Олег Ерохин - Властелин Галактики. Книга 1
Через несколько секунд Джонни убрал палец со спускового крючка. Надо было бы проверить, достаточно ли крепко заклинило дверь, которая должна была послужить преградой охранникам, но на это не было времени.
Джонни вернулся в лабораторию.
Из этих двух институтских сотрудников бойцы вышли бы никудышные. Пока Джонни отсутствовал, они даже не успели прийти в себя, настолько страх парализовал их. Джонни, ожегши яростным взглядом перекошенные бледные лица, гаркнул:
– Где Модуль-2? Вы что, оглохли, где Модуль-2?
Лысый пробормотал:
– Модуля-2 готового нет, во всем институте нет. Его готовят перед самым применением.
– Где находятся компоненты?
– В двести третьей лаборатории.
– Ведите, живо!
– Сэр…
– Живо, говорю! – Джонни положил палец на спусковой крючок.
Держа лысого и прыщавого под прицелом, Джонни вслед за ними вышел в коридор. Дверь, у которой они остановились, была закрыта, как и следовало ожидать. Джонни вырезал замок огненным лучом и, распахнув дверь ногой, дулом лучемета подтолкнул своих проводников:
– Шагайте, шагайте! А теперь показывайте, где эти самые ваши компоненты? – Взглянув на часы, Джонни выругался. В его распоряжении осталось менее пяти минут, если исходить из того, что охранники подняли тревогу сразу же, как только он вломился через окно в лабораторию, не могли же они не расслышать звона разлетевшегося стекла, от участка же полиции до институтского здания было десять минут полета на гравилете.
Джонни смахнул со стола какие-то приборы и жестом показал, куда ставить посудины с этими самыми компонентами Модуля-2. Как только на столе появились первые стеклянные банки, Джонни схватил одну и быстро посмотрел на этикетку.
– Но здесь не написано, что из этого делают Модуль-2, – с нажимом сказал он. – Вы хотите меня обмануть?
Несколько лабораторных столов рухнуло, рассеченных огненным лучом. Институтские сотрудники поняли предупреждение. Прыщавый застыл с подрагивающей челюстью, лысый быстро забормотал:
– Сэр, на компонентах Модуля-2 не написано, что это такое, что это для Модуля-2, честное слово, клянусь… Сэр, используются семьдесят компонентов, мы знаем, какие именно, но технология… технология очень сложная… Нужен хромоторный плексикатор, спектротрон… Как изготовить Модуль-2 из компонентов, знают только двое… Мы знаем в общих чертах, и знаем компоненты, этого недостаточно, чтобы изготовить… Даже если бы у нас были все аппараты и приборы, мы не смогли бы…
Дальше Джонни не слушал. Ему и так стало ясно: Модуль-2 ему не получить. Были компоненты, первичные элементы, но не было препарата, а из компонентов он сам не смог бы препарат создать. Или же его водили за нос, или же Модуль-2 стоял себе спокойно где-то рядом в темном шкафчике? Но даже если все обстоит именно так, что же ему теперь, стрелять? Разве убийство укажет ему на препарат?
Нет, не может быть, чтобы они лгали, подумал Джонни, взглянув на жалкие лица лысого и прыщавого.
Проклиная свое невезение, Джонни бросился в коридор. У него было не больше минуты, чтобы убраться из института. “Жучок” Джонни с выключенными фарами понесся прочь от здания Имперского Института Бриллологии – а к институту уже подлетали полицейские гравилеты, шаря в воздухе лучами прожекторов. Джонни удалось ускользнуть от световой сети. Он высадился за городом. Оставив машину в кустах, он стянул с головы маску усмехающегося тролля, закинул ее подальше и двинулся в сторону космопорта.
Разгром двух институтских лабораторий в полиции посчитали не столь важным происшествием, чтобы закрыть космопорт. Джонни без всяких затруднений сел на лайнер, отбывавший на Землю. Он прибыл в Терриган рано утром.
Дверь Джонни открыл своим ключом, не желая будить Лолу. А она уже не спала. Одетая, она вышла к нему, обрадовалась, прильнула к его груди. Он обнял ее, с тревогой ища в ее глазах признаки болезни или уныния. И в который уже раз подивился ее выдержке.
На кухне, глядя, как он ест, она сказала:
– Вчера была передача по стереовизору, одна фирма, “Борн и К” называется, нуждается в специалистах для дальнего космоса. Подготовка за счет фирмы, только надо сдать экзамен по курсу школы второй ступени. Ты еще слышишь голоса звезд, Джонни?
– Я не могу пока этим заниматься. Я…
– Мне кажется, ты слишком много внимания уделяешь моей болезни. Мы же решили, как я буду лечиться, теперь ты мог бы подумать и о себе.
– Что мы решили? Что ты станешь применять мефенамовую кислоту два месяца? А потом что?
– Мефенамовая кислота мне поможет и потом.
– Я же объяснил тебе, если применять мефенамовую кислоту долго, дольше двух месяцев, тебе может стать плохо.
– Это как получится. Но зачем ты сейчас терзаешься, зачем торопишь время?
– Я не терзаюсь, я ищу способ помочь тебе. Я ищу средство лучшее, чем эта мефенамовая кислота.
– Мы же знаем, какие бывают способы, нам объяснили, и в книжке написано… Мефенамовая кислота – самое лучшее для нас средство лечения моей болезни. И не о чем больше думать.
– Если я достану пятьдесят тысяч кредов…
– Ты только напрасно мучаешь себя, Джонни. Тебе нужно сходить сегодня в эту фирму, сегодня последний день принимают документы. Тебя сочтут годным для дальнего космоса, я уверена.
Молча Джонни закончил свой завтрак, затем долго стоял у окна, глядя на безмятежные стайки голубей. Он бы заплакал, если бы огонь мучений не сжигал слезы в глубине его души.
И он сказал ей:
– Зачем мне звезды? Разве у меня нет звезды, чьих лучей мне дано счастье касаться?
Она тихонько засмеялась, и он стал покрывать поцелуями ее руки. И раскрылось небо, и звезды глянули на них из просторов Вечности, и время, казалось, остановилось. Времени не было дела до них, потому как в любви своей они не принадлежали ни земле, ни небу, но только друг другу. Есть родник, над которым не властно время, этот родник играет струями в глазах влюбленных.
Позже Лола сказала:
– Вчера вечером тебе опять звонили из квади-клуба.
– Надо же, как я им нужен, – отозвался Джонни с иронией. – А ведь попроси я у них денег взаймы, они ни за что не раскошелятся, даже если я пообещаю им отработать со временем все до медяка.
На память Джонни пришли его прежние рассуждения, как раздобыть пятьдесят тысяч кредов, используя мастерство квадиста. Он было решился стать бойцом-профессионалом, но впоследствии отказался от этой мысли, потому как выяснилось, что он располагает лишь двумя месяцами, заработать же пятьдесят тысяч кредов на профессиональной арене можно в лучшем случае месяцев за пять. Однако… а почему он так уверен, что, сделавшись профессиональным квадистом, раньше чем за пять месяцев он пятьдесят тысяч кредов не заработает?
Из квади-клуба ему звонят уже второй раз, значит, клуб в нем нуждается. Старик Кастл предлагал ему перейти из любителей в профессионалы, можно сказать просил, обольщая деньгами. Судя по всему, он, Джон Голд, скромно говоря, неплохой квадист. А раз так, почему бы ему, перейди он в профессионалы, не заключить с квади-клубом контракт на более выгодных условиях, чем это бывает обычно?..
Вспомнив, что у него все равно не было наготове лучшего способа достать деньги, Джонни отправился в квадиклуб.
В приемной клубного председателя его встретили куда любезнее, чем в прошлый раз.
– Мистер Голд? – Секретарь широко улыбнулся. – Одну минуточку. – В кабинете шефа секретарь пробыл менее минуты. Вернувшись в приемную, он раскрыл перед Джонни дверь кабинета:
– Прошу вас, мистер Голд.
В кресле председателя сидел Дик Кастл, старый приятель Джонни. А где же сам мистер Кастл?
– Привет, Дик, – Джонни еще не понял, что произошло. – Где твой отец? Я хотел бы поговорить с ним об одном деле. Или… Неужели…
– Точно так, старина. Теперь это мой каби shy;нет. Папаша, так сказать, передал мне бразды правления. Конечно, отец оставил за собой право решающего голоса в вопросах всяких там переорганизаций, но с текучкой теперь управляюсь я сам целиком и полностью.
– Что же, Дик, поздравляю… Честное слово, я очень рад за тебя.
– Спасибо. Садись, чего стоишь? Надеюсь, ты явился сюда не для того, чтобы сказать мне, что порываешь с клубом?
– Нет, Дик. Как раз наоборот. Я…
– Прости, Джонни, что я тебя перебиваю. Конечно, когда мы наедине, ты можешь называть меня по-прежнему по имени, мы ведь так долго вместе махали квадаком, но при посторонних тебе не следует обращаться ко мне так. Знаешь ли, все эти похлопывания по плечу… Люди могут подумать, что всякому дозволено вот так запросто разговаривать со мной накоротке. Не то чтобы я слишком много возомнил о себе, просто я хочу сохранить дисциплину в клубе такой, какой она была при отце. Что же это за клуб квадистов без дисциплины?
