Маргарет Дэвис - Противостояние разумов
Лукас снова не выспался, но Кайли ничего не заметила, она и сама всю ночь глаз не сомкнула. После визита гантирцев на капитанский мостик напряженность на звездолете возрастала в геометрической прогрессии. Гантирцы более своих апартаментов не покидали, но инцидент мог повториться, и элементарная осторожность заставляла всех быть начеку. Встречи Кинана с Сенсаром лишь усугубляли напряженность. Несмотря на личное желание Дэниэла посещать гантирцев и обилие ценной информации, которую ему удалось получить, только он да Криставос считали, что пользы от этих встреч больше, чем риска.
Арич не раз требовал от Кайли прекращения визитов. По его мнению, с делегатами Ган-Тира должны были вести переговоры профессиональные дипломаты. Его очень беспокоила возможность непреднамеренного оскорбления инопланетян, кроме того, Арич опасался, что Кинан случайно выдаст жизненно важную информацию о земных технологиях и человеческой психологии, которые в будущем смогут использовать против людей их потенциальные противники. Кайли разделяла его опасения, однако не решилась отдать приказ о прекращении визитов. Ее не устраивала перспектива обнаружить блуждающих по звездолету в поисках Кинана инопланетян. Фонг надеялся на свое оружие, но Кайли очень сомневалась, что он в одиночку сможет остановить трех гантирцев, если те выступят одновременно. Конечно, следовало укреплять сотрудничество, и Кайли продолжала придерживаться такого курса. Главной ее заботой оставалась обязанность доставить пассажиров на «Воскресение» в целости и сохранности.
Утверждение квайлы о том, что гантирцы психически инертны, показалось Лукасу сомнительным. Последние события доказали, что гантирцы способны негативно влиять на окружающих. Причем, кажется, не только земляне чувствовали себя не в своей тарелке: миквири тоже волновались и расстраивались. Лукас несколько раз посещал каюты миквири. Питар и Литиан были, как всегда, гостеприимны, но Лукасу не удалось пробить стену формального этикета и поговорить с ними начистоту. Что касается Литиан, это было вполне объяснимо, поскольку она впервые встречалась с человеком. А вот с Питаром Лукас беседовал не раз на Сумпали, откуда же такая настороженность? Даже Кирит вел себя как-то странно: он разговаривал с Лукасом исключительно на втором языке и не пригласил его в свою каюту. Однажды Лукас позвал Кирита на экскурсию по звездолету. Грег надеялся, что, оставшись наедине с ним, миквири будет более откровенным, но Кирит так ничего и не сказал.
– Кирит, что случилось? – наконец не выдержал Лукас, остановившись посреди коридора, ведущего к каютам семьи.
– Ничего, все нормально, – ответил Кирит.
– Ты как-то отдалился. Может быть, я чем-то тебя обидел?
– Нет. Здесь нет твоей вины, Лукас. Виноват я…
– В чем? Что произошло? Миквири отвернулся.
– У нас был нелегкий перелет, – сказал он. – Скорее бы он закончился… О, если бы мы были на Сумпали! Не стоит обвинять Питара, он многого не понимает…
Лукас вновь попробовал привлечь к себе внимание Кирита.
– Объясни! Чего не понимает Питар?
– Как мог я о тебе заботиться… Как смел называть другом…
Кирит начал изображать заключительный знак «акия», сплетая пальцы, но вместо того, чтобы сжать ладони вместе, он развел их, воспроизведя знак, который они с Лукасом сами придумали.
– По мнению Питара, я расположен к тебе только потому, что ты хранишь воспоминания о Хинфалле. Он неплохо относится к людям, но не может представить себе дружеских отношений между человеком и миквири. Он думает…
– Что он думает, Кирит? Питар считает мои чувства к тебе противоестественными? А как думаешь ты?
Кирит опять отвернулся.
– Я не знаю, – как-то отвлеченно прожестикулировал он. – Мне трудно судить, но может быть, Питару со стороны виднее. Действительно, я до сих пор тоскую по Хинфалле. Столь долгая скорбь для миквири ненормальна, Лукас. Питар опасается, что я… болен.
Лукас положил руку на плечо Кирита.
– Я помню о твоем горе, но мне и в голову не могло прийти, что ты до сих пор так безутешно скорбишь. Пита!) прав – чрезмерная скорбь противоестественна даже для землян. Наверное, тебе лучше со мной не общаться, ведь я невольно напоминаю о…
Кирит перехватил руку Лукаса, не дав ему закончить.
– Не говори этого никогда! Питар вовсе не предлагал прекратить наши встречи. Он просто спросил, не ищу ли я в наших отношениях того, что ни ты, ни я друг другу не сможем, да и не должны дать.
– Он имел в виду отношения акия? – догадался Лукас.
Кирит задумался.
– Думаю, да. В пределах того, насколько это возможно между человеком и миквири.
– И ты с ним согласен?
– Не знаю… Я всегда искал правды, но порой так трудно разглядеть очевидное. Питар прав в одном: Хинфаллы нет, а я перестал быть самим собой.
– Кирит, если это необходимо, я буду стараться держаться от тебя подальше. Я не желаю и впредь причинять тебе боль.
– Ты не причиняешь мне боли, Лукас. Мне очень жаль, но я вовсе не хотел тебя расстроить. Пожалуйста, забудь о том, что я тут наговорил. Просто я иногда забываю…
«О том, что мы не настоящие акия», – мысленно завершил фразу Кирита Лукас. Никто не изобразил этих слов жестами, но они повисли посреди коридора, словно невидимый барьер между человеком и миквири. Лукасу никогда прежде не приходило в голову, что его отношения с Киритом могут омрачиться, но то, что считалось нормальным для человека, вовсе не казалось таким миквири. Они прошли вместе до каюты Кирита. Кирит поспешил сделать кратчайший прощальный жест и к себе Лукаса не пригласил. Лукас пошел прочь, рассудив, что у Кирита опять просто сдали нервы. Наверное, миквири вели бы себя спокойнее, не будь на борту всеобщей нервозности из-за непредсказуемого поведения гантирцев.
Аричу тоже приходилось нелегко, но, впрочем, такова была его работа. Лукас не питал иллюзий насчет приказов, которые мог дать своему подчиненному Бергстрем. Тотальная слежка и контроль за каждым шагом любого из членов экипажа… По долгу службы Арич был обязан следовать приказаниям начальника буквально. Когда-то Лукас сам служил в Корпусе, и сейчас он не завидовал Аричу. К счастью, теперь Лукас был свободен. Все, что он искал в жизни, Лукас обрел на борту «Галактики Виддона». И любимую женщину, и близких людей, дружбой которых так дорожил.
– А как же я? – шутливо возмутилась квайла. – Я ведь тоже с тобой. Неужто я не в счет?
Смех квайлы напоминал колокольный перезвон лунной январской ночью.
– Ты за пределами расчетов, – весело ответил Лукас. – Ты – это я!
Они столь глубоко проникли друг в друга, что были уже неразделимы. Ни Лукас, ни квайла прежде ничего подобного не переживали.
– Нам ведь хорошо вдвоем? – спросил один из них.
– Очень хорошо! – с абсолютной уверенностью ответил другой.
ГЛАВА 19
Звездолет вышел из прыжка на последнем этапе полета к «Воскресению».
Кинан находился у пульта управления. Обычно это время он проводил в апартаментах Сенсара, но сегодня Дэниэл попросил Криставос отменить встречу, объяснив отказ необходимостью присутствовать на капитанском мостике. На самом деле Кайли не так уж требовалась помощь, но Кинан не мог заставить себя вернуться к Сенсару после неожиданной вчерашней стычки с Райри.
– Пожалуйста, передайте ему мои извинения, – и, прежде чем Криставос успела вставить хотя бы слово, добавил: – Хотя, вероятно, ему все равно… Теперь до «Воскресения» рукой подать, и у него появятся новые собеседники. Возможно, он сам решит прервать наши встречи.
– Может быть, – неуверенно ответила Криставос. – А вас не тяготят эти встречи?
– Признаюсь, временами да.
Криставос улыбнулась, в ее глазах сверкнуло понимание и сочувствие.
– Ясное дело… У меня тоже обычаи и верования миквири иногда в голове не укладываются. Но я никогда не чувствовала опасности. С гантирцами же подобное ощущение возникает постоянно.
– Удивляюсь, как вы согласились на этот полет, – заметил Кинан, вглядываясь в ее лицо.
Прежде он как-то не обращал внимания на Елену Криставос, но вот сейчас заметил искорки в ее темно-карих глазах и теплую приветливую улыбку. Дэниэл вдруг осознал, что перед ним весьма привлекательная женщина.
– Видите ли, гантирцы проявили ко мне большую терпимость, чем к кому-либо другому из дипломатов. Кроме того, я не могла пренебречь такой возможностью для продолжения карьеры. – Ее лицо приняло серьезное выражение. – Знаю, встречи с Сенсаром дались вам нелегко, Дэниэл, и я высоко ценю результаты ваших усилий. Я напишу соответствующее донесение адмиралу Владичу и обязательно упомяну о вас. Если удастся лично побеседовать с ним, я еще раз назову ваше имя.
