Адам Робертс - Стена
Затем Тигхи миновал последние дома и поднялся еще выше. Тут никто не жил, и даже козопасы обычно не приводили в такую даль свои стада. Утесы здесь слишком маленькие, и трава на них скудная и чахлая, ради которой не стоит сюда гнать скотину. Поэтому Тигхи спокойно сел, привалившись спиной к стене, в надежде побыть в одиночестве. Стена простиралась на тысячу лиг над ним и на тысячу лиг под ним. Сейчас он находился в нескольких дюймах от края мира. Вот и все, что ему было известно.
Тигхи уставился в небо. В воздухе крутились птицы. Они то поднимались вверх, то вдруг резко, камнем падали вниз. Несколько птиц сели на выступ и приблизились – нет ли у него еды. Однако, увидев, что человек не собирается их кормить, птицы потеряли к нему интерес и, важно ковыляя на своих кривых ножках, отошли к краю выступа и упали в пространство, взмыв затем вверх на своих волшебных крыльях.
На щеку Тигхи сел какой-то инсект. Ему стало щекотно, и он прихлопнул инсекта ладонью.
Набрав полный кулак травы, начал ее жевать. Трава не давала ощущения сытости, но это лучше, чем ничего. Людей, питавшихся одной травой, легко отличить от остальных, они худели особенным образом. Их лица становились изможденными, неся на себе печать голодания. На одной траве можно протянуть довольно долго, однако результат всегда получался один и тот же: люди чахли и умирали. Однако для Тигхи оставалось загадкой, почему козы, кормившиеся одной травой, не только не умирали, но, наоборот, жирели. И следом за этой мыслью с логической неизбежностью к нему явился образ погибшей козы. Она резвилась у края, и потом вдруг ее не стало. Тигхи прополз на четвереньках четыре-пять рук, отделявших его от края утеса, причем последнюю руку преодолел и вовсе на животе. Наконец, двигаясь предельно осторожно, со скоростью улитки, Тигхи высунул голову над краем мира.
Живот по-прежнему ужасно сводило, а в голове покалывали тысячи иголочек. Однако одновременно с этим рождалось и ощущение чего-то прекрасного. Тигхи лежал на животе и смотрел вниз, туда, откуда пришел. Утесы и скалы расположились узкой цепью, тесно прижавшись друг к другу, и поэтому Тигхи были хорошо видны тропинки в новой части деревни, которая находилась прямо под ним. Края выступов, на которых стояли дома, в перспективе казались сжатыми, что создавало впечатляющее ощущение глубины. Под ним, внизу, кто-то вышел из дома. Очень скоро Тигхи понял, что это женщина. Она постояла немного, раскуривая терновую трубку. Огонь никак не хотел приниматься, и женщина сгорбилась, защищая пламя от ветра, затем выпрямилась. Сверху Тигхи ее голова казалась круглой, как камень-голыш, который, однако, ощетинился коротко стриженными волосами. Женщина сделала несколько шагов, и Тигхи потерял ее из виду.
Струйки дыма от костров, на которых готовили еду, и коптильных камер уходили спиралями вверх и растворялись в высоте. Задержав дыхание и стараясь не обращать внимания на сердце, готовое выскочить из груди, Тигхи еще больше высунул голову из-за выступа. Перспектива немного сдвинулась, и теперь ему стал виден внешний край уступа, по которому проходила главная улица. Ниже ее на протяжении ста рук не было ничего, просто плоская стена, слишком крутая, чтобы на ней что-нибудь строить. План деревни был настолько хорошо знаком Тигхи, что он мог нарисовать его с закрытыми глазами. От уступа, на котором располагался рынок, вправо и вниз отходили другие уступы. Выступов размером поменьше было так много, что они образовывали настоящий лабиринт в форме дуги. Земляные ходы ввинчивались в стену. Солнце поднималось ввысь, и когда Тигхи изогнул шею, чтобы лучше видеть, оно ослепило мальчика, и Тигхи приставил ко лбу ладонь. Откуда каждое утро является солнце? Как оно карабкается наверх от основания стены до ее верхушки?
День становился все теплее, и утренняя облачность начала рассеиваться. Тигхи отполз от края и лег на спину. Стена простиралась над ним, невообразимо высокая, чудовищно высокая, исчезавшая – нет, растворявшаяся в голубом мареве. Какова же ее высота? Должно быть, она не имеет предела.
Вверху небольшие утесы и скалы постепенно переходили в ничто, в гладкую поверхность стены, на которой ничего не росло, за исключением нескольких полосок жесткой травы. Ей все было нипочем, даже морозы. Сразу же над Уютным Утесом располагался очередной участок почти абсолютно ровной стены. Мясо было где-то там, наверху, в нескольких тысячах ярдов, чуть левее. Понятное дело, две деревни сообщались между собой: извивающиеся утесы кое-где связывались лестницами, прокопанными в самой стене. А внизу, правее находился Сердцевидный Уступ. Вообще-то это был не уступ, а россыпь мелких выступов, которые не годились даже для выпаса коз. Жители Сердцевидного Уступа существовали главным образом за счет того, что их деревня выполняла роль связующего звена между Плавильней и Уютным Уступом, Мясниками и остальными деревнями. Через Сердцевидный Уступ пролегал единственный путь, связывавший эти деревни. В Плавильне добывали руду из стены и выплавляли из нее металл. В Уютном Уступе тоже имелись плавильщики, однако руды здесь было мало, и добывали ее труднее. Поэтому торговля металлом процветала, и весь товар проходил через Сердцевидный Уступ, который взимал за этот транзит определенный процент.
Вверху за Мясниками были и другие деревни. Говорили, что стена в том направлении становилась более изрезанной, изобилуя утесами и выступами, на которых условия жизни лучше. Однако, по мнению Тигхи, самым лучшим участком стены был тот, что простирался прямо над ним. Такой ровный, такой чистый. Стена, синея, уходила вдаль, где приобретала расплывчатые очертания, а затем и вовсе растворялась в дымке, сливаясь с небом.
Если бы только зрение у меня было поострее, а день безоблачным, подумал Тигхи, наверное, я увидел бы всю стену до самого верха.
Всю до самого верха. От этих слов у него мурашки пробежали по спине. Однако утро уже переходило в день, и в воздухе стояла дымка, снижая видимость до нескольких тысяч ярдов. Левее большие кучевые облака ласкались к стене, словно какие-то гигантские животные сосали чью-то огромную грудь. Возможно, именно это и случилось с далекой, невидимой верхушкой стены, подумал про себя Тигхи. Возможно, она превратилась в облака. Облака. Превратилась. Эти слова несли в себе глубокий смысл и огромный заряд энергии. Они были такими же высокими, как и сама стена.
У ног Тигхи послышался какой-то шорох. Опустив взгляд, Тигхи увидел обезьяну. Попытался дать ей пинка, но та, взвизгнув, увернулась. Вскочив на ноги, Тигхи погнался за тварью, но она проворно взобралась вверх по стене на пару десятков ярдов, цепляясь за пучки травы, торчавшие здесь и там.
Засмеявшись, Тигхи опять уселся спиной к стене. Сжевал еще несколько стебельков травы и опять принялся смотреть в небо, цвет которого менялся в зависимости от высоты. От розового цвета языка, около солнца, до более насыщенных и плотных голубых оттенков верхней части. Однако Тигхи никак не мог определить место, где одни цвета сменялись другими. Что придавало небу цвет? Только ли солнце? Но ведь воздух невидим (он помахал рукой перед лицом, чтобы еще раз убедиться в этом), значит, никакого цвета не может быть.
Должно быть, солнце отражается от чего-то, что придает воздуху цвет.
Внезапно эта мысль рассыпалась у него в мозгу тысячью искр, словно обладала сильнейшим электрическим зарядом. А что, если есть другая стена – стена настолько далекая, что он не видит на ней никаких деталей, и все же такая огромная, что заполняет все небо от горизонта до горизонта? Эта мысль поразила Тигхи как молния.
Другая стена?
В голове у Тигхи возникло странное ощущение, будто там что-то сместилось. Все кругом поплыло. Казалось, его мозги молниеносно сжались в бесконечно маленький комок, который тут же резко увеличился в размерах. Что-то вдруг хлынуло неудержимым потоком из точки в центре его черепа. Другая стена. Эта идея полностью овладела его умом.
А вдруг на ней живут люди? Люди, похожие на него, или, может быть, совсем не похожие. Тигхи закрыл глаза и попытался представить, как могла бы выглядеть его стена. Какой у нее цвет? Светлый и зеленый от трав; коричневый и черный от обнаженных пород. Возможно, пятна серого цвета от скал и бетона. Тигхи изо всех сил напрягал мозги, пытаясь взлететь на крыльях своей мечты и приблизиться к этой мировой стене. Какова же будет окончательная смесь цветов? Однако в его воображении неизбежно возникал грязный фон с беспорядочно разбросанными на нем пятнами различной формы и размера и все того же цвета грязи, но иных оттенков. Нет, небо выглядит совсем не так. Тигхи снова открыл глаза и попытался мысленно изобразить главные черты того, на что смотрел.
Возможно, это стена совершенно иного типа, возможно, она сделана не из скал, земли и растительности, как стена, на которой он жил. Вместо этого Бог мог создать ее целиком из серого пластика (а почему бы и нет? Бог мог сотворить все, что угодно). Или даже металла. А ведь это мысль! Стена, такая же огромная, как и сама мировая стена, однако гладкая, чистая и безупречная. Вся ее поверхность – блестящий металл, отражающий солнечный свет и придающий ему голубой оттенок. Металл, на котором живут люди; такие же блестящие и гладкие, как хром, они тают и сливаются вместе, когда занимаются любовью. Гладкая, глянцевая кожа, соприкасающаяся с такой же кожей; одно сплошное, глянцевое пятно из секса. Вик мальчика зашевелился, но Тигхи уже клонило в сон, и он не стал с ним забавляться. Вместо этого он задремал.
![Айзек Азимов - Галька в небе [Песчинка в небе]](/uploads/posts/books/112464/112464.jpg)
