Последний рейс королевы (СИ) - Серебрянская Виктория

Это было дьявольски щедрое предложение. И я резко обернулась лицом к арлинту:

 — Почему ты это делаешь? Почему рискуешь своей карьерой и жизнью ради чужого тебе пацана?

Наши взгляды скрестились, словно лазерные лучи. Мне даже показалось, что ледяной искусственный воздух нагрелся вокруг нас. Командор смотрел настолько пристально, не мигая, что на секунду мне даже стало страшно, что он меня узнал. Но нет. Все так же напряженно глядя мне прямо в глаза, арлинт нехотя ответил:

 — Это личное. Очень личное. И я бы не хотел об этом говорить. Все равно тебя лично это никак не касается.

Я чуть не возразила, что касается, еще и как! Но успела вовремя прикусить язык. Не хватало еще самой во всем признаться. Вместо признания с моих губ слетели совсем другие, но не менее запрещенные слова:

 — На «Королеве» неисправен преобразователь. Я не дам никакой гарантии, что мы доберемся до Черного сектора целыми и живыми.

Арлинт практически не изменился с нашей последней встречи. Разве что тени под бирюзовыми глазами были гуще, да сами глаза глядели устало. Но это, наверное, мог исправить продолжительный отдых. А вот горькие складки у мужественных губ никакой отдых не разгладит. Что же заставляет тебя, командор, так рисковать? Кто для тебя этот мальчик?

Командор Нартанн долго молчал, изучая меня. Я даже в какой-то момент забеспокоилась, что он что-то заподозрил, что может раскрыть мое инкогнито. Но правду говорят на Земле: на воре и шапка горит. Я заподозрила то, чего боялась больше всего на свете. А услышала совсем иные слова.

Командор чуть тряхнул отросшими гораздо сильнее, чем позволял устав волосами. Словно отгонял неприятные мысли. И выдохнул:

 — В нашей с Борисом ситуации лучше рискнуть и отправиться в путь на неисправном корабле, чем остаться. Я не хочу, чтобы мальчик стал подопытной лабораторной крысой и закончил свои дни в утилизаторе.

Я едва не дрогнула. Душу полоснуло едкой болью. И опять в голове всплыл вопрос: кто это мальчик для командора? Кто? Почему он так рискует ради него? Ведь в другой, но похожей, ситуации он предпочел просто закрыть глаза и уйти.

Стыдно, но я чуть не сорвалась. Чуть не рявкнула ему в лицо, чтоб убирался. Что я не благотворительный комитет. И не обязана заниматься спасением каких-то мальчишек, рискуя собственной шкурой. Мне пришлось сцепить зубы так, что они едва не сломались. Челюсти свело судорогой от усилий. До боли. Именно эта боль помогла мне прийти в себя, взять себя в руки:

 — Хорошо. — Мне удалось безразлично пожать плечами. — Я вас предупредил. Если хотите рискнуть — дело ваше. Вылетаем послезавтра с утра.

Арлинт нахмурился:

 — Почему так долго? Почему не сегодня?

Мне захотелось наорать на него. Обозвать идиотом. Неужели он ничего не понимал? Или командору плевать на все, кроме его драгоценного Бориса? В груди кислотой разливалось нечто, слишком сильно напоминавшее ревность. Но хладнокровие Бинго и его умение оставаться спокойным в любой ситуации давно уже вошло в поговорку во всех секторах. Мне нужно было поддерживать репутацию. Кто его знает, как сложится дальше жизнь? Командор пойдет со своим Борисом дальше, а мне нужно будет существовать как-то. Я не могла поддаться сейчас эмоциям и просто так загубить дело многих лет. Бутлегерство — это единственное, что я умею хорошо делать. Нет, я еще и летаю хорошо, лучше многих. Но без диплома академии мне в пилоты путь закрыт. Поэтому все, что я рискнула себе позволить — это сплюнула со злостью себе под ноги:

 — Потому что у меня есть обязательства, которые нужно погасить. Меня тут ждали не просто так. «Королева» доставила живущим тут шахтерам то, чего лишил их Альянс и Почтовая служба.

Я почти ожидала, что арлинт сделает удивленные глаза и деланно возмутится, что для этого есть почтовая служба, вот там пусть и заказывают. Но командор меня удивил. Без тени смущения фыркнул:

 — Бедняги! А чего сидят тогда тут? Пусть отправляются назад в Альянс и устраиваются на другую работу.

С двойной моралью Альянса лично я знакома давно и не понаслышке. Из-за этой морали когда-то давно отец сорвал с насиженного места всю нашу семью. Альянс обещал золотые горы и райские кущи переселенцам. Но, когда мы попали в беду, и пальцем не пошевелил, чтобы выручить, спасти бедолаг, не по своей воле оказавшихся в руках бунтовщиков. Наоборот, цинично отдал приказ зачистить всех. На месте.

Я скривилась:

 — А их кто-то ждет там, в Альянсе? Выслали за ними космолет? — Арлинт молчал в ответ. И я презрительно закончила: — Эти существа вынуждены выживать на проклятом обломке скалы, дожидаясь визита контрабандистов как манны с небес потому, что в Альянсе на них всем давно наплевать! Официально горные разработки тут прикрыты. Из-за этого сюда не летают ни рейсовые звездолеты, ни грузовые. Потому что по всем сводкам и по всем картам астероид мертв! Да, горнодобывающее оборудование безнадежно устарело, я понимаю. Но рабочие еще живы! А на них всем наплевать! И вот ради этих бедняг я и выполняю заведомо убыточные рейсы! Потому что если не я и мои приятели, то шахтеры вынуждены будут подохнуть без воздуха, воды и тепла от бескрайнего космического равнодушия чиновников от Альянса!

Командор неприятно усмехнулся:

 — Филантроп-контрабандист Бинго!

На этот раз я сплюнула под ноги от искреннего, ничем не замутненного отвращения:

 — Думайте, что вам взбредет в голову, господин командор. Мне на это плевать…

 — Заметно!

 — …только не стоит забывать о том, что не все ваши мысли достойны быть озвученными. — Меня передернуло от циничности Нартанна, и я опять задалась вопросом, что же с ним произошло. Но сбить себя с мысли я не позволила: — Это вам нужны мои услуги, а не мне пассажиры. Для меня сейчас пассажиры — это лишняя головная боль. Так что, на вашем месте, я бы фильтровал базар. Если, конечно, не передумали воспользоваться услугами «Королевы солнца».

Я с удовольствием пронаблюдала, как темнеют от злости и бессилия бирюзовые глаза, как сжимаются тяжелые кулаки. Мне доставило ни с чем не сравнимое удовольствие макнуть командора, как нашкодившего котенка в тапки, в неприглядную реальность бытия на задворках Альянса. И отдельным, особым удовольствием для меня была возможность диктовать командору свои правила.

Лицо арлинта потемнело от сдерживаемых эмоций. Глаза опасно сверкнули. И я даже на секунду им залюбовалась. Хорош, мерзавец! Хорош! Это тогда, будучи сопливой девчонкой, я не могла оценить по достоинству этого мужика. Сейчас… Я с сожалением подавила вздох. Сейчас я тоже не могу оценить его по достоинству. Если не хочу, конечно, чтобы Бинго записали в педрилы.

Молчание затянулось и уже начало действовать на нервы. К тому же, какой-то случайный выпивоха мог стать свидетелем нашего тет-а-тета, а мне этого не надобно. Так что, надо было расходиться. Я скрестила враждебным жестом на груди руки и процедила, стремясь создать образ законченного мудака:

 — Что, нечего возразить, ваше благородие?

Арлинт подозрительно сощурился:

 — Ты — землянин?

Признаюсь, сердце мгновенно ухнуло в пятки, а кровь на мгновение застыла в жилах! Прокол! Да еще такой тупой! В мозгу лихорадочно завертелись шестеренки, ища выход, а я, копируя интонации арлинта, протянула:

 — Чего-о-о? Какой-такой землянин?

Бирюзовые глаза впились в меня словно крючья:

 — «Ваше благородие» — это старинная форма обращения на планете Земля.

Я выдавила из себя облегченный вздох:

 — А-а-а-а! Вот ты о чем! Так у меня в команде был землянин, всегда, как трезвый, так ко мне обращался. Вот и привязалось.

 — А где сейчас этот землянин?

Я безразлично пожала плечами:

 — Если ты так хорошо знаком с обычаями Земли, тогда должен знать срок их жизни…

Это был мой самый большой козырь. Обычно, после него отпадали все вопросы. Так получилось и в этот раз. Подозрение потухло в глазах командора, лицо расслабилось. Он кивнул в знак того, что ему все понятно, и уточнил: