Владимир Подольский - Звезды на дисплеях
"Секретно
Проект "Дальняя дорога",
Капитану судна".
Вот и всё, что там было написано. Капитан расписался в книге, отпустил посыльного и вскрыл пакет. В нём не было ничего, кроме флешки. Капитан пожал плечами и вставил ей в гнездо компа:
— Маруся! Проверь, что там!
— Вирусов нет, кэп. Только, короткий видеоролик. Воспроизвести?
— Давай!
На экране дисплея перед полковником появилась сидящая в инвалидном кресле сухонькая старушка в больничном халате. На левой руке у неё имелась лангетка, к правой руке подходила трубочка капельницы, оканчивающаяся у закреплённой на стойке медицинской бутылки с каким-то лекарством. Несмотря на довольно плачевное состояние пожилой дамы, похоже, она продолжала вести довольно активный образ жизни, поскольку на её коленях лежала компьютерная клавиатура.
Старушка подняла глаза, посмотрела в камеру выцветшими голубыми глазами, и капитан почувствовал в её взгляде несгибаемую волю.
— Здравствуйте, капитан! Я, к сожалению, к моменту записи этого послания, ещё не знаю вашего имени. Меня же зовут Ольга Макарова-Петерс. Петерс — это фамилия моего мужа, он давно умер. Он был учеником моего отца, академика Макарова. Я тоже была его ученицей. И, позволю себе немного похвастаться, мы с мужем довольно много сделали в развитии его теории.
Теперь очередь за вами — практиком. Честно говоря, я собиралась лететь с вами. Несмотря на мои уже почти девяносто, я практически пробила разрешение. Но случилось, увы! непредвиденное: мой мобиль взорвался, когда я выруливала со стоянки перед институтом.
"Хорошо, что лёгок телом, отлетел, а то б конец!" — Старушка скупо улыбнулась. — Мобиль разнесло, а меня швырнуло через придорожные кусты на газон. Я отделалась переломом левой руки и правой голени, даже сотрясения мозга не случилось. Теперь меня постоянно сопровождают симпатичные молодые люди и девушки с пистолетами. Но лететь с вами мне в результате запретили категорически и безоговорочно.
Я вам рассказываю это, капитан, не для того, чтобы вы меня пожалели, я выжила и проживу ещё, надеюсь, пару-тройку лет. А чтобы вы приняли все возможные меры безопасности.
Никак не могу понять, кому мы перешли дорогу, ведь я думала, что наши исследования направлены на благо всего человечества? Оказывается — не всего! И этот кто-то располагает серьёзными финансовыми средствами и возможностями...
"Даже более серьёзными, как, оказалось!" — подумал капитан.
— Кому-то не по нраву даже мои теоретические изыскания, что уж говорить о прямых опытах, которые будут производиться на вверенном вам судне и с вашим участием! Будьте настороже, капитан! Не подумайте, что перед вами просто ушибленная, выжившая из ума старушонка. Отнеситесь серьёзно к моему предупреждению. В ваших руках будущее человечества, не выроните его!
Мой отец... — старая леди закашлялась.
Появившаяся из-за границы кадра рука в белом халате протянула ей прозрачную кислородную маску и женщина, кивнув в знак благодарности, прижала её к лицу. Подышав кислородом секунд тридцать, и восстановив дыхание, Ольга Макарова продолжила:
— Мой отец всегда верил, что пассажиры и экипаж несчастного "Артура Кларка" могли остаться в живых. И всегда корил себя, что он не смог принять достаточных мер, чтобы прийти к ним на помощь. Он завещал это мне, но я, вы видите, тоже не поспеваю.
Может быть, вам удастся? А если нет, то хотя бы найдите и похороните их по-человечески.
— Пора, Ольга Викторовна! — раздался негромкий голос за кадром, и старушка понимающе кивнула.
— Ну, всё, мне пора на процедуры. Опять будут мять мои старые кости и накачивать лекарствами. Счастливо вам, капитан! Мудрости вам и удачи!
Леди махнула правой рукой с зажатой в ней кислородной маской и улыбнулась на прощанье. Ролик закончился.
— Спасибо на добром слове, Ольга Викторовна! — пробормотал погрузившийся в раздумья капитан, как будто дочь академика Макарова могла его услышать. Её предупреждение запоздало, но от этого не стало менее весомым. Кто-то был против его миссии, и этот кто-то вряд ли успокоился.
Капитан вздохнул и переключился на сегодняшние, неотложные дела:
— Маруся, как идёт подготовка?
— Техники монтируют антенные секции "тоннельного радио", уже заканчивают, так что график соблюдается. Останется протестировать, это не больше часа.
Сменилось отделение десантников, патрулирующих обшивку, у них без происшествий.
У вас через 5 минут общее построение в шлюзе, официальная
постановка задачи. Экипаж уже в сборе. Всё.
— Спасибо, Маруся! А где Маркиз?
— Он на камбузе, наносит очередной визит Давиду. Тот его покормил и побеседовал с ним, но не по-русски, а на каком-то диалекте грузинского, так что я плохо поняла, что он говорил. Что-то ласковое.
— Главное, чтобы Маркиз понял!
— У них, похоже, полное взаимопонимание. Сейчас Маркиз спит, снова в его гамаке. Мне кажется, Давид его перекармливает, капитан!
— Я сам ему скажу, ты не выходи из образа. Как у тебя дела с Арнольдом?
— Приятный молодой интеллект! Немного зашоренный и тормозной, но я его разовью! Проблем нет!
— Хорошо, я на построение!
Капитан одел "парадную" куртку, которая отличалась от повседневной только своей относительной новизной, да ещё тем, что на ней были приколоты, по настоянию шефа колодки орденов и медалей. Открыл дверь и направился в станционный шлюз, который один мог вместить весь экипаж "Меча" в полном сборе. В коридоре это было бы неудобно.
Экипаж уже стоял, построенный в две шеренги. Старший помощник, майор Стрижаков дал команду:
— Смирно! Господин полковник, экипаж по вашему приказанию построен!
— Вольно! — скомандовал в свою очередь Василий Кондратенко и продолжил — Так уж случилось, господа военные, что я довожу до вас задачу нашей миссии только сейчас. Полагаю, многие из вас уже догадались, куда пойдёт наш "Меч". Не буду вас томить: мы приступаем к исследованию того, что раньше исследовалось только умозрительно, писателями-фантастами. Потом теоретически, ведущими учёными Земли. И, наконец, практически.
Мы первые пойдём туда вполне осознанно, с полным пониманием задачи. И не с надеждой на возвращение, а с полной уверенностью в этом. Мы идём в "тоннели Макарова". Кому этот термин не знаком?
Всем знаком, похоже. Так как никто не закатывает глаза и не падает в обморок, то, похоже, теоретическую возможность этого похода вы все в своём кругу обсуждали. Тем не менее, сегодня у вас, господа, последний шанс подать на моё имя рапорт о списании с судна. Нет желающих?
Таковых не нашлось. Люди в строю стояли, слегка покачиваясь, — издержки нулевой гравитации — но никто, ни словом, ни жестом не выразил желания отказаться от полёта. Ну, и хорошо!
— Вопросы?
— Разрешите вопрос, господин полковник? — это заговорил главмех, капитан Анжел Стефанов.
— Задавайте!
— На какой срок рассчитана наша миссия?
— Контрольный срок — два месяца. Однако, в зависимости от полученных данных и обстоятельств, он может быть продлён до трёх. Понятно?
— Так точно!
— Ещё вопросы?
— Господин полковник! — это Стрижаков — Команда интересуется, а за что вам "Super Nova" присвоили?
"Молодец, всё же, Серёжка! Что бы я без его инструктажа делал? Неужели он все свои речи и шаги заранее просчитывает?"
— Я бы с удовольствием вам поведал, но секретность ещё не снята!
— Ясно... — с некоторым разочарованием ответил майор, — а "За научные заслуги"?
— Ну, тут явная ошибка произошла. Меня нужно было наградить просто "за заслуги перед наукой", поскольку сам я никаких трудов не имею, но науке в одном деле всё же случилось поспособствовать. Но такого ордена не нашлось, вот и представили к этому.
— А в каком деле, господин полковник? Тоже в секретном?
"Вот ведь, въедливый, зараза!"
— Тоже, в секретном. Но недавно секретность была снята. Возможно, вы об этом деле даже знаете. Про "Базу Кондратенко" на Луне слышали?
— Так вы, что, тот самый...? — округлил глаза Стрижаков.
— Что значит "тот самый"? Если вы имеете в виду Василия Кондратенко, который обнаружил эту базу, то это точно — я!
И опережая ваши возможные вопросы о причинах получения мною медали "За спасение в космосе", сразу сообщу, что это дело не секретное, происходило на Луне.
Спас я своего сокурсника, который сломал ногу. И ещё у нас воздушный баллон оказался дефектный, и связи, естественно, не было.
Взял его на закорки и потащил к Базе. И тащил, пока у меня у самого воздух не кончился. Тут нас обоих и спасли. Никакого героизма, обычная работа. Сейчас я бы сделал лучше, а тогда был салага, моложе любого из вас. Да и не было бы у меня медали, если бы некий лейтенант-связист ревностно относился к своим обязанностям...
И если больше нет вопросов...?
— Разрешите вопрос? Сержант Красильников, мастер!
"Этот из двигателистов, вроде. Плохо ещё экипаж знаю!"
