Синякин Синякин - Люди Солнечной системы (сборник)
Люди работали.
— Алексей Николаевич, — сказал после совещания Бедзоев, — я хотел бы поговорить с вами откровенно. Можно?
— Господи, Зайнутдин Акбарович! — Круглов улыбнулся. — Для вас что угодно!
— Мне хотелось спросить, почему вы вернулись в пилоты? У вас была интересная работа, определенная власть, хорошие возможности, но вы все оставили и принялись добиваться места летчика-испытателя в нашей программе. Почему? Лично я ничего не понимаю.
Круглов покачал головой.
— Что же тут непонятного? — открыто сказал он. — Именно потому, что мне не нужна была власть и хорошие возможности. Я — пилот. А все остальное от лукавого. Нет, я, конечно, благодарен судьбе — досталось многое увидеть и испытать. Я был на Луне в момент обнаружения селенитов, принимал участие в изучении поселений Чужих на Марсе. Но ведь и прежде у меня была не менее интересная жизнь, вам, наверное, это хорошо известно. Должность инспектора давала не только возможности, она еще и накладывала определенные обязанности. А к этому я так и не смог привыкнуть.
— Не понял?! — Брови Бедзоева высоко поднялись. — Не привыкли к ответственности?
— Понимаете, Зайнутдин Акбарович, всегда легче отвечать за себя. Это естественное состояние для человека. Я никак не мог привыкнуть к тому, что принимаю решение я, а рискуют другие.
— Как раз это я понимаю, — улыбнулся Бедзоев. — Только не говорите мне, что это единственная и основная причина. Ведь это не так?
— Основная причина… — Круглов усмехнулся. — Основная причина заключалась в том, что мне хотелось делать что-то нужное самому, а не наблюдать, как это делают другие. Не вышел из меня контролер, Зайнутдин Акбарович.
Бедзоев согласно покивал.
— Вот это-то я понимаю, — сказал он, ответно улыбнувшись Круглову. — Будем надеяться, Алексей Николаевич, что из вас получится отличный межпространственник. Весьма ответственная и интересная профессия, вы не находите?
Стартовый комплекс, к которому был пристыкован спейсрейдер, находился на бывшем планетолете «Волга». Планетолет сюда дошел своим ходом, после чего реактор отстрелили, а маневренность обеспечили сотовыми изотопными двигателями, которые особой мощности не развивали, но быстро и своевременно ориентировали станцию в пространстве. Планетолет был устаревшего типа, поэтому особых удобств на нем не наблюдалось, более того, люди жили в состоянии постоянной невесомости. Круглову к этому привыкать не приходилось, а вот многие ученые, ранее не покидавшие Земли, частенько попадали в различные неловкие ситуации, связанные с отсутствием веса. Свободное время Алексей Николаевич тратил на то, чтобы обучить новичков свободно двигаться в условиях невесомости. За это к нему относились с повышенным уважением и за глаза называли сэнсеем.
Ежедневно он занимался на тренажере. Компьютер постоянно менял нештатные ситуации, создавалась полная иллюзия испытательного полета, в которую Круглов постепенно вживался.
Монтаж оборудования на первом пространственнике завершался. И чем меньшее время оставалось до испытания корабля, тем больше Круглов нервничал. Нет, страха не было, в Круглове жило нетерпеливое ожидание старта, хотелось, чтобы полет наконец состоялся.
— Не торопитесь, Алексей, — сказал Бедзоев. — Лично для вас полет может оказаться последним. Никто не знает, как повлияет переход на человеческое сознание. Я говорю очень жестокие вещи, но вам следует быть готовым ко всему. Первому всегда труднее. Это прописная истина, но не зря она является истиной. Помните наш разговор? Так вот, я тоже терпеть не могу рисковать другими. Мне было бы значительно легче, если бы рядом с вами сидел я. Но это невозможно, поэтому будет сделано все, чтобы обеспечить вашу безопасность во время полета.
— Ожидание надоело, — признался Круглов. — Я давно уже готов к любой нештатной ситуации. Тут главное не перегореть, Зайнутдин Акбарович.
— Скоро, — сказал Бедзоев. — Старт гораздо ближе, чем ты думаешь.
Люди работали.
Семиметровая модель спейсрейдера прошла трассу, появившись из красного цветка пламени у финиш-площадки. Ошибка в расчетах привела к аварии — точка тахиарда оказалась в опасной близости от планетолета. Обошлось без человеческих жертв, но часть оборудования погибла. Поставки с Земли затянулись более чем на месяц. Круглов видел, как нервничает Бедзоев, чувства ученого передались и ему.
Новое испытание, проведенное сразу за установкой доставленного оборудования, прошло блестяще. Два шимпанзе, пережившие мгновенное перемещение в пространстве, чувствовали себя великолепно, быстро обжились в невесомости и летали по коридорам, забавно выпрашивая у встречающихся ученых концентрированный сок и сухофрукты. Живший на станции кот Рыбкин, бывший гордостью и утехой межпланетчиков, быстро подружился с животными. Он спал с ними в гнезде, которое шимпанзе сплели из монтажных проводов в отведенном им отсеке, катался на шимпанзе по коридорам комплекса. И даже научился забавно висеть на одной из лап, подкарауливая неосторожного жителя станции под сводами коридора. В конце концов шимпанзе отправили обратно на Землю, что вызвало на стартовом комплексе некоторое уныние, а кота Рыбкина ввело в глубочайшую тоску — одно время он даже отказывался есть и призывно мяукал у люка шлюзовой камеры, пока не понял, что его волосатые друзья улетели навсегда.
— Завтра, — сказал Бедзоев. — Иди к медикам, Алексей.
Спустя две недели астронавт Алексей Николаевич Круглов занял свое место в кабине спейсрейдера, повисшего в космическом пространстве рядом со старт-площадкой. Через час после старта Бедзоева невозможно было узнать — вместо моложавого и уверенного в себе человека перед подчиненным ему коллективом предстал старик.
Красивого старта не получилось.
У Алексея Круглова не было даже могилы, ею стало пространство. Спейсрейдер размазало по всему восьмимиллионокилометровому маршруту — не сработал соленоид шестого корабля.
Глава семнадцатая
МЕТЕОРЫ НЕ ИМЕЮТ МОГИЛ. 2060 ГОД
Официант что-то спросил, но Чамберс его не расслышал.
Некоторое время он бессмысленно смотрел на китайца, пока не понял, что тот хочет принять заказ.
— Водки, — сказал Чамберс. — Принесите русской водки!
Официант что-то горячо заговорил, и опять Чамберс его не понял. Голос официанта стал громче. Теперь в нем звучала некоторая неприязнь, которую, впрочем, официант пытался скрыть, памятуя нехитрое и вечное правило сферы обслуживания — клиент всегда прав. Китаец был высок и плечист, скорее всего уроженец китайского севера.
— Господин, — сказал официант «Красного дракона», глядя в глаза Чамберсу. — У нас нет водки. У нас китайский ресторан. Хотите подогретой хаши?
Чамберс достал из бумажника несколько купюр и положил их на белую скатерть столика.
— У вас нет водки? — спросил он. — Так пошлите за ней кого-нибудь из персонала. Я хочу выпить, очень крепко выпить. Ты меня понимаешь?
Официант покачал головой и прошел за стойку, скрывшись за бамбуковым занавесом. Вскоре он возвратился, но уже не один — с ним был хозяин ресторанчика Старый Ма.
Ма величественно нес свою седую острую бородку, приближаясь к столу с явным намерением указать клиенту, который требует невозможного, на дверь. Он подошел к столику, и решительность Старого Ма сменилась неуверенностью, он узнал Чамберса. Нахальный посетитель в глазах китайца вновь превратился в уважаемого клиента.
Старый Ма витиевато поприветствовал Чамберса и без паузы принялся что-то визгливо говорить официанту, который на глазах сужался в плечах и становился меньше ростом, словно слова хозяина были каким-то магическим заклинанием, действующим на его стать. Кланяясь Чамберсу, северянин схватил деньги со столика и, продолжая низко кланяться, торопливо удалился.
Старый Ма почтительно встал рядом со столиком, сложив руки на животе. Он был в синем просторном костюме и легких тапочках. Морщинистое лицо китайца стало внимательным и угодливым, и без того узкие раскосые глаза превратились в две маленькие щелки.
— У господина Чамберса что-то случилось? — почтительно поинтересовался китаец. — Водку сейчас принесут. У Ли Цзы очень, очень быстрые ноги. Позволено мне будет узнать, что случилось у достопочтимого господина Чамберса?
— Случилось, — сказал Чамберс. — Случилось, уважаемый Ма.
Приглашать китайца сесть за стол даже не стоило. Старый Ма никогда бы не позволил себе такой бестактности.
Чамберс достал из кармана мятый журнал и бросил его на стол.
На обложке журнала был портрет Круглова. Броский заголовок гласил:
«Еще одна смерть в программе „Икар“. Полеты к Солнцу обходятся слишком дорого. Слава земной астронавтики исчезает в пучке ослепительного света!»
