Николай Романов - Гвардеец
Он открыл скрипнувшую дверь и вошел.
Стол был, но Карабаса за ним не наблюдалось. Наблюдался там агент Муромец, он же торговец грёзогенераторами Сергей Петрович Костромин. Собственной персоной и в гордом одиночестве. Увидев Осетра, он встал:
— Ну вот, наконец, и вы, молодой человек. — Он поднял руку, в которой что-то блеснуло. — Слушайте сюда!
И тут Осетра с такой силой саданули по затылку, что он только и успел подумать: «Все-таки прокололся!»
И вырубился.
Часть вторая
МЕСТО РАСПРЕДЕЛЕНИЯ
Глава тридцать седьмая
Этот транссистемник был точно такого же класса, что и «Дорадо». Поэтому и каюты на нем, и длинные, застеленные коврами коридоры, и кают-компания, разумеется, оказались похожи. Наверное, и помещения, отмеченные аббревиатурами, оказались бы такими же, но, поскольку Осетр здесь снова выполнял роль пассажира, то ему в таких помещениях, при всем желании, побывать не придется. Если, конечно, опять начальству не понадобится озаботить кадета очередным внеочередным заданием, то ли играющим роль «суворовской купели», то ли не играющим ее. Впрочем, различия между транссистемниками тоже имелись. Во-первых, вымпелы, развешенные тут и там, вместо слова «Дорадо» были украшены словами «Величие Галактики». Во-вторых, здесь отсутствовал Осетров багаж, и стюарды посматривали на пассажира, погрузившегося на борт транссистемника возле Угловки, с определенной подозрительностью. Ну а в-третьих и в самых главных, на борту «Величия» не было Яны.
Осетр и сам удивился, обнаружив, что едва покинул планету-тюрьму как главное место в его душе заняла именно эта кареглазая девушка, а вовсе не происходившее на Крестах. Как будто мысли о ней хранились-пылились где-то на отдаленных полках старой кладовой, обнаруживая себя лишь время от времени, когда его внимание пытались привлечь женщины, а потом сразу, без всякого предупреждения и вроде бы без всякой причины, сами собой перенеслись ближе ко входу, где ты, даже заглянув сюда без всякой цели, непременно обнаружишь их и уже не уйдешь с пустыми руками. Да-да, и не захочешь, а наткнешься, ну а наткнувшись, будто обнаружишь давным-давно забытую игрушку, неведомо как оставшуюся от детства, от лучших дней твоей жизни, когда великие беды были на самом деле столь незначительными, что забывались напрочь уже через пять минут…
Нет, конечно, ему было о чем подумать, ибо кратковременное посещение Крестов оказалось весьма любопытным. Он так и не понял, удалось ли ему выполнить задание, возможно, претендующее на «суворовскую купель». Учитывая, что, похоже, никто господина Костромина не похищал, получалось, что задание спасти его от похитителей не выполнено. Однако, с другой стороны, задание было не спасти агента от похитителей, а отыскать и, буде окажется, что это был киднап, помочь спастись от похитителей. Именно такими словами ему изложил приказ Дед, когда Осетр остался один на один с его изображением в помещении с номером 456…
Короче, ломай тут голову не ломай, а решать в конечном итоге его судьбу будет руководство. Пока что Остромиру Приданникову было предписано направляться по старому маршруту, к месту прохождения отпуска, на планету Дивноморье. А там была Яна… Потому что за эти неполные две недели (а точнее — и вовсе за десять дней) она никак не могла улететь оттуда, ибо, обратившись к расписанию движения транссистемников, имеющемуся в Сети, Осетр обнаружил, что единственным транссистемником, посещающим в этом месяце Дивноморье после «Дорадо», был именно «Величие Галактики». Если, конечно, она не улетела с какой-нибудь совершенно неожиданной оказией… Но в таких ситуациях оказиями бывают либо военные корабли, куда штатских могут допустить только при неожиданно объявляемой эвакуации, либо транспортные суда, перевозящие в своих трюмах какую-нибудь металлическую руду, которой даже поддержание атмосферы не требуется, а жилых помещений на борту — только для экипажа из нескольких человек. Да и скорость та еще… Конечно, если вдруг потребуется в пожарном порядке уносить ноги с планеты — ну, от наемных убийц, к примеру — то и такой оказией воспользуешься, но сомнительно, чтобы Яна могла хоть когда-нибудь оказаться в такой ситуации. К молодым девицам наемных убийц не подсылают. В худшем случае, похитителей, чтобы шантажировать высопоставленного папашу…
Оказавшись в отведенной ему каюте, Осетр принялся готовиться к размещению в релаксаторе, а сердце его уже предвкушало скорую встречу. Знакомясь с расписанием транссистемных перелетов, он обнаружил, что и для «Величия Галактики» следующим после Угловки пунктом маршрута является Дивноморье, и потому его теперь отделял от курортной планеты только один-единственный релаксационный сон и одна-единственная посадка. Было от чего радоваться!
И Осетр радовался, как может радоваться только молодой человек, догадывающийся, конечно, что в жизни бывают неприятные неожиданности, но уверенный, что в его жизни неожиданности носят исключительно положительный характер. Ждать оставалось совсем недолго, и было это не ожидание наказания или внезапной беды, а самое лучшее в мире ожидание — ожидание встречи. И даже то, что он убил человека, совершенно не портило ему настроение. В конце концов, убитый был приговоренным к смертной казни, и он всего лишь привел приговор в исполнение. Не он, так кто-нибудь другой. Упавшее в лесу дерево, к примеру. Или пожар от оброненной пьяным сигареты. Это всего лишь руки судьбы, безжалостной, но справедливой. Вот и он стал рукой судьбы…
Он думал так, пока знакомился с соседом по каюте (не уяснив ни имени того, ни профессии), пока нажимал зеленую кнопку на релаксаторе, пока стоял под расслабляющим душем, пока принимал голубую пилюлю и укладывался на ложе. И только когда релаксационный сон не наступил — вместо него пришло некое полузабытье, когда ты вроде спишь, а вроде и не спишь, вроде расслаблен, а вроде и напряжен, — и он почувствовал начало прыжка (к нему вдруг явилась мысль, что именно так должно чувствовать себя масло, когда его намазывают на бутерброд — ты и не хочешь намазываться, но тебя никто не спрашивает, и нож мнет тебе бока, а хлеб, впитывая, впускает тебя в свою суть) … Он привычно мотнул головой, как мотал всегда, стремясь избавиться от ненужной мысли, и ощутил, что помотал головой… Он растерянно вздохнул и услышал свой вздох… Именно в этот момент он впервые понял, что изменился, что, кажется, на Крестах с ним что-то произошло…
Глава тридцать восьмая
Космопорт Дивноморья он практически не запомнил. Там наверняка была интересная архитектура, потому что строители этих сооружений на курортных планетах из кожи вон лезут, чтобы хоть как-то выделить свое создание из череды таких же архитектурных монстров. Там наверняка были красивые витражи, потому что в космопортах принято стены, противоположные информационным видеопластам, украшать витражами на географические или исторические темы, изображая горы или океаны, императоров или народных героев. А может, там были красивые растения…
Но Осетр ничего этого не видел. Он искал триконку «Терминал глобального имперского информатория» и, когда нашел ее, первым делом ринулся туда. Если бы на его пути выставили боевой заслон, он бы не пощадил заслонщиков, превратив их в окровавленные мешки со сломанными костями… В гражданском космопорту роль заслонщиков могли бы исполнить стоящие в очереди за информацией, но и тут судьба распорядилась так, что возле терминала не было избытка любознательных и любопытных, и Осетр с облегчением плюхнулся на ближайшее свободное место. Первым делом он запросил справку по судовой роли пассажиров последнего рейса, который выполнил к Дивноморыо транссистемник «Дорадо». Список находился в открытом доступе, что было и не удивительно — гражданское судно, не выполняющее никаких задач, связанных с обороной империи, разумеется, никто не стал засекречивать…
Когда список нарисовался на видеопласте, Осетр открыл меню поиска.
Пальцы его едва ли не тряслись от нетерпения, и он вслух давал самому себе команды и тут же выполнял их.
Сейчас мы выведем список всех Ян, которых нес на своем борту «Дорадо». Хотя нет, ее официальное имя вовсе не Яна, Яной ее звал папа, а в судовой роли она должна быть записана как Татьяна.
Итак, имя — Татьяна, отчество — пропуск, фамилия — пропуск… Вот он списочек. На борту транссистемника «Дорадо» в последнем рейсе находилось восемнадцать Татьян. Надо же, какое распространенное имя, среди двух тысяч пассажиров целых восемнадцать! А теперь снова запустим поиск, теперь уже по няниному имени. Няня Аня… Наверняка, Анна. Так, имя — Анна, отчество — пропуск, фамилия — пропуск. Ань у нас получилось всего пять, пореже имечко… А теперь сравним оба списка. Так… так… так… Ага, вот! Пассажиры каюты номер двести восемьдесят девять. Чернятинская Татьяна Васильевна и Морозенкова Анна Александровна. Других таких случаев не имеется?.. Не имеется!
