Прозрение. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан
Абэлис издевался. Я сделал из него идиота, и он продемонстрировал, как можно ту же ситуацию развернуть с точностью до наоборот.
Я не мог второй раз повторить те слова, которые вырвались от усталости и внезапного совпадения ситуаций. Да и для каждого такие слова свои.
Тем более я не мог психически давить на такое количество тех, кого не хотел покалечить. А без давления — мои претензии выглядели просто смешными.
Капитаны, однако, охотно слушали и даже задавали вопросы. И через пару минут перешли на обсуждение моего поведения.
Не в плане наглости, нет. Мне пришлось рассказывать, что такое эмоциональный накат, и как я сам ощутил это в первый раз.
Я рассказал. И про Дьюпа, которого боялись на «Аисте» все, вплоть до капитана. И про инспектора Джастина, который перетряхивал мне нутро одними хитрыми глазами.
Верили не все. Пришлось «раздеваться», рассказывая о личном, и даже что-то показывать.
И чем больше я объяснял, тем понятнее становилось, что тема эта интересует всех, даже мрачного и злого Ришата.
Мне стали рассказывать, у кого и как было что-то подобное. Кто-то сам срывался в накат, кто-то влетал в чужой.
— Ну, да. Да, — кивал я. — И у меня всё начиналось примерно так же. Одно дело, когда мы по-человечески орём и срываемся на личном составе. Другое дело — давим. Правда, мера тут неуловима. И к этому давлению впоследствии привыкают. Из моих парней кое-кто уже обнаглел. — Я вспомнил про Неджела и помрачнел. — Но точно знаю, что и убить могу вот так же, одним накатом.
— Невозможно! — покачал головой седой капитан «Сорели».
— Генерал Мерис может подтвердить. Продемонстрировать могу, но не буду.
— Это что-то специфически-южное? — разжал зубы Ришат.
— Вряд ли. Инспектор Джастин — северянин. Многие из моих людей тоже.
— Могут ли возникнуть вопросы у службы генетического контроля? — спросил Лебенстар.
Возможно, и он чувствовал что-то в себе. А может, проблема, так или иначе, вставала здесь перед каждым. «До первого реомоложения» я был тут один.
— Думаю, да, — я развёл руками. — Боюсь, меня ищут.
— Мало боишься, — усмехнулся Драгое. — Не просто ищут. Восемнадцать запросов на тебя было в крыло. Поймают — изолируют, как пить дать. Статистика таких «наглых», как ты, существует. Неофициально, конечно. Это психическое заболевание, у него даже медкод есть 102−2.
— В Содружестве этим «заболеванием» страдает вся элита, — я встретился с ним глазами. — Его тренируют, развивают. Я прохожу медконтроль, заступая на каждое дежурство, чтобы не потерять квалификационные навыки пилота. Ни один психотехник не находил отклонений в деятельности мозга. Это не болезнь и не отклонение. Это нормальное функциональное развитие. У кого-то оно больше, у кого-то меньше, но, так или иначе, тренируется у многих. По крайней мере, так полагают эйниты. Из моих пилотов они отобрали чуть ли не два десятка с возможным потенциалом. И почти все — северяне.
Во время этого перекрёстного допроса генерал Мерис вышел, потом вернулся и показал Абэлису кольцо из пальцев.
— Внимание, господа! — произнёс комкрыла. — Разведка доложила, что двадцать минут назад из зоны Метью вышел «Факел». Генерал Мерис взял на себя труд связаться с инспектором Джастином и пригласить его поучаствовать в наших проблемах. Как вы изволили убедиться, проблемы у нас фундаментальные. Прошу не торопиться с выводами. Совещание не окончено, но я предлагаю прерваться до завтрашнего утра.
Всё-таки Адам Джастин собственной персоной… Вот так фокус. Хотя…
Колин в своё время прилюдно объявил его земным шпионом, и инспектор смолчал. И сбежал, судя по всему. Но по сегодняшнему-то выходит, что шпион он не земной, а хаттский?
Домато оповестил его, и он явился разгребать эту историю?
История тридцать первая. «Истины, которые запивают»
Открытый космос, «Гойя»
Я шагал в отведённую мне каюту, не понимая, как выкрутился.
Меня сегодня должен был придушить Симелин или посадить под арест комкрыла. Я не то чтобы прошёл по лезвию человеческих отношений — меня протащило.
Наверное, раньше я слишком мало думал о людях и их взаимоотношениях. Всё, что планировал — подмять под себя слабого и достойно отступить перед сильным. Я не капитан боевого КК, я — хищник. У меня в голове ни одного социального кода.
Я сначала бросаюсь на комкрыла, а только потом соображаю, что он — не мой непосредственный, но всё же начальник.
Может, я — тоже хатт? Говорят, хатты не понимали данных социумом регалий. Они оценивали друг друга сугубо по параметрам мозга и воли. Оттого и стали в конце концов относиться к обычным людям примерно как мы — к собакам. Кто-то покормит с руки, кто-то пнёт, кто-то присмотрит на шапку.
И всё это не из особого зла. А просто потому, что собака — не человек.
Но можно ли было иначе разрулить эту хрень с капитанами?
Ведь нам нужны сейчас не куклы, но люди. Умеющие думать, согласные бороться до конца за общие идеалы…
Хэд!
А где у меня Неджел, Эмор и Тоо?
Я потянулся к браслету, на ходу списываясь с Келли, завернул за угол и попал в объятья Драгое.
Рядом с ним стояли капитан «Выплеска», Леонид Дакхов, которого буквально год назад уговорили второй раз лечь «под нож» генетиков, повеселевший и слегка пьяный Лебенстар и капитан «Двух белок», Димис Ликош.
От них, я извиняюсь, несло спиртным метра за два. Если бы не пропавшие парни, занявшие все мои мысли, я бы имел шанс просто учуять эту бравую компанию.
— А ну-ка, пошли-ка! — сказал Драгое, заламывая мне руку и затягивая в ближнюю по курсу каюту.
— Зачем?
— А отмываться? — хохотнул Лебенстар.
Драгое держал меня в захвате, из которого вывернуться было можно, но далеко не безболезненно для захватчика.
Руку же сломаю идиоту…
— Парни… мужики, давайте потом? Мне надо со своими поговорить!
— Успеешь! — Драгое открыл моей спиной дверь, и я ввалился в большую гостевую каюту.
Здесь собрались все, кто недавно был в капитанской. Кроме Ришата. Посредине каюты, понятное дело, плавал стол, уставленный бутылками и закусками.
— У меня срочное дело! — я сопротивлялся, но осторожно, а Драгое висел на моей заломленной руке всем своим немалым весом. — Я двое суток не спал!
— Если не отмыть — не тем зарастёт, — серьёзно сказал капитан «Выплеска», и на меня вытолкнули гиркания.
— Что отмыть?
— Обиду! — наставительно произнёс Дакхов.
— Да не пью я вообще!
— Ну, не пьёшь из мелкой посуды, нальём в тазик, — пообещал Драгое и выпустил меня.
И тут же в руку втиснули бокал, разжав пальцы. Второй такой же дали гирканию.
— Давай уже, пей! Раз уж попал в связку — традиции надо соблюдать, — сказал, Лебенстар. — Или тебе хочется изображать из себя дерево?
Пришлось глотать что-то похожее на коньяк. Горло обожгло. Хорошо хоть поесть успел, желудок не отвалится.
Да, в нормальной ситуации я не пьянею, но сегодня нормальное выдавали по особым спискам. Перед глазами услужливо поплыла каюта, предлагая валиться прямо на пол.
— Ничего так себе дерево… — сказал Ликош. — Это скорее вашуг. Или литтекет, только северный, крупный. Зубищи-то… Генералу дерзит, понимаешь.
— Не-е, зубищи — как у земной акулы, в три ряда… — отозвался Пьёле, выхлебал свою порцию, крякнул, и нос у него заалел.
— А у земной разве тоже в три ряда? — удивился Ликош.
В довесок к головокружению — зачесалось запястье, и перед глазами снова встал зелёный эрцог. Такой слабый, толстый. И всего две фразы, чтобы остановить в тебе, ещё живом, сердце.
— Лучше сесть дайте, акулы… — я цеплялся за вертикаль с обречённостью утопающего.
Дакхов подвинул кресло, и я сразу стал ниже.
Пьёле расхрабрился, хлопнул меня по плечу.
— Не укусил? — вопросил кто-то басом.
И захохотали.
Вроде шутка, но скребануло.
— Чё, я такой страшный, что ли? — рассердился, но даже эмоций в голос не дал, силы закончились.