Стенли Вейнбаум - Долина желаний
— Да, это египетский бог Тот, которого всегда изображают с головой ибиса, — подтвердил Лерой.
— Как только Твил услышал слово «Тот», — продолжал Джарвис, — он пришел в неистовство. Страус показывал на себя, делал руками широкие круги, тыкал пальцами в сторону двери и снова колотил себя в грудь. Я догадался, что он имел в виду: народ Твила носил название «тот». Как только я сказал ему об этом, он тут же успокоился и обрадованно закивал головой.
— Вы хотите сказать, что эти страусы когда-то побывали на Земле? — Гаррисон недоверчиво перевел взгляд с Джарвиса на Лероя.
— Именно так, — ответил Лерой. — Тут слишком много совпадений. Усталая фигура страуса, раздавленная большей силой тяжести, чем на Марсе. Общее название бога и сородичей Твила. Поклонение птицеголовому божеству. Письменность, появившаяся в Египте. Во всяком случае, здесь есть материал для исследования. — Утомленный длинной речью, биолог несколько позеленел и закрыл глаза.
Гаррисон взглянул на Пурса, и тот снова взялся за коньяк. На этот раз хватило небольшого глотка, чтобы француз «вновь оказался среди живых», как прокомментировал это событие Карл.
— Мы погостили у Твила два дня и все это время усиленно фотографировали. Сделал я и снимок картины с богом Тотом. Но он вряд ли получился — слишком слабое освещение. Твил показал нам все достижения его племени, в том числе и новую насосную станцию для перегонки воды от полярной шапки в канал.
Пурс мгновенно оживился: его всегда привлекали всякие технические устройства.
— И как устроена эта система? — спросил он.
— Я мало смыслю в технике, — честно признался Джарвис. — Очень жаль, что вместо тебя там был я. Во всяком случае, это что-то наподобие римских акведуков, дополнительно снабженных насосами.
— А на какой энергии работает подобное диво? — усмехнулся Карл.
— На электричестве. Твил сводил нас на электростанцию — единственное уцелевшее здание в городе.^ Там установлено огромное вогнутое зеркало, в центре которого расположен цилиндр, поглощающий солнечные лучи. Он каким-то образом преобразует солнечную энергию в электричество.
— Какой примитив! — фыркнул Пурс. — Эта штука, работает по принципу термопары! Каменный век.
— А вот сейчас вы будете смеяться, — заявил Джарвис. — Угадайте, кто следит за оборудованием на электростанции? Такие же бочкоподобные существа, что и в мусорных курганах. Но, похоже, это какая-то другая разновидность четырехногих: ни один из них не поприветствовал нас привычным «Я друг, дерьмо!» Как я понял из объяснений Твила, эти существа предназначены для обслуживания городских станций, а старые наши знакомцы «работают» в курганах. Очень возможно, что там в свое время были оборудованы насосные подстанции для перегонки воды по каналам. Помните, я рассказывал о машинах, установленных внутри кургана? Ну, а когда вся система пришла в упадок, мусорные обитатели переключились на что-то иное.
— Но почему опустел город? — спросил Гаррисон. — Казалось бы, все есть: солнечная энергия, вода из ледяных шапок планеты, мозговой центр в виде сородичей Твила, безотказная рабчая сила, система каналов. Все! И в то же время явные признаки угасания жизни.
— Конечно, меня это тоже удивило, — ответил Джар-вис. — Но тут мы уже переходим в область предположений. Если картина в библиотеке соответствует действительности, то когда-то предки Твила совершали космические путешествия. Кстати, он ведь мне тоже показывал на звезды, когда я пытался установить, как его племя появилось на Марсе. С помощью тех примитивных способов добывания энергии, что мы увидели в городе, в космос не полетишь. Следовательно, прежде они использовали какой-то иной вид энергии, может быть, даже атомную.
— Но плотность Марса на двадцать три процента меньше земной, — возразил Гаррисон. — А это значит, что здесь нет тяжелых металлов типа осмия, урана или радия, пригодных для расщепления.
— Значит, энергию получали не так, как на Земле, — не сдавался Джарвис. — Возможно, необходимые ингредиенты добывали на какой-то другой планете. Но что-то произошло — может быть, атомная катастрофа, — и источник сырья исчез. С этого времени и начался упадок, причем в невероятно давние времена. Мы ведь не заметили на Марсе ни космодромов, ни остатков межпланетных кораблей, а в этом климате почти все остается целехоньким: примером могут служить хотя бы пирамиды марсианского долгожителя. И вот еще о чем я подумал. Я вспомнил о кристаллах, из-за кражи одного из которых нас с Твилом едва не прикончили. Вероятно, они являются объектом поклонения «бочонков», этаким сверкающим тотемом. Страус даже не проявил к ним интереса — он только сопровождал меня, а в краже не участвовал. Вот мне и подумалось, не являлись ли эти кристаллы чем-то вроде алмаза для бластера. Тот, сгорая, выделяет энергетический луч большой силы, хотя и кратковременного действия. Может быть, их использовали как детонаторы, чтобы запускать мощные установки? Или же это отходы, получившиеся в результате работы загадочных двигателей. Я думаю, что анализ кристалла позволит нам ответить на эти вопросы. Во всяком случае, исчезновение топлива, пригодного для работы электростанций по всей планете, и привело к естественному сокращению количества жителей. Лерой установил, что все они — наполовину растения, а для их питания требуется влага. Нет воды — нет и жизни. Вот такая схема. И очень печально, что исчезает раса, стоящая существенно выше нас по развитию.
Эти неожиданные слова Джарвиса произвели впечатление разорвавшейся бомбы: все принялись громко выражать свой протест — даже Лерой. Основную мысль сформулировал Гаррисон:
— Если они так совершенны, что же им мешает возродить планету?
— И что это вы так рассшумелись? — насмешливо спросил Джарвис. — Я вовсе не говорил о глобальном совершенстве: в этом случае раса Твила состояла бы сплошь из гениев. Я имел в виду их духовное развитие, совершенство их общественных отношений. И я могу доказать это, руководствуясь формулой Твила: «Два и два — четыре».
Когда страсти несколько улеглись, Джарвис приступил к доказательству.
— Прежде всего постарайтесь отвлечься от своих социальных пристрастий и попытайтесь стать объективными, — воззвал к слушателям Джарвис. — Я понимаю, что те общественные формации, которые существуют в ваших странах, вы считаете наилучшимиОбщество Карла основано на диктате, Лерой является гражданином Шестой французской Коммуны, а мы с Гаррисоном весьма довольны, что американское общество предпочло демократический строй. Итак, налицо три разновидности общественной организации: автократия, демократия и коммунизм. А вот народ Твила живет при том строе, который проповедовал — как утопию — русский философ Кропоткин. Вы, вероятно, не слышали о нем, а Лерой, я думаю, знает наверняка.
— Неужели ты имеешь в виду его учение об анархии? — удивился француз.
— Но ведь анархия — это безвластие, разгул толпы! — возмутился Пурс.
— А вот здесь ты ошибаешься, Карл, — возразил Джарвис. — Безвластие — да, но не беспредел. Что такое власть? Это сила, принуждающая к подчинению всех инакомыслящих, верно? Вспомните, как отзывались о функциях правительства Эмерсон или Джордж Вашингтон. Я не берусь цитировать их, но смысл высказывания состоял в том, что лучшим является то правительство, которое меньше всего правит. Но если инакомыслия нет? Если все члены общества поднялись до таких высот общественного самосознания, что им не требуется принуждение? Тогда отпадает надобность в правлении и торжествует анархия. Не в том смысле, как используют это слово в быту, а как торжество философского учения.
— Но ведь даже у дикарей есть вождь! — Гаррисон явно поддерживал взгляды Пурса.
— Потому-то они и дикари, — снисходительно заметил Дик, и улыбка Лероя подсказала ему, что в этом споре француз на его стороне.
— Но как без централизованной власти решать вопросы общественных работ, войн, налогов? — допытывался капитан.
— На Марсе некому и, главное, не за что воевать. Всех жителей этой планеты объединяет общая забота о бесперебойной работе каналов. Разве сражаются между собой цветы и пчелы? Они прекрасно уживаются в своем естественном симбиозе. Так и здесь. Только индивидуалисты вроде чешуйчатого строителя не участвуют в общем деле. Но, во-первых, их всего единицы, а, во-вторых, их деятельность не затрагивает коллективный труд остальных. Причем никого не нужно подгонять: все прекрасно знают, что от деятельности каждого зависит судьба остальных. Вот это и есть совершенное общество, где не требуется наказания одних и поощрения других: здесь, вероятно, никогда не культивировалась знаменитая политика кнута и пряника, столь привычная для нас. Марсианская цивилизация существует бесконечно давно, при этом организация жизни планеты не зависела от кипения страстей, присущих людям: у сородичей Твила отсутствует половой инстинкт. Эти полурастения размножаются так же, как и обитатели курганов, — почкованием.
