Тимофей Печёрин - Вдали от дома
— Если вы тут впервые… а вы явно тут впервые, — говорил, не сбавляя шага человек, — то главное, что вы должны знать: в этом так называемом Лесу нет на самом деле ни настоящих хищников, ни чудовищ, ни даже нехороших дядей. А есть только фантомы, порожденные самим Лесом.
Непонятно? Попробую объяснить: видите ли, Хаос сделал это скопище деревьев почти живым существом. Учитель даже думает, что оно разумно… только вот разум у него примерно как у ребенка трех-пяти лет. Большего создания Хаоса не способны достигнуть в принципе, особенно если изначально они были неодушевленными предметами. Вот и развлекается… зараза… достойно ребенка. С другой стороны, погибнуть можно и здесь — например, выбившись из сил, долго плутая в трех соснах. Или просто сойдя с ума.
— А… — хотела обратиться с вопросом Руфь, но не успела вставить слово — незнакомец-проводник опередил ее.
— На меч не смотрите, — поспешил он внести ясность, — в Лесу он, конечно же, бесполезен. Другой вопрос, что до того же Леса еще надо добраться… и побывать, в том числе, в местах поопасней его.
— Поопасней? — переспросил Артур, немало обескураженный таким заявлением. Представить нечто, хотя бы чуток страшнее здешнего Леса, он сейчас был не в состоянии.
— Ну а что поделать, — человек развел руками, — обязанность у меня такая. Призвание. Лучшее, что я могу делать. И прозвище свое не зря заслужил… кстати, забыл представиться: Гнат. Гнат Следопыт.
— Очень приятно, — не без сарказма ответил Георгий Брыкин, — а меня вот Хриплым кличут… тоже, говорят, не зря. Эти двое… ну у них кликух нет, можешь звать их просто: Руфь и Артур.
В аналогичной ситуации еще месяц тому назад Артур не преминул бы козырнуть своей фамилией; напомнить, что отец его — «тот самый» и входит в первую сотню «Форбс». Со всеми возможными (и довольно-таки приятными) последствиями для того, кто взял бы на себя заботу о его, Санаева-младшего, нескромной персоне.
Так он бы и поступил… до встречи с Глерг Ланом и Каем, до знакомства с джунами и их коварным жрецом. До того, как осознал, сколь велика на самом деле Вселенная, и сколь пренебрежимо малой, просто-таки ничтожной величиной на ее фоне смотрится даже московский миллиардер. Вкупе даже со всей Москвой и планетой Земля. Потому и поумерил гонор Артур, и лишний раз своею родословной уже предпочитал не щеголять.
— Что еще хочу вам сказать, — продолжал между тем говорить Гнат, одновременно продираясь через заросли, — все эти бабушкины сказки… зарубки на деревьях, следы, мох и крошки-камушки — забудьте. По крайней мере, здесь. Подобными потугами вы лишь еще больше позабавите Лес… и усугубите свое положение, разумеется.
— Тогда как же вы… ты находишь путь? — не удержалась от вопроса Руфь, — по компасу?
— По спутнику. Навигатору, — хмыкнул Гнат, — впрочем, таким как вы, этот вопрос простителен. Нет… Руфь, все гораздо проще. Главное в моем деле — это знания; на них я и опираюсь, а не на то, что вижу или слышу. Вот, например, по поводу Леса, я точно знаю, что он не бесконечен. Причем далеко не бесконечен. А это значит — что? Что лучший способ выйти из него, это все время идти в одном направлении. Еще раз повторяю, что бояться здесь нечего: нападать на вас некому, а крики… к крикам и привыкнуть можно. К тому же мне кажется, что Лес попросту проигнорирует такую скучную игрушку; поймет, что с вами ему ничего не светит… да и отстанет.
— Идти в одном направлении, — повторила Руфь Зеленски, — так просто.
— Проще не бывает, — подтвердил Следопыт, — кстати… мы почти пришли.
В подтверждение его слов деревья очень скоро поредели и уже не чинили препятствий свету — настоящему, естественному. Благодаря которому трое путников смогли получше рассмотреть своего проводника… и слегка удивиться из-за не оправдавшихся ожиданий. Ибо, несмотря на меч, Гнат совершенно не походил ни на средневекового воина в кольчуге, ни даже на ряженого ролевика-реконструктора. Не было в нем ничего общего даже с каким-нибудь персонажем Эдгара По или Ирвинга, тоже вполне уместным посреди заколдованного леса. Но нет: Следопыт выглядел как обычный, вполне современный, парень… разве что изрядно небритый.
Одет Гнат был в камуфляжные штаны, тяжелые шнурованные ботинки, куртку, похожую на любимую металлистами «косуху», и что-то вроде банданы. Да и меч за спиной: своей простенькой рукоятью он напоминал не столько оружие средневекового рыцаря, сколько японскую «катану».
Выглядела одежда Следопыта не лучшим образом: заметно было, что носили ее долго и не слишком бережно. Так что, в целом, Гнат больше походил не на фэнтезийного персонажа, а на матерого байкера. Во всяком случае, на фоне пустыни и запыленного мотоцикла он смотрелся бы вполне гармонично. Только вот едва ли вопросы гармонии сколько-нибудь сильно волновали этого человека; во всяком случае, мотоцикла при нем не имелось.
Но еще более удивительным было то зрелище, что открылось перед тремя землянами, когда последние деревья зловещего Леса остались за спиной. Первым, что встретилось им на пути, стала высокая ограда из металлической решетки — ныне заржавевшая и успевшая обзавестись многочисленными брешами. Ограда окружала, опоясывала по периметру Лес… который оказался не слишком обширным и тянул разве что на сквер или рощу. Правда, заброшенную и заброшенную давно.
Помимо дыр с выломанными прутьями, ограда располагала и нормальными воротами — вернее, проемом в форме арки и, увы, без створок. Над аркой каждого входящего встречала надпись «городской парк», выложенная металлическими буквами. Буквы не принадлежали ни к кириллице, ни к латинскому алфавиту, ни даже к ивриту — но и их трое землян восприняли без затруднений. Как воспринимали любую надпись в очередном мире.
А по ту сторону ограды… расстилался почти обыкновенный, привычный любому современному человеку городской пейзаж: с мостовыми, тротуарами, постройками разной этажности и фонарными столбами. И высящейся поодаль башней — высокой и непропорционально тонкой; как видно, это был телевышка. Но открывшийся вид был обыкновенным именно почти; даже не слишком внимательного взгляда хватало, чтобы заметить: состояние города оставляло желать лучшего.
Асфальт сплошь покрывали выбоины, автомобили не первый год ржавели у обочин и тротуаров, фонари не работали, а некоторые столбы просто валялись поперек улиц. Здания смотрели на мир разбитыми окнами, красовались покосившимися стенами, а некоторым явно недоставало этажей. Побагровевшее закатное небо еще больше подчеркивало эту безрадостную картину; придавало ей даже какой-то оттенок трагизма.
— Вот ёпрст! — только и смог сказать Брыкин; так его впечатлило увиденное.
— Но… как? Как? — лепетал пораженный и изумленный Артур Санаев. И только Руфь сохраняла молчание… потому как в очередной раз «зависла».
— Хаос, — отвечал Гнат просто и буднично. Таким тоном, что не хватало только фразы «и этим все сказано».
— И давно это у вас? — осторожно осведомилась Руфь.
— Я еще в школу не ходил, когда началось. Когда Хаос прорвался. Не успел… короче, походить в школу.
— А… в других городах?
— Да кто б знал-то? — Следопыт развел руками, — связь не работает… не говоря уж про радио с телевидением. Кто-то, конечно, пробовал свалить отсюда. Или просто поведать миру о том, что у нас делается. Да только где сейчас… все эти? Никто не вернулся… и никто к нам на помощь не приехал.
Гнат вздохнул, а затем его словно осенило.
— Подождите, — заговорил он, оживившись, — так вот вы же, как я понимаю — не местные? Так? Тогда вы должны побольше меня знать о делах за городом.
— И да и нет, — Руфь решила не отрицать очевидное, а лишь уточнить, — мы действительно не из вашего города… мы даже не знаем, как он называется. Но главное — не это: мы ведь, к тому же, и не из этого мира.
Призналась — и замолчала. Ожидая насмешек или обвинений в сумасшествии. Чего угодно… кроме той реакции, что и впрямь последовала за ее словами.
— Не из этого, значит, мира, — произнес Гнат, заметно приободрившись, — что ж, этого следовало ожидать. Я думаю, Учитель будет несказанно рад пообщаться с вами.
Руфь облегченно вздохнула. Как видно, в городе, где даже парк превратился в заколдованный лес, удивляться банально разучились. Даже пришельцам из другого мира. Так что… нет худа без добра.
* * *Оддрун Рыжая пришла в себя резко, рывком, без малейшего намека на сонную негу. Она всегда пробуждалась именно так; даже после сна, а что уж говорить о заранее подготовленном ритуале. С другой стороны, сон-то как раз в случае с ведьмой был ни при чем: очень уж редко она позволяла себе эту немудрящую радость жизни. Редко и нерегулярно. По той простой причине, что немудрящей она была лишь для простых людей. Для тех же, кто посвятил свою жизнь Хаосу, сон превратился в роскошь, а любая размеренность и регулярность — так и вовсе в нечто недоступное.
