Юрий Иванович - Уникумы Вселенной
После чего на всех без исключения кораблях были установлены системы самоликвидации. Сами эти системы были снабжены наивысшей степенью защиты. В случае гибели пилота или выхода из строя даже всех бортовых систем самоликвидация все равно срабатывала и разносила в пух и прах корабль и планету, если таковая находилась поблизости. Когда через некоторое время еще несколько чистильщиков не возвратились, было добавлено еще одно усовершенствование. В корпусах кораблей были установлены мини-бакены, которые при ликвидации корабля разлетались в разные стороны со сверхсветовой скоростью. Более пяти тысяч этих «черных ящиков» с погибшего корабля тысячи лет могли передавать только один позывной: «Я погиб!» Перехватив мини-бакен, любой аларастрасийский корабль, высчитав траекторию его полета, мог определить место гибели своих товарищей и отправить туда силы глубокого рейда. Именно так и была обнаружена боевая цивилизация приматов в галактике ЗКХ128. Война с ней была самой кровавой и продолжительной за всю историю Аларастрасии со времен великого Фетиуса. В огне космических сражений погибла половина флота сил глубокого рейда, а это была пятая часть всего мужского населения планеты. Сам Чинкис свои первые вылеты совершил именно в галактику ЗКХ128 и получил там первое боевое крещение, участвуя в финальной стадии этой тяжелой войны. Победив грозного врага, цорки превратили вражескую галактику в невообразимое месиво из осколков звезд, планет, метеорных потоков и пылегазовых туманностей. Зато участившиеся инспекции около этих остатков всегда давали отрицательные результаты. Приборы, регистрирующие сигналы от мозга разумных приматов, молчали.
Послышался шум раздвигаемой двери, и Чинкис отвлекся от воспоминаний о своей боевой молодости.
– К тебе можно присоединиться, дорогой?
Изящно ступая по мраморным плитам, к бассейну подходила Кетин, самая молодая жена Чинкиса.
– Даже нужно! – Чинкис стал подплывать к бортику, похлопывая от удовольствия хвостом по воде.
– Автоответчик с самого утра полон поздравлений в твой адрес, но их поступает все больше и больше. – Кетин грациозно прогнулась, томно прикрыв свои огромные зеленые глаза. – А все еще спят… – Промурлыкав это, она кокетливо сложила губки бантиком.
«Ух ты! – подумал Чинкис. – Завожусь как мальчишка! Не мешало бы быть посолидней и сдержанней».
Но не в силах совладать с охватившим все тело возбуждением спросил:
– Так почему же ты еще не в воде?
Ответом ему было мелькнувшее над его головой гибкое тело и взметнувшийся фонтан брызг, лишь на секунду скрывших прекрасную возлюбленную.
На Аларастрасии совместное проживание в браке считалось обязательным не менее пяти лет. После этого прекрасная половина могла выбирать другого мужа или, по взаимному согласию, оставаться жить с прежним. Но если у них за это время не появлялись наследники, мужчина был обязан взять новую жену и не обязательно при этом расставаться со старой. Обусловлено это было очень низкой рождаемостью, которую не компенсировала даже огромная продолжительность жизни: восемьсот пятьдесят – девятьсот лет. Дети рождались только парами, и были эти пары всегда разнополыми. В среднем у аларастрасийца за всю жизнь рождались одна-две пары детей, реже три или ни одной. Поэтому численность семей была разная. У кого-то было до десяти жен одновременно, а у кого-то одна-две. Этому способствовала большая количественная разница между мужским и женским населением цоркской цивилизации. Что обусловливалось высокой смертностью воинов и невероятным уровнем охраны жизни женщин.
Единственное, чего не было у Чинкиса, так это детей. Регулярно заводя новых жен, он горел желанием оставить после себя наследника, который бы продолжал его славные дела, стал поддержкой рода и гордостью отца. Но шли годы безрезультатных ожиданий, и Чинкис постепенно свыкся с мыслью, что лишен возможности иметь детей из-за огромных воздействий космоса, выпавших на его долю. До недавнего времени с ним постоянно жили только две самые близкие жены из тех, что когда-то находились с ним под одной крышей. Чинкис даже принял решение не брать новых жен, так как после пятисотлетнего возраста возможность иметь ребенка практически сводилась к нулю.
Но год назад на одном из приемов начинающая телеведущая проявила такую целеустремленность и напор, а чуть позже – и такую страсть, что Чинкис с удовольствием сдался. И ни разу потом об этом не пожалел. Тридцатилетняя Кетин прекрасно вошла в его семью, став любимицей старших жен и настоящим плодом сладострастия, любви и нежности для Чинкиса.
Вдоволь насладившись бурными любовными утехами, Чинкис и Кетин растянулись на диване, укрывшись сабенситовыми полотенцами.
– Самое лучшее поздравление я получил только что! – сказал Чинкис, все еще вздрагивая от приятной истомы.
– А вот и нет. – Кетин игриво укусила его за плечо. – Мой подарок ждет тебя за пять минут до полуночи!
– А почему так поздно?
– Мой подарок должен быть последним в твой день рождения – и самым лучшим.
– Но разве может быть что-то лучше?
Чинкис попытался обнять жену, но та ловко вывернулась и вскочила с дивана.
– Поверь мне, может! – И улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.
– Тогда я не дождусь, сутки такие длинные. – Он тоже встал и, приняв позу крадущегося охотника, стал упрашивать: – Зачем так долго ждать?
Потом он игриво бросился к Кетин.
Но та неожиданно бросила в него полотенце и, пока Чинкис срывал его с головы, уже оказалась в дверном проеме.
– В сутках всего лишь тридцать часов, – назидательно изрекла она. – И потом, дорогой, у нас масса дел, хлопот и назначенных мероприятий. – И, поворачиваясь к двери, добавила: – Я жду тебя в кабинете.
– Ну, радость моя, погоди, – притворно грозно зарычал Чинкис, – я дождусь конца дня, а тогда…
– Вот тогда и посмотрим… на что ты способен! – И, игриво виляя пикантной частью тела, Кетин скрылась за поворотом коридора.
Зайдя через некоторое время в свой кабинет, Чинкис увидел целые кипы поздравительных телеграмм, писем и подарков, которые громоздились на чем попало, занимая уже чуть ли не треть огромного помещения. А автоматический приемник почты щелкал не переставая, ставя на каждой новой корреспонденции дату и время получения. Кетин еле успевала вынимать почту из контейнера и кое-как ее рассортировывать.
– Какой кошмар! – запричитал Чинкис. – Да я до следующего юбилея всего не перечитаю!
– Давай отключим приемник, – предложила молодая жена, – а когда я все разложу, включим снова.
– Нельзя, воздержимся от этого хотя бы до семнадцати часов, – попросил Чинкис и пояснил: – Иначе сразу отключатся устройства отправки и у поздравляющих загорится надпись «Адресат выключен», а это, знаешь ли, как-то неловко. Тем более в такой день. Так что зови остальных моих женушек, вскрывайте и просматривайте. Самое важное ко мне на стол, а остальное на стеллажи в архив, будем читать на досуге.
– А что делать с видеотелефоном? Сигнал вызова горит постоянно, автоответчик отвечает сразу по нескольким линиям. Может, хочешь хоть с кем-нибудь поговорить?
– Ну уж нет! Тут я могу не бояться поставить себя в неловкое положение. Разве что меня экстренно захочет видеть кто-нибудь из высшего совета управления. А они могут связаться со мной и через наручный монитор. Кто хочет меня просто увидеть, пусть наблюдает за церемонией награждения в пантеоне славы. А там, кстати, будут все, кого хотел бы увидеть я, разве что за редким исключением.
– Интересно, дорогой, неужели есть кто-то, не оказывающий тебе должного уважения? – Говоря это, Кетин в гневе швырнула целый ворох почты обратно в контейнер.
– Уважать-то они меня уважают, – Чинкис с улыбкой глядел на рассерженную супругу, – но я их не уважаю да и вообще терпеть не могу. Ты же знаешь этих мягкотелых либералов-пацифистов. Постоянно нудят о гуманности и чуть ли не о любви к этим гуманоидным тварям! Тьфу, мерзость какая! Обнаглели до такой степени, что поговаривают о пересмотре законов великого Фетиуса. Хотят открыть исторические архивы для всеобщего доступа! Те самые, которые великий Фетиус завещал лишь высшему совету. Лишь ему он давал право сокрытия или обнародования той части истории, которая нам неизвестна.
Теперь уже Кетин пыталась успокоить мужа:
– Милый не расстраивайся из-за каких-то отщепенцев.
– Да их вообще надо изолировать от общества!
– Вот станешь членом высшего совета управления, продвинешь новый закон об этом – и все будет в порядке.
– Конечно стану… Но когда это еще будет. – Чинкис взъерошил свою оранжевую гриву. – А вообще, если честно, мне уже сейчас хотелось бы покопаться в архивах.
