Александр Зайцев - Мириады светлячков
Что он творит?! У него же люди в кузове! Головной трак «взлетает» на природном «трамплине» мелкого кратера, чтобы через несколько секунд грузно опуститься на противоположном склоне и продолжить движение, не снижая скорости. Вот чудак, зачем так выпендриваться передо мной? Или это приказ утереть нос сопляку, то есть мне? Моя машина легче, в ней нет пассажиров. Без тени сомнений вжимаю активацию реактивных ускорителей. У-у-у-ух-х-х! Классное ощущение, когда колеса отрываются от поверхности! Но трак неожиданно теряет остойчивость и начинает в полете клевать носом. Е! Проверка балансировки идет после ходовой, и провести ее я не успел. Теперь придется расхлебывать. Единственное, что успеваю, – подать тягу на находящиеся под креслом пилота ускорители.
Трак должен удариться о Луну передней осью и всей своей массой, но там огромный запас прочности, волноваться не о чем. Потом останется только сбросить скорость и выровнять машину. Однако как только колеса врезаются в грунт, по ступням проходит не только удар, но и вибрация, а затем раздается хруст. Трак встает на попа и несколько раз переворачивается в полете. Хорошо, что прилуняется удачно, на колеса.
– Синий два! Синий два! – Меня уже полминуты вызывает Терещенко, но в голове шумит, а по лбу течет что-то густое. Кровь, не иначе. Надо благодарить конструкторов, придумавших надежное крепление пилота к креслу. Не будь его, лететь мне метров сто, а потом пропахать носом Луну.
– Синий два на связи. У меня авария.
– Стрепетов, ты цел? – В голосе неподдельное участие.
Окидываю взглядом результаты меддиагностики.
– Цел, капитан, цел. Максимум ссадина на лбу и легкое сотрясение.
– Хорошо. Что с траком?
– С траком п…ц. – Понимаю, что идет запись, но меня всего трясет.
– Насколько я понял, далее двигаться самостоятельно ты не сможешь?
Не ожидал, что он не обратит внимания на мое выражение.
– Трак сильно поврежден, нужен буксир.
– Сам угробил машину, сам и докладывай на базу. А я поехал дальше. – Что за хрень?! Так просто меня тут оставить?
– Синий один, это синий два. Прошу взять меня на борт.
– Отказано тебе, Стрепетов, отказано. Проси станцию о помощи! – Куда подевалось недавнее сочувствие? Терещенко явно зубоскалит и потешается. Скотина.
– Я напишу рапорт!
– Твоей жизни ничто не угрожает. Жизнеобеспечения хватит на сутки. Рапорт отклонен. Кукуй тут, лейтенант. И освободи частоту. Это приказ.
– Есть освободить частоту. – Откуда столько ненависти?
Хорошо что застежки, скрепляющие скафандр и трак в одно целое, не повреждены и с коротким щелчком выпускают меня на волю. Надо осмотреть повреждения машины перед докладом на станцию. Н-да… Передняя ось сломана на три части. Как такое возможно? У них же должен быть пятикратный запас прочности! Именно из-за этой поломки я и не включаю передатчик дальней связи.
– Лейтенант, мы слышим вас. – Уф, хорошо, что сейчас дежурит Саныч, пожалуй, единственный на всей базе, кто относится ко мне нормально. Мы с ним почти подружились на основе общего увлечения регби.
– Трак попал в аварию. Включаю передачу телеметрии.
– Об аварии мы в курсе. Синий один доложил. Рад, что ты не пострадал. – Спасибо тебе, Саныч. Забота – как раз то, что мне сейчас надо. – Есть, пошла телеметрия, принимаю.
– Как там, полкан в ярости?
– Я тебе покажу полкан! – Вашу ж да через плечо. У меня явно тряхануло мозги. Конечно, Смолов слушает мою передачу. – Вернешься, молись, чтобы трак можно было восстановить. Лихач, выпендриться решил. Те два дня, что тебе тут остались, я превращу в твой личный ад!
– Но, полковник, я только следовал приказам капитана Тере…
– Отставить пререкания! Слушай приказ. Ждать возвращения синего один и по возможности притащить разбитый тобой трак на базу.
– Приказ принят.
– Отбой. – Жду пару минут.
– Саныч, ты еще на связи?
– Да, Димыч.
– Слушай, а составы на матч уже известны? Ругер выйдет на поле?
– Что!!! – Даже с такого расстояния меня перетряхивает от рева полковника. Я-то думал, что он ушел из блока связистов. – Ты, шут гороховый, совсем обнаглел?! Решил, если отец глава департамента безопасности Федерации, то все тебе позволено? Григорян, отключите лейтенанта Стрепетова от связи!
– Но полковник, он там один… – Саныч пытается за меня заступиться. Молодец!
– Отключить, я сказал! Оставить только передачу по техканалу. Исполнять!
– Извини, Димыч… – Горький шепот – последнее, что слышу. Индикатор связи гаснет.
Самое грустное, винить-то, кроме себя, некого. Сам всех настроил против себя. Слишком выпячивал нежелание находиться на Луне. А ведь на мое место на этой базе очередь до горизонта, у многих есть друзья, желающие сюда попасть, ы-х-х-х. Как там говорил батя: «Запомни, ты не пуп земли!» Очередной урок в жизни, который ничего не изменит. «Не можешь учиться на чужих ошибках, учись на своих». Беда в том, что и этого таланта я лишен. Ошибки, синяки, удары судьбы не учат меня ни-че-му, таким, наверное, уродился.
Так что же на самом деле случилось с передней осью? Анализ систем после аварии показал – подобный удар не мог привести к разрушению, ось должна была выдержать. Значит, мои выводы были верны. Визуальный осмотр ничего не показал – следов преднамеренного вмешательства не нашлось.
Эх, Дмитрий Васильевич, воспитал ты из сына параноика. Первое, что пришло в голову, – меня пытались убить, очередное покушение. Но подобная мысль не выдерживала никакой критики. Во-первых, слишком сложно. Во-вторых, не гарантирует успеха. Есть еще и в-десятых, но хватит и первых двух – так не покушаются.
Но то, что меня подставили, это факт. Неожиданная «доброта» полковника и попытка договориться. Как он мог вообще мне доверить управление траком при его ко мне отношении? Потом неожиданное поведение Терещенко, его бешеная езда. Нет, жизнями находящихся в траке он не рисковал. При полной исправности машины пилот его уровня не рискует ничем, абсолютно. Компьютерный анализ, конечно, покажет какой-то процент возможной катастрофы, но реально гарантия полная. Но зачем он это вообще делал? Вопрос: знал ли капитан, к чему приведут его маневры? Или его использовали втемную?
Авария случилась потому, что я не знал о состоянии ходовой и «развесовки» машины. А не знал по причине того, что данные, полученные от техников, говорили «все в норме», свое же тестирование провести не успел. И прервал меня в этом не кто иной, как Терещенко, чрезмерно быстро покинувший станцию. Девять из десяти – капитан прекрасно знал, почему он так делает.
Но убивать меня никто не желал. Неподдельным был испуг синего один, когда он вызывал меня после аварии. Провести бы сейчас компмоделирование этой ситуации! Но логика подсказывает: моей жизни ничто не угрожало, полученная ссадина – максимальное из возможных повреждений. Но зачем все это, вот вопрос так вопрос. Такая сложная комбинация явно не для того, чтобы насладиться унижением моей скромной персоны. Смолов – человек разумный и не пошел бы на поводу своей неприязни по такой мелкой причине. Тут что-то другое.
Что знаю точно? Один факт – трак, которым я управлял, был неисправен. Причем не мелкий дефект, а что-то было не в порядке с материалом передней оси. Заводской брак, не иначе. Прибыл этот трак на базу на том же челноке, что и я. Получается, он был принят на станции, и, скорее всего, кто-то из техников поставил галочку «все в порядке», проведя только поверхностный осмотр. А полковник подписал акт приемки не глядя.
Халатность, не более. Но сейчас простая халатность расценивается даже хуже, чем саботаж. Армия и прочие структуры сильно меняются в последнее время. По мне, так в лучшую сторону, всеобщее разгильдяйство достало даже такого раздолбая, как я.
Следующим начбазы через три месяца станет немец, а их скрупулезность и дотошность не зря вошла в поговорки. И ошибка с траком всплыла бы наружу. И господин полковник наряду с главным техником получил бы жирную черную кляксу в личном деле. Не говоря уже о заводе-изготовителе и персонале на Земле, ответственных за техническое состояние лунных машин. Лунная база, передовой проект объединения, знамя Федерации и главная гордость. Из-за такой мелочи, как неисправная ось, полетели бы многие головы.
И тут подворачивается идеальный кандидат-раззява, на которого можно все это списать, то есть я. Лучше не придумать. Сыночек САМОГО, ему все равно ничего за это не будет, да и определенную известность своим лихачеством заслужил по праву. Скорее всего, даже отметку в личном деле не поставят. Наверняка, когда сцепят траки для буксировки, «потребуется» снять ось и бросить тут, почти в ста километрах от базы. И дело закрыто. Трак поврежден из-за недостаточной квалификации пилота. Пилота, которому все равно начхать на различные черные метки. Ну напишу я рапорт, что это изменит? Терещенко легко «отмажется», придумает мотивацию своим действиям, а скорее уже все продумано. Данные будут немного изменены, единственным виноватым во всей истории останусь только я. Одно только слабое место у всей истории: а вдруг пожалуюсь папеньке? Но полковник изучал мое личное дело, причем там был даже психологический «портрет» личности. Получается, Смолов прекрасно знал – к отцу я ни за что не обращусь. А по прибытии на станцию меня точно запрут в каюте на оставшееся до прилета челнока время, и «дело закрыто».
