Джулиан Мэй - Вторжение
Во взгляде Монтедоро мелькнула тревога.
– Эл Камастра звонил мне вчера. Как по-твоему, откуда он мог узнать про нашу с тобой встречу? И вообще… не понравилось мне, как он со мной говорил.
В ложу вошел Джо Порке. В руках он держал поднос с пятью фужерами на высокой ножке, а под мышкой бутылку шампанского. Кивнув по отдельности обоим мафиози, он что-то шепнул Лопрести. Тот стремглав кинулся к двери, а Поркаро с легким хлопком откупорил бутылку и разлил шампанское.
Фальконе насторожился. Туго накрахмаленный воротничок манишки внезапно сдавил шею, и у Виченцу перехватило дыхание. Он засунул палец за ворот и откашлялся.
– От Камастры только и жди какой-нибудь подлянки. А от его хитрожопого ирландца – и того пуще. Как думаешь, что они теперь удумали?
Монтедоро не успел ответить, поскольку дверь в ложу снова отворилась, и на пороге вырос Лопрести. Лицо у него вытянулось и посерело. За ним вошли трое в вечерних костюмах, и дверь захлопнулась. Оставшийся в ложе телохранитель схватился было за пистолет, но вдруг весь передернулся, рухнул на пол и застыл неподвижно.
– Господи Иисусе! – вскрикнул Джо Порке; пальцы его инстинктивно сжались на горлышке бутылки.
– Остынь, Поркаро, – донесся голос из-за спины Лопрести. – Возьми у него пушку, Майк.
Главари пооткрывали рты. Лопрести подошел к скованному внезапным параличом шурину, сунул руку ему под мышку и вытащил кольт тридцать восьмого калибра. Джо стоял, как манекен в витрине, – с полным бокалом шампанского в одной руке и бутылкой в другой. Угреватое лицо заливал пот.
Фальконе поднялся на ноги.
– Какого черта, Майк?..
Губы Лопрести шевелились, но челюсти будто судорогой свело. В глазах дрожали слезы ярости. Он отдал оружие одному из стоящих сзади, потом, словно обессилев, опустился на стул.
Самый низкорослый из незваных гостей выступил из тьмы. С виду лет тридцать пять, темные волосы на лбу растут клинышком (примета раннего вдовства); такого жесткого выражения лица старые мафиози не помнили за всю свою далеко не безмятежную жизнь. Монтедоро остался сидеть.
– О'Коннор из Чикаго, если не ошибаюсь? – бесстрастным голосом проговорил он.
Да.
– Вчера по телефону Эл Камастра упомянул о вас. Стало быть, вы жаждете нашей крови.
Нет, я просто хочу вам кое-что объяснить.
Монтедоро покосился на призрака Лопрести и манекена Поркса (фужер в руке последнего чуть подрагивал, но шампанского не пролилось ни капли).
Ну так что, поговорим? А то антракт кончается.
Монтедоро с достоинством наклонил голову.
Ваши охранники, те, что стояли снаружи, отдыхают в мужском туалете. Наутро будут как новенькие. А вот этому, он дотронулся носком ботинка до лежащего на полу тела, нужна срочная госпитализация. Что же до Поркаро и Лопрести, их лечением я сам займусь.
Двое спутников О'Коннора приблизились к Джо, вырвали у него из рук фужер и бутылку, усадили на свободный стул подле Лопрести. Затем бесшумно отступили в тень. Прозвучал первый звонок. Зрители начали возвращаться в соседние ложи. На гангстеров и странных посетителей никто и внимания не обратил.
– Надо же, – прошептал Фальконе, выпучив от страха глаза, – без слов говорит!
Монтедоро с любопытством посмотрел на Кирана.
– Гм, недурно. Теперь я понимаю, почему Большой Эл взял вас в советники.
– У меня есть и другие способности, дон Гуидо. Они будут к вашим услугам, если вы поможете восстановить Концессию. Готов поручиться, что ни вы, ни дон Виченцу, ни другие порядочные люди в проигрыше не останутся. (Но прежде давайте утрясем одно менее важное дельце.)
– Я не приказывал подкладывать бомбу, – с трудом выговорил Фальконе. – Разве я не понимаю, советник – лицо неприкосновенное. Но Лопрести обиделся, потому что вы перешли ему дорогу на монреальской операции. Ему много крови стоило навести мосты, и жабы готовы были иметь с ним дело… пока вы не вмешались. – Он слегка хохотнул. – Теперь нам ясно, как вам это удалось.
– Ошибаетесь, я не факир, – покачал головой Киран. – Моего влияния надолго не хватает, и распространяется оно только вблизи. Я просто предложил Монреалю более выгодные условия транспортировки – путем Святого Лаврентия. Не надо опасаться пиратов, отстегивать полиции, таможне, а платежи напрямую – в Швейцарию. Мсье Шаппель все разобъяснил вашим людям. Это была обыкновенная сделка, дон Виченцу, но Лопрести воспринял ее как личное оскорбление. Он глуп, недальновиден и мстителен, а свинья Поркаро еще глупее.
– Согласен, – сказал Фальконе.
Люстры медленно гасли. Публика встретила аплодисментами маэстро Лопеса-Кобоса, когда он прошел к пульту и поднял оркестр.
– Значит, отныне между Чикаго и кланом Фальконе будет мир?
– Клянусь, – прохрипел дон Виченцу.
Вы свидетель, дон Гуидо.
– Угу.
В зале стало совсем темно. Дирижер взмахнул палочкой, и зазвучали первые pianissimo вступления к четвертому акту «Фаворитки». Лопрести и Поркаро, как мумии, застыли рядом с Фальконе, лишь легкое колыханье белоснежных манишек говорило о том, что они еще живы; тому виной, скорее всего, были взгляды мрачных спутников О'Коннора, упертые им в загривки. Киран не спеша положил правую ладонь на голову Поркаро, левую – на голову Лопрести. По их телам прошли страшные судороги, а он приглушенно застонал.
Поймите, это не месть, а простая Справедливость. Восстановление порядка. Я полагаю, дон Гуидо, ваши люди сумеют избавиться от трупов. В таких делах необходимо практиковаться. Всего наилучшего.
Едва О'Коннор и его спутники вышли из ложи, как золотистый парчовый занавес раздвинулся, и зрителям предстал точно вылепленный из фарфора пейзаж испанского монастырского дворика. Огни рампы подсвечивали зал. Учуяв характерный запах, дон Виченцу наклонился и увидел, что из глазниц Лопрести и Поркаро сочится черная зловещая жижа. Хотя ни тот, ни другой уже не дышали, оба сидели прямо и несгибаемо на обитых бархатом стульях.
2
Алма-Ата, Казахская ССР, Земля
10 июля 1979 года
Он был самым скромным членом делегации индийских ученых-парапсихологов, посетившей Казахский государственный университет. Настолько скромным, что потом штатные сотрудники Института биоэнергетики (включая директора) решительно отрицали свое знакомство с ним. Однако именно он организовал эту поездку как предлог для встречи с Юрием и Тамарой.
Разумеется, гостей не водили в лабораторию, где работали молодой биофизик и его жена, поскольку их исследования находились под тем же грифом секретности, что и космические. Зато индийцы вдоволь полюбовались эффектом «Кирлиан», согласно которому сканирующие устройства сообщали монитору нефизическую ауру живых существ. Если не считать двух-трех щекотливых вопросов, визит прошел на удивление гладко, и делегаты остались очень довольны. К вечеру в кабинете директора института было устроено чаепитие. Гости получили возможность побеседовать с некоторыми разработчиками биоэнергетических проектов и подопытными экземплярами, чьи психические силы подвергались анализу. Юрий и Тамара тоже присутствовали; их представили просто – «специалисты по биокоммуникациям». Они говорили мало, ушли рано и тут же забыли об индийских ученых. Их мысли были заняты делом Абдыжамиля Симонова, чья скоропостижная смерть стал объектом пристального внимания КГБ. Ходили слухи, что Андропов лично интересуется ходом расследования.
Вечером в их квартире раздался звонок. Тамара укладывала спать Илью и Валерия, а Юрий, взяв трубку, узнал голос директора. Кроме всегдашней официальной сухости, в нем угадывалось необычное напряжение.
– Почетный член Индийской парафизической ассоциации просит о личной встрече с вами и вашей женой. Я сказал, что на это необходимо запрашивать разрешение Москвы, но он нисколько не смутился и… буквально вынудил меня позвонить академику. Мне было дано согласие.
– Как странно, – отозвался Юрий.
– Пожалуйста, поторопитесь. Доктор Ургиен Бхотиа ждет вас в главном вестибюле гостиницы «Казахстан». Сам он с Тибета, теперь живет в Дарджилинге и желает поговорить с вами о своих изысканиях, которые якобы соотносятся с вашей работой. Будьте с ним полюбезнее.
Директор повесил трубку, не дав Юрию времени на расспросы.
Выйдя из детской, Тамара изумленно взглянула на мужа.
Он передал ей содержание телефонного разговора и добавил от себя:
Я ничего не понял, но ехать надо, и немедленно, так что Алла с Муканом пусть зайдут ближе к ночи, я им позвоню, а ты попроси Наташу присмотреть за детьми.
Когда все было улажено, они сели в автобус и доехали до недавно выстроенного, будто парящего над городом отеля на проспекте Ленина, где селили только самых именитых гостей. Как только вошли в огромный вестибюль с кондиционерами, им навстречу встал и поклонился уроженец Тибета – невысокий, плотный и очень смуглый человек в национальной одежде.