Дина Роговская - Южный крест
– Что ты творишь?! – он в ужасе смотрел на холст.
– Там пуленепробиваемое стекло. Я могу гранаты в него швырять, – я взяла пистолет и выстрелила, пригнув голову Майкла.
Сосчитав щелчки рикошета, я сказала:
– Смотри-ка, до восьмого Моргана долетела, – я отпустила голову Майкла и взяла вторую бутылку, – он закрыл свой драгоценный портрет еще при жизни, я пригрозила, что порежу его.
Он не знал, что сказать. Я сделала глоток из горлышка.
– Любишь виски? – осторожно спросил Майкл.
– Ненавижу, – я протянула ему бутылку, – я тебя вспомнила.
– Я так и понял, – кивнул он.
– Мне было десять?
– Девять. Мне исполнилось пятнадцать, и он решил устроить меня в летную академию. Мы заезжали…
Мой взгляд сказал: «Не ври».
– Он показал мне тебя, – он сделал глоток из бутылки и вернул мне ее.
Я кивнула.
– Остальных?
– Их я тоже видел.
– Не хочу ничего о них знать.
– Хорошо, – он снова взял у меня бутылку, – у тебя кровь.
– Знаю, полоснуло над бровью. Стекло. Ерунда.
– Фрэнсис…
У меня заболело сердце. Впервые в жизни у меня заболело сердце.
– У нас будут проблемы? Мне уйти?
– Не знаю, – я отпила еще виски и покачала головой, – нет. Останься.
Он протянул мне руку, и я пожала ее. Все это мы проделали, не сводя взглядов с отцовского лица.
– Прости за машину.
Он кивнул.
– Мне привезут такой «феррари» через три дня. Заберешь.
Он снова кивнул и глотнул виски.
– Почему он не женился на твоей матери? – решилась я на один из мучивших меня вопросов.
– Ее клан был против.
– Он любил ее? – спросила я и сама удивилась отчаянию в своем голосе.
– Не знаю, – он покачал головой, – честно, не знаю.
– Он помогал тебе?
– Да.
– Когда ты узнал, что ты его сын?
– Я всегда знал. Мама вышла замуж, но я был ЕГО сыном.
– Круто. Сволочь, – я снова взялась за револьвер, рука описывала круги широкого радиуса.
Майкл уверенно перехватил револьвер и положил его с другой стороны от себя.
– У меня еще есть, – я вытащила свой табельный и, поставив на автомат, щедро полоснула по портрету.
Майкл довольно проворно пригнулся от рикошета. Я прислушалась к полету пуль.
– О, Морган Пятый, и тебе привет… – я сменила обойму.
– Серьезно, хватит, – он мягко вывернул у меня из руки пистолет.
– А Генри мне еще приготовил, – ухмыльнулась я.
– Я верю, но хватит.
И тут я заплакала.
– Будь ты проклят… Будь ты проклят… – меня трясло, я смахнула слезы и швырнула в портрет вторую бутылку. – Будь ты проклят!!! – ярость и гнев душили меня.
Я видела, как безмолвно появился Генри, и Майкл отдал ему все оружие.
– Я знаю, куда он его уберет. Это мой дом, – сказала я.
Майкл тяжело вздохнул.
– Я знаю. Давай-ка вставай.
Я не хотела никуда идти. Один вопрос вертелся на языке, но я все еще не была достаточно пьяна, чтобы задать его.
– Оставь меня. Генри! Еще этого пойла! А ты иди, иди… Пока, перворожденный.
Его лицо дернулось. А, может, мне показалось. Последнее, что я помню, что галерея крутанулась вокруг меня, и Генри с готовностью распахнул двери.
Почему все вниз головой?
Еще раз карусель интерьера вокруг меня, и я мягко падаю на кровать. Лицо Майкла. Как он похож на отца…
– Я должна напиться…
– Ты уже пьяная.
– Я должна узнать…
– Спи, Тиа, детка, спи…
* * *Утром ровно в семь я была на месте с ясной, но немного звенящей головой. Холодный душ и пара семейных рецептов творят чудеса. Майкл тоже держался на удивление бодро. Мы, не сговариваясь, вели себя так, словно ничего не случилось. Мы хорошо сработались за последние два месяца, и оба ценили это. Мы отладили пневматику обоих шаттлов. Работы были закончены, о чем и известил нас капитан на общем собрании.
– Теперь, – сказал он, – замыкаем все системы между собой и запускаем. Если все пройдет нормально, ставим корабль на стенд.
Мы оживились. Наконец-то наш отлет становился чем-то реальным.
Мы споро подключали системы друг к другу, я даже отвлеклась от толкающей боли в рассеченной брови, которую я небрежно залепила пластырем под осуждающим взглядом Генри.
– И все же я настаиваю на вызове врача, мисс, – повторил он настойчиво.
– Генри, я тебя умоляю, это всего лишь бровь.
– Это ваше лицо, мисс.
– Это бровь, Генри, заживет, – я похлопала его по плечу и вышла из дома, опустив на глаза черные очки.
На этот раз стрелка спидометра не поднималась выше ста пятидесяти, и это был предел моей осторожности и осмотрительности. Сегодня я не доверяла рукам, постоянно контролируя каждое действие.
– Надо тебя чаще накачивать, – усмехнулся Майкл, подавая мне инструменты, – ты такая осторожно-осмотрительная…
– Отстань, – слабо огрызнулась я, соединила контакты и перевела реле в положение «включено», установив обратно защитную панель, я спустилась со стремянки.
Майкл задумчиво смотрел на меня пару минут, потом спросил:
– Сколько ты не летала?
– Четыре дня, – моментально ответила я.
– Шаттл сама пилотировала?
Я покачала головой.
– Только с инструктором.
Майкл улыбнулся.
– Когда поставим корабль на стенд, нам будет чем заняться.
Я не верила своим ушам.
– Шутишь?
– Ты второй пилот практически без опыта полетов, я должен тебя подготовить.
– Завтра? – я не пыталась скрыть своего нетерпения.
– Все зависит от сегодняшнего запуска.
– Тогда давай запустим эту бандуру, – я решительно двинулась дальше.
Мы подключили все на местах, затем проверили взаимодействие систем с пульта управления.
– Как будто все в норме, сэр, – Майкл повернулся к Ричарду Белфорду, стоящему у капитанского кресла.
Он кивнул и занял свое место.
– Внимание, ремонтников прошу покинуть корабль, команде занять свои места, – объявил он по громкой связи.
После положенных минут посыпались команды.
– Задраить люки!
– Есть, сэр, – руки Майкла пробежали по клавиатуре на пульте, – люки задраены, сэр.
– Джордж? – запросил капитан подтверждение с места.
– Порядок, сэр, – отозвался механик.
– Запуск систем.
– Есть запуск систем, – это уже я.
Мы с Майклом по очереди запускали систему за системой и, наконец, запустили двигатели на полную мощь. Корабль вздрогнул, и пошла мерная вибрация. Мы проверили все системы и все люки и переборки. Шаг за шагом, устраняя всплывающие неполадки, к счастью, их было немного. К концу дня стало ясно, что корабль готов к стендовым испытаниям.
– Сколько он там пробудет? – спросила я капитана.
– Стандартные две недели.
– Хорошо, пришлите мне оставшиеся чеки на подпись, надо заканчивать с бумагами.
– Да, мисс.
– Какие-то еще траты будут? – спросила я.
– Кое-что еще осталось, это уже после стенда.
– Хорошо. – Я откланялась.
У меня еще были дела. Много дел. Я вела всю документацию по расходам на ремонт корабля, каждый чек проходил через мои руки. Сколько еще дел… Меня нагнал Майкл.
– Жду тебя завтра в семь утра на космодроме у пятнадцатого ангара, – сказал он.
– Хорошо, увидимся, – я села в свой «феррари».
Я хотела побыстрее добраться до особняка. Но бровь отчаянно токала. Черт, придется проехать через Адама. Несколько лет назад у нас было что-то вроде романа. Что-то вроде, потому что дальше третьего свидания дело не пошло. Я четко дала ему понять, что денег моих он не увидит. И он сдулся. То есть сначала он оскорбился, а потом сдулся. А через пару недель я увидела его с очередной потенциально богатой наследницей. Это была моя прививка от охотников за деньгами. Больше на такое я не велась. Словом, он был сволочью, но тревожить своих медиков из-за бутылочного пореза я не хотела.
– А, Морган, привет!
Что-то он уж очень обрадовался.
– Не суетись так, Адам. Расслабься, – я показала на бровь, – есть время?
– Да, – он пару минут смотрел на меня, – да, есть.
– Я смотрю, ты окольцован. Нашел, что искал?
– Д-да, да. Садись сюда.
Он усадил меня на высокий табурет и направил мне в лицо яркий свет. Я зажмурилась, он отлепил пластырь.
– Морган… – выдохнул он.
– Бутылочное стекло.
– Никак не угомонишься?
– Зашьешь?
– Надо промыть, воспалилось все, – он вертел мою голову, разглядывая рану, – сейчас все сделаю.
– Ты уж постарайся.
Он постарался. Он добросовестно все промыл, обработал и наложил три шва.
– Никаких бинтов, – резко остановила его я, когда он потянулся к аккуратным белым рулончикам, – пластырь.
– Как скажешь, – вздохнул он и взял упаковку пластыря.
– Так ты нашел, что искал? – я всегда знала куда ударить, чтобы сделать больно.
– Да, я уже ответил, – он не смотрел на меня.
– Как-то неуверенно, – я почуяла кровь и уже не могла отступить.
– Что ты хочешь, Морган? – он стоял передо мной такой несчастный и опустошенный, что мне стало не интересно его добивать.
