Джерри Пурнель - Наемник
Источники шума разделились.
– Идем?
– Нет, подождем…
Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом поднялся, держа руки над головой.
– Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка…
15 августа 2014 года
Средиземное море
Летающая лодка фирмы «Дорнье», устаревшее, но все еще надежное средство передвижения, взлетела с озера Липензее, расположенного к северу от Берлина, примерно в два часа ночи по берлинскому времени. Лодка была переполнена пассажирами, буквально ногу было некуда поставить. Но те, кто летел на ней, знавали и худшие виды пыток…
Одна из них – докладывать высшему начальству о провале. Да еще в присутствии своего непосредственного начальника. В японской культуре есть такое понятие, как сеппуку – «разрешать живот», – в европейском переводе это харакири. Делая сеппуку после провала, японец избавляет себя от позора и уходит на тот свет с гордо поднятой головой. В европейской культуре такая форма самонаказания, как ритуальное самоубийство, практически отсутствует, только офицеры раньше стрелялись, если не могли выполнить приказ. Ирлмайер считал это глупостью: нужно жить, для того чтобы иметь возможность отомстить, нанести ответный удар. Но иногда – как в этот день, к примеру, – Ирлмайер понимал, почему люди все-таки стрелялись. Ему еще никогда в жизни не было так стыдно.
Впрочем, он поборол в себе чувства, недостойные офицера РСХА, тем более такого высокого ранга. Правила изменились, и времена изменились – от бесчестья больше никто не стреляется, не дождетесь. От бесчестья стреляют. Убивают.
Когда Его Величество Кайзер спросил, как, по его мнению, нужно выправить ситуацию, что еще можно исправить, доктор Ирлмайер без промедления ответил: нужно захватить генерала Анте Младеновича. Прежде чем это сделают русские, англичане или кто-то еще, черт возьми. Только он может знать об истинных шагах Католической Церкви, о том, что, ко всем чертям, произошло в Риме, откуда там взялся заряд. Генерал Анте Младенович и его наемники, которых он вербовал, обучал и отправлял во все стороны света, были новыми крестоносцами, ударными отрядами церкви, новыми католическими псами-рыцарями. Генерал был в курсе дел по Сомали, по Конго – по всему, в общем. И если Салези ди Марентини игрался с обогащением урана – он тоже должен был это знать. Не мог не знать…
Вместе с Ирлмайером летело выделенное директором РСХА (со снисходительной усмешкой на губах) отделение девятой группы погранвойск. Это малочисленное, но превосходно обученное подразделение было создано в системе пограничной стражи как экспериментальное еще в семидесятом. Задача – борьба с внутренним терроризмом. После того как Кайзер запретил использование частей Рейсхвера внутри страны, пограничная охрана оказалась едва ли не единственным хорошо вооруженным и экипированным по рейхсверовским стандартам подразделением, имеющим право действовать на территории самого Рейха. Пограничная охрана считалась элитой, туда брали с огромным отбором – и хотя это подразделение имело недостаточную квалификацию в общеармейском бою, в боях в городским условиях равных им не было.
Довольно неторопливая лодка плюхнулась на воду Адриатики примерно в пять утра по Берлину. С ТДК «Бавария» спустили большую надувную лодку и перевезли двумя рейсами прибывших на корабль. На корабле было шумно, промозгло и сыро. Матросы не спали больше суток и были изрядно вымотаны, корабельные каюты были полупустыми – все десантники остались на берегу. Одетые в противорадиационные костюмы моряки поливали из шлангов вертолеты, проводя первичную обработку от радиации. На постах никто не стоял, в том числе и те, кто должен был, – палуба была пуста.
Таща за собой баулы, они прошли по скользкой, залитой водой с каким-то порошком палубе в надстройку, где пути прибывших разошлись. Пограничники отправились в опустевшие каюты морских десантников отдохнуть – Ирлмайер направился в штаб, который на кораблях первого ранга был отделен от капитанского мостика.
– Офицер на палубе! – заорал охранявший штаб гренадер, стоило ему только появиться в просторной, с экранами и пультами операторов БПЛА комнате.
– Вольно, вольно…
Ирлмайер с горечью подумал, что сюда новости еще не дошли – здесь он всесильный шеф четвертого управления. Оставаться в этом качестве ему еще недолго: наверняка Кригмайер подыскивает место. Учитывая его звание – генерал-лейтенант сил полиции Рейха, – место будет высоким, даже почетным, но при этом мало чего значащим. Его могут отправить в Латинскую Америку или в Бурскую Конфедерацию… налаживать связи с тамошними спецслужбами. Или могут отправить в Интерпол с мыслью выдвинуть его на должность генерального директора, когда будут выборы. Могут поставить на кадры… нет, на кадры не поставят. Кригмайер не дурак, он никогда не сделает такой ошибки, как отдать врагу кадры.
Как же так… как же так…
В углу тикали старинные, с гирями часы. На них зловеще потрескивал дозиметр…
Пожилой, бородатый, чем-то похожий на Деница офицер оторвался от оперативной карты, выведенной на огромном прозрачном экране, перекрывавшем центр комнаты с пола до потолка, подошел, отдал честь, но руки не протянул.
– Капитан цур зее, барон Людвиг фон унд цу Зинненберг к вашим услугам.
– Генерал-лейтенант сил полиции Манфред Ирлмайер. Срочное задание, Личный приказ. – С этими словами Ирлмайер протянул запечатанный пакет.
– Майн Готт. У нас нет людей. Совершенно нет. Только вертолеты.
– Люди у меня есть, капитан, – сказал Ирлмайер, принужденно улыбнувшись, – люди у меня есть…
– Хайне! – крикнул капитан, перекрывая своим густым басом рабочий гул штаба. – Нам нужен еще один беспилотник…
14 августа 2014 года
Средиземное море
Ударный авианосец «Николай Первый»
Крюк зацепился за трос аэрофинишера, погасив скорость до нуля. Нас качнуло вперед…
Матросы палубной команды в разноцветных жилетах (каждый цвет соответствует выполняемым на палубе функциям) бросились к самолету. Нужно было поставить стопоры на вооружение, визуально проверить состояние самолета после перелета, в частности отсутствие утечек из подвесных баков, убрать самолет с полосы: зацепить за крюк тягача и препроводить к лифту. Дел было по горло…
Пошла вниз, опускаясь на палубу, узкая лестница.
– Благодарю, господа… – Я по очереди ткнул кулаком о кулак летчика и специалиста по вооружениям. Пожать руку в перчатке было затруднительно…
Это был уникальный в своем роде самолет. Обычно учебные самолеты бывают двухместными, этот же был четырехместным. Сделанный на основе истребителя-бомбардировщика «С34», он был единственным в палубной эскадрилье учебным самолетом такого класса и использовался в основном не для учебы, а для перевозки начальствующего состава с приличествующей этому делу скоростью. Сиречь меня, я в данном случае – начальствующий состав. Хоть, по правде говоря, и облажавшийся по всем статьям.
Первый, кого я встретил на палубе, – не летный командир, не врач, а дозиметрист. Недобрая примета нового времени…
– Чисто, господин адмирал, – объявил он, поводя вокруг меня потрескивающим аппаратом, и принялся за самолет.
Несколько человек стояли вдалеке на палубе. Я заметил, что дежурная четверка усиления, стоящая на палубе в полной боевой: два самолета с ракетами «воздух – воздух» и два – с ПКР[6] – были накрыты тончайшей одноразовой пленкой – укрытием, чтобы не собрать на себе радиоактивные осадки и не потребовать полной дезактивации.
– Господа!
Я подошел к ним. Старший офицер безопасности корабля, старший летный офицер, второй капитан. Негусто.
– С нами бог, господа.
– С нами бог, за нами Россия…
С этими словами мы направились к остову, светившемуся в темноте красными и белыми огнями…
– Островский здесь?
– Так точно, на корабле-с…
Думаю, командир группы безопасности авианосца не слишком-то рад тому, что командование обратило внимание на совсем еще молодого и уже проявившего себя Островского. Но мне на это плевать – надо выдвигать молодых. Если от моего авторитета к концу этого безумного похода что-либо останется – напишу вхождение на золотое оружие. Если эти остолопы не догадаются…
– Что с радиационной обстановкой?
– В пределах нормы. Ветер на норд-вест, господин вице-адмирал.
Это значит, что радиоактивное облако от взрыва сносит в сторону Священной Римской Империи. Бог шельму метит! Хотя негоже радоваться чужой беде, определенно негоже…
У входа в остров радиометрическая группа устроила «предбанник» – развернутый кокон из плотного полиэтилена с распылителем. Входишь – и тебя окутывает мельчайшая взвесь капелек специального вещества, которое как бы связывает радиоактивную пыль. Оно засыхает мгновенно – а после выхода тебя чистят специальным пылесосом со щеткой. После трагедии семнадцатой оперативной эскадры – а там больше трехсот человек подхватили лучевку – дуют на воду, и правильно делают…
