезли за какой-то невидимой дверцей для персонала, а мерзкое ощущение с налетом брезгливости осталось.
— Когда перед тобой с рождения открыты любые двери, от этого трудно отвыкнуть, — мягко произнес фон Нарбэ.
Судя по тону, он извинялся. Ого! К дождю, что ли?
В ответ на вопросительный взгляд, святоша развел руками:
— Я постепенно избавляюсь от этой привычки. Надеюсь, в будущем она не создаст проблем.
Это он что-то сделал с ребятами из службы сопровождения. Мутант хренов. В глаза им посмотрел. Выморозил до позвоночника.
Дэвид не успел ничего сказать. Сбоку послышалось негромкое:
— Frater!
Вроде, вполголоса, но все равно как-то звонко и радостно.
Дэвид и фон Нарбэ повернулись на голос одновременно.
Светловолосый, высокий паренек кивнул им обоим, но смотрел он на выродка, так смотрел, просто-таки сверлил взглядом. Настороженно, упрямо, почему-то весело. И, надо же, выродок улыбнулся. Всего на секунду, но показался живым, причем, неплохим парнем.
Дэвид хмыкнул и пошел себе дальше. От коридора-проспекта расходилось множество улочек на любой вкус. Ярко и празднично освещенные, погруженные в мягкий полумрак, разукрашенные в соответствии с разными обычаями разных планет. Что угодно для души. Нырнув в малиново-золотые переливы света под вывеской ближайшего к перекрестку кафе, Дэвид выбрал столик на тротуаре, под настоящим деревом, и уселся, чуть не спиной повернувшись к оставшейся на проспекте паре. Обычный человек в таком ракурсе уже ничего бы не увидел, но кто тут обычный? Периферийное зрение он выкрутил на максимум, включил направленный микрофон, и, на всякий случай, стал вести запись.
Незнакомый парнишка, стоило Дэвиду отойти, шагнул вперед, и порывисто сгреб фон Нарбэ в объятия. Прижал так, что, наверное, кости хрустнули, но тот не отбивался. А когда его, наконец, выпустили, ласково взъерошил парню и без того растрепанные волосы.
Ну, ясно. Это кто-то из ордена. Дэвид уже видел пилотов Десницы, видел, как они ведут себя друг с другом.
Ведущий с ведомым…
Значит, у фон Нарбэ есть напарник? И, значит, несмотря на то, что пилоты одного звена всегда держатся вместе, Первый Рыцарь предпочел отправиться к барону Чедашу в одиночку? Вряд ли они условились здесь встретиться, ох вряд ли. По всему судя, увидеть парня Аристо никак не ожидал, тот сам старшего нашел.
Плохо дело. Если один нашел, то и другие найдут.
Хотя… что плохого-то? Разве похоже, что выродок прячется от кого-то из своих? Он от баронских шпионов тихарится, а с церковью, вроде, никаких проблем быть не должно.
Дэвид ждал, пока принесут заказанный кофе, и подслушивал чужой, сумбурный разговор, всерьез получая удовольствие от чеканной латыни. Честно говоря, такого чистого произношения он не слышал с тех пор, как залил в свой чип интенсивный курс латинского. Нужно было прочесть кое-что, так… не совсем по работе… то есть, заказчик думал, что Дэвиду ту книжку читать не надо, а Дэвид так не думал… короче, любопытство подвигло. Ну, а курс, кроме письменной, еще и устную речь включал. Два в одном. Удобно.
Правда, тогда, конечно, знать не знал, что это когда-нибудь пригодится. Что здесь, в Шэн, латынь — внутренний язык церкви, непонятный простым смертным, непонятный, говорят, даже аристократам, и запрещенный для изучения под угрозой смертной казни.
Вот такие дела.
— Просто решил провести отпуск в одиночку, да?
— Нет. Улетел без предупреждения, чтоб ничего не пришлось тебе объяснять.
— Ты серьезно?
— Мне казалось, это очевидно.
— Мне тоже так казалось, — Март выдохнул и провел рукой по лбу, словно хотел стереть остатки дурных мыслей. — Пойдем, выпьем что-нибудь, а?
— Пойдем.
Март тихо ругнулся. Похоже, по инерции. Лукас понял, что мальчик представлял их встречу по-другому, и разговор представлял иначе, готовился драться… возможно, даже, в прямом смысле. В отпуске, да вне монастыря, чего только не бывает.
Непонятно было, куда делся Нортон. Терранин растворился в сияющих огнях витрин, вывесок и рекламы. На тот случай, если он, возвращаясь на «Кари», объявится где-то поблизости, Лукас выбрал открытую, хорошо освещенную террасу. Рыцари в миру обычно искали места, защищенные от излишне общительных, излишне почтительных подданных, но Март в мирской одежде, так что можно не прятаться.
— Ты понимаешь, — Март, не глядя, ткнул пальцем в экран меню, безошибочно попав по изображению графина с синте-водкой «Жигалтай», — все… вообще все, даже настоятель… так себя ведут, знаешь, будто все как надо. Ты же и в прошлый раз — один.
— Один. Но в прошлый раз у меня не было тебя.
Март издал неопределенный звук и впился взглядом в меню.
— Я понимаю, — произнес он, наконец. — Видимость приличия. Ты пока что не нарушил никаких правил, и всем удобнее делать вид, что ничего не случилось. А когда ты нарушишь правила, это будут скрывать до последнего. Рыцарь-пилот фон Нарбэ очень вовремя получил всеимперскую известность, такому герою многое сойдет с рук. А мне не спустят ничего. Поэтому ты и не взял меня с собой. И не сказал ни слова, потому что никогда бы не стал мне врать. Но, Лукас, ради всего святого… Если бы отец Джереми в одиночку отправился в края, откуда нет возврата, разве ты не последовал бы за ним?
— Джереми так и поступил. В одиночку отправился в края, откуда нет возврата.
— И ты идешь за ним, — выдохнул Март со злостью.
Такого поворота Лукас не ожидал. Никогда не думал, что со стороны его одержимость местью может выглядеть стремлением к самоубийству. В голову бы такое не пришло.
Он пожал плечами и улыбнулся:
— Даже не знаю, что тебе сказать. Простого «нет» достаточно?
Март сжал зубы.
Потом они молча пили водку. Молчание было необходимо. Как вдох перед прыжком в ледяную воду. Как молитва за упокой тех, кого ты убьешь в предстоящем бою.
— Никогда не стал бы мне врать, — снова произнес Март. — Ты мой брат и командир, я тебе верю от и до, но ты можешь сам не понимать, чего хочешь. Кто-то должен позаботиться о том, чтоб ты не погиб без веской причины.
— Это означает, что в монастырь ты не вернешься?
— Я твой ведомый.
— Как ты меня нашел?
— Не моя тайна, — Март глянул виновато и неожиданно трезво. — Извини.
Лукас молча кивнул. Мальчик все еще не готов рассказать о том, что тяготит его душу. Но теперь у них есть время. Теперь у них есть все время вплоть до самой смерти, и можно просто ждать. Рано или поздно Март скажет все, что сочтет нужным.
Дэвид успел выпить остывший кофе. И заказать еще. И еще. Кофейная карта была разнообразна — всего и за день не перепробовать. Четвертая чашка едва не остыла, пока он думал, так и этак примериваясь к услышанному.
Что же получается? Получается, фон Нарбэ взялся за дело, в котором он не может рассчитывать на поддержку церкви? Он — и вдруг не может? А почему?
Потому что собирается совершить преступление. «Нарушить правила», как аккуратно сформулировал его напарник. Фон Нарбэ хотел уберечь мальчика от чего-то, во что сам влез, кажись, по самые уши, да только мальчик оказался тем еще пройдой. Повезло выродку с ведомым. Cразу и не выберешь, завидовать ему или сочувствовать.
