Грег Бир - Наковальня звезд
— Отправляй, — приказал он жезлу, и имя Терезы вместе с посланием исчезло. Лишь одиноко мерцало имя Вильяма. — Я думаю, — счёл нужным объяснить жезлу возникшую паузу Мартин. Но как он мог думать о Вильяме, когда все его мысли принадлежали Терезе?
По иронии судьбы, как ни старался Мартин в своё время быть выше эмоций и сохранить дистанцию со всеми, в конце концов, он не устоял перед желанием иметь друга. Вильям оказался самой подходящей для этого кандидатурой.
Благодаря некой отстраненности от всеобщей суеты, Мартин сохранил независимость и заслужил уважение товарищей. Его выбрали Пэном, и девушки стали проявлять к нему особый интерес, и, как и следовало ожидать, он тоже не оставлял их без внимания.
Вильям не вмешивался в его дела, понимая, что, скорее всего, и сам бы вёл себя подобным же образом, будь он Пэном. Но случилось то, что неминуемо должно было случиться — Мартин потерял свою отстраненность. То, что поначалу казалось лишь простым ухаживанием за Терезой и невинным сексом привело к отношениям, которых Мартин так долго избегал. Но, в конце концов, когда-нибудь это должно было случиться.
Но в нём ещё жил страх любви, страх потери — страх даже не разлуки, а смерти. Каждому на корабле были знакомы подобные чувства. Ведь все они потеряли Землю и всё, что с ней связано — дом, родителей, друзей.
Они представляли из себя большее, чем просто детей, посланных в бессрочный крестовый поход. Они были карающими ангелами, солдатами, хотя и не проверенными в бою и до конца не осознающими своей силы, но прекрасно обученными и владеющими огромным потенциалом. Без сомнения, они используют этот потенциал, если им придётся выполнять миссию. Но все ли останутся живы?
Что касается Вильяма, то Мартин решил объясниться с ним лично и приказал жезлу стереть имя друга. Затем он поднял руки и согнул палец — тонкий луч зелёного света пересёк пространство. Ещё одно движение пальца, и свет хлынул потоком в учебную комнату. Оттолкнувшись от стены, Мартин начал медленно летать по комнате, скрестив руки на груди и вытянув длинные стройные ноги. В ожидании мома он разглядывал звёздную сферу.
Фигуру и правильные черты лица Мартин унаследовал от отца. От отца же Мартину достался беззлобный характер и острый ум. Но миндалевидные глаза, чувственные пухлые губы, слегка выступающие вперёд верхние зубы подарила ему мать.
Мом вошёл беззвучно и остановился позади Мартина — короткий толстый сплющенный цилиндр, высотой около метра, цвета то ли тусклой меди, то ли латуни, с головой в форме шишки, без лица, рук и ног.
— Я готов тебя выслушать, — объявил мом. В голосе робота звучали властные ноты. Однако он никогда не требовал, не приказывал, только информировал и направлял.
— У нас всё в порядке, — начал докладывать Мартин. — Все выглядят вполне здоровыми. Но у четырёх человек напряжённые отношения с остальными. У Рекса Дубового Листа всегда с этим были проблемы, но остальных я попытаюсь вернуть в группу. Хуже всего обстоят дела с Розой Секвойей. Да, она посещает собрания, выполняет всю необходимую работу, приходит посмотреть, как мы играем, но у неё совсем нет друзей. Даже с девушками она почти не общается.
А так… Упражнения выполняются хорошо. Мы только что имитировали управление кораблями-челноками на орбите планеты, отрабатывали манёвры по защите корабля, выброс производителей и манипуляторов. Полагаю, вы и сами все уже знаете.
— Да, я знаю, — подтвердил мом.
Мартин напрягся. Ему было неприятно говорить об одном и том же несколько раз. И всё же он сказал:
— Я считаю, мы готовы для настоящей работы в космосе. Нас утомили бесконечные имитации. — Уже в третий раз Мартин предлагал вынести упражнения за пределы корабля. Об этом просто мечтали все дети. — Пять с половиной лет — долгий срок. Мы прошли длинный путь и уже готовы…
— Понятно, — сказал мом. — Продолжай.
— Полагаю, мы уже взрослые, вполне сформировавшиеся люди. Кстати, я уже говорил о тренировках вне корабля в прошлом отчёте.
— Да, это не новость для меня. Я ожидал услышать нечто подобное.
— Я снова и снова говорю об этом, потому что это очень важно для нас, — Мартина раздражала неопределённость слов робота. — Я пытаюсь сохранить … равновесие в команде, чтобы все могли сосредоточиться на выполнении заданий. Иногда это помогает — мы стали лучше производить разведку. Но мы плохо информированы, и это всех беспокоит. Мы хотели бы принимать более активное участие в жизни корабля. Я предлагал это и раньше.
— Да, я помню, — отозвался мом.
— Но я не вижу никаких результатов.
— Нет причин для беспокойства. Вы все делаете правильно.
Не утруждая себя, как и прочие момы, знанием этикета, робот просто повернулся и плавно заскользил по направлению к выходу.
Мартин набрал в рот побольше воздуха, с шумом выдохнул и хотел было последовать за роботом, но заметил в дверях Хакима Хаджа. Тот пропустил мома и направился к Мартину.
— Привет, начальник, — шутливо расшаркался Хаким и, скрестив ноги, устроился неподалёку от Мартина. — Как дела?
— Как обычно, — Мартин недовольно махнул рукой в сторону двери. — Дружелюбие кирпичной стены.
— Понимаю… — Хаким возглавлял исследовательскую группу. Он был пониже Мартина на семь-восемь сантиметров — смуглокожий, с большими загадочными тёмными глазами и тонким прямым носом. Хаким говорил по-английски с сильным оксфордским акцентом. Вывести этого парня из себя было практически невозможно. Он сохранял хладнокровие, даже если вокруг него бушевали страсти. — Ну что ж, и это неплохо.
Когда-то, пару лет назад, Мартин брал у Хакима уроки арабского, чтобы читать детские книжки из библиотеки корабля. Общепринятым языком на корабле, как и на Центральном Ковчеге, был английский. Земля погибла как раз на пике всеобщей американизации.
— Мы кое-что обнаружили. Прежде чем обсудить это с момами, я решил побеседовать с тобой. Если ты сочтёшь нужным, мы вообще не будем их ставить в известность, пока не найдём более убедительных доказательств, — Хаким всегда осторожно и немногословно говорил о работе своей команды.
— Но ведь я только что отчитался… — удивлённо напомнил Мартин и тоже принял положение лотоса, но его поза была менее грациозной, чем у приятеля.
Хаким извинился:
— У нас ещё нет достаточных доказательств, чтобы вынести окончательное решение. Но если верить тому, что мы получили по дистанционной связи… — Он резко оборвал сам себя, снова извинился и сказал, — Ну это все, конечно, на твоё усмотрение, Мартин.
— Перестань оправдываться и ходить вокруг да около, Хаким.
— Хорошо. В общем, так… Мы обнаружили группу из трёх звёзд на расстоянии меньше светового года от нас. Спектр двух из них указывает на наличие радиактивных и прочих элементов в пропорции, близкой к той, что упоминались при описании зондов-убийц.
Прибегнув к жезлу, Хаким ознакомил Мартина с результатом исследований. Перед ними вспыхивали цифры, диаграммы, чертежи — язык, изобретённый момами, стал для них привычным и естественным. Среди формул и чертежей появилось изображение трёх звёздных систем. Цифры сообщали, что эти звезды отдалены друг от друга более, чем на триллион километров.
Классификация звёзд у момов базировалась на различии в массе, диаметре, яркости, возрасте и содержания так называемых «металлов» — элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия. Мартин знал эту шкалу, как свои пять пальцев. Ближайшая звезда, Маслёнка, была ярко жёлтой. Её масса и диаметр составляли около девяти десятых солнечной, а содержание «металлов» оказалось достаточно высоким. У второй звезды, Подсолнечника, «металлов» было гораздо меньше, а масса в полтора раза превышала солнечную. Третья звезда в этой группе, названная Огненной Бурей, был сверкающий красный гигант. В системе Маслёнки насчитывалось четыре планеты, две из них — тоже гиганты, но с необычно бедным содержанием газа.
Хаким заметил интерес Мартина к этим планетам:
— Они значительно беднее по качественному и количественному составу, чем можно было ожидать. Возможно, в прошлом здесь велась добыча газа.
Мартин нахмурился. Трудно заправить Корабль Правосудия там, где уже поработала древняя, высокого уровня, цивилизация.
Рядом с Маслёнкой находились две каменистые планеты и несколько — что-то около пяти — небесных тел, суммарная масса которых примерно равнялась массе Луны.
В системе Подсолнечника — тусклого жёлтого газового гиганта — было десять планет, две из которых также являлись газовыми гигантами. Огненная Буря была окружена лишь небольшими обломками, но имея диаметр девяносто миллионов километров, она могла, раздувшись, проглотить несколько планет.
Перед глазами Мартина мелькали цифры, он пристально смотрел на экран, выискивая нужную информацию. Он проанализировал внутренний спектр звёзд и заметил странные участки с необычно высоким уровнем инфракрасного излучения. Технически развитая цивилизация поработала, по крайней мере, вокруг двух из планет — Маслёнки и Подсолнечника.
