Василий Сахаров - Вице-адмирал
— Дистанция пуска ракет.
— ПКР на старт.
— Есть. Ракеты в пусковых установках.
— Цель — эсминец «Розалинда».
— Есть. Цель захвачена.
— Пуск!
— Ракеты вышли.
Парочка «Кейко» (опять неизвестная марка) последовала вслед за торпедами, только не к крейсеру, а к эсминцу. Насколько хороши ракеты я не знал. Да это и неважно. Выстрелил и забыл. Попадут — хорошо. Нет — повезло тофферам. Время. Мы отыгрываем его. Секунда за секундой. И у нас это получилось, так как «Мастер» доложил:
— Возмущение гиперполя. Радары фиксируют выход из гиперпрыжка. Пять кораблей. Это боевые единицы эскадры «Арго».
— Ура!!! — воскликнул Бриан. — Спасены!!! Мы дождались подмоги!!!
— Тор! Миленький! — на подголовнике командирского кресла повисла Барбара.
Я тоже был рад. Может быть, даже больше всех. Но радоваться не спешил. Неожиданно сердце сжал спазм, до боли. К чему бы это, ведь я молод и здоров? Предчувствия? Не знаю. Но что-то не так.
— Корабли эскадры «Арго» на связь! — приказ «Мастеру».
— Вызываю корабли эскадры, — произнес он и сразу же добавил: — Эсминец «Розалинда» выпустил четыре противокорабельные ракеты и шесть торпед. Они движутся по направлению к «Сиднею». Идем встречными курсами.
«Решился все-таки, Ноймарк, — пронеслась в голове мысль. — Понял, что проигрывает и ударил главным калибром. Сволочь. Нас не жалеет — норма, а своих абордажиров за что?»
Размышлять над этим было некогда, и я поступил так, как совсем недавно поступал Кутиков:
— Отключить силовое поле! Отключить вспомогательные системы и механизмы! Поворот — оверштаг! Всю мощность на маршевые двигатели! Уходим!
«Мастер» соображал быстро. Он просчитывал миллионы вариантов и действовал без раздумий. Идеальный исполнитель. Вот только корабль нас подвел. В самый неподходящий момент. Эсминец разворачивался с трудом, будто нехотя. А ракеты с торпедами были все ближе. И это на фоне того, что вражеские абордажиры оттеснили «аргонавтов» к ходовой рубке. Под нашим контролем только она, реактор и машинное отделение.
— В чем дело!? — я закричал на «Мастера», хотя это бессмысленно, ведь передо мной бездушная машина.
— Часть машинного отделения под контролем противника. Предполагаю, что во время перестрелки механизмы корабля получили повреждения. Маневрирую вспомогательными двигателями.
Наконец, «Сидней» развернулся к «Розалинде» кормой. Вражеский эсминец и крейсер, отстреливаясь от наших торпед и ракет, уходили прочь, а мы пытались увернуться от их «подарков». «Мастер» без команды выпустил имитаторы, которые должны были отвлечь смерть, и открыл заградительный огонь из орудий. Что-то у него получилось. Все-таки справный ИИ. Однако парочка торпед догоняла «Сидней», и когда я понял, что нам не сбежать, то велел Барбаре сесть в кресло и пристегнуться, а затем обратился к «Мастеру»:
— Передаю командование кораблем тебе. Как понял?
— Есть, — голограмма кивнула и в этот момент нас поразила первая торпеда.
Мощный взрыв ударил по корме и от сильного сотрясения я едва не ударился об мониторы. Это последнее, что запомнил. Резкий рывок, перед лицом экраны, а потом тьма.
Глава 15
По глазам ударил яркий ослепительный свет и глаза, словно обожгло огнем. Больно. И я застонал. Но почему-то не услышал своего голоса.
— На помощь… — прохрипел я. — Помогите…
Язык ворочался, и горло выталкивало звуки. Вот только я все равно ничего не слышал. Тишина и яркий свет. Жжение и боль.
«Что со мной? — промелькнула в голове мысль. — Где я?»
В этот момент в районе левой руки почувствовал укол. А затем снова погрузился в забытье и заснул.
Так я впервые пришел в себя после боя на «Сиднее». Это отпечаталось в памяти четко. А в следующий раз очнулся уже без боли. Сначала некоторое время лежал без единого движения и боялся поднять веки. По-прежнему вокруг меня царила тишина и, наконец, я решился. Открыл глаза, и боли не было, хотя во всем теле сильнейшая слабость. Но в целом норма. Надо мной прозрачный пластиковый купол, а я в каком-то саркофаге. Что-то знакомое. И память подсказала — это регенератор.
«Оба-на! Почему я в регенераторе? Наш был уничтожен вместе с „Забиякой“. А значит»…
Додумать не получилось. Новый укол и снова сон. Хороший и крепкий, с яркими сновидениями.
Мне привиделось, будто я сидел на деревянном речном причале и в руках удочка. А рядом бегал смешной карапуз шести-семи лет и постоянно теребил меня за руку. Он показывал цветные камешки, и я улыбался. А потом появилась Барбара, и на руках у нее был еще один ребенок, маленькая девочка. И я знал, что мальчишка и девчонка наши дети. Мы в отпуске на Строгове и все у нас хорошо…
Однако когда Барбара хотела подойти ко мне, сон прервался.
Опять пробуждение и я уже не в регенераторе, а на обычной кровати в чистой и светлой палате с открытым балконом, который, судя по птичьим трелям и шуму листвы, нависал над садом. Попробовал пошевелиться и меня ничто не стесняло. Повернул голову набок и обнаружил рядом светловолосую девушку в белом халате.
— Кто вы?
— Ваша медсестра.
Девушка слегка присела, привычно, как если бы мы находились на официальном дворцовом приеме, и она была придворной дамой. При этом она смотрела на меня восторженно, будто я какое-то чудо, и одновременно с этим в ее взгляде было еще что-то. Что? Возможно, я ошибался, но кажется, что это жалость. С восторгом все понятно, для многих жителей империи я герой. Да и жалость ясна, ведь я пациент.
— Где мы находимся?
— Это частная клиника семьи Тергон.
«Надо же, — промелькнула мысль. — Выходит, что меня лечили в регенераторе, который я совсем недавно продал клану Тергон. Забавные финты жизнь крутит. Но сейчас это неважно».
— Что с моим экипажем? Где моя супруга?
Медсестра отвернулась и я услышал:
— На ваши вопросы ответят другие люди. А мне почти ничего неизвестно.
— Я могу поговорить с кем-то, кто в состоянии ответить на мои вопросы?
— Да, принц Тор. Сейчас.
Оставалось ждать, но ожидание продлилось недолго. Спустя минуту в палате появился Илья Васильев, мой начальник штаба. Он был в светлом гражданском костюме и катил инвалидную коляску.
— Здравствуй, Тор, — он еле заметно улыбнулся. — Ты все-таки выкарабкался.
— Здравствуй, Илья Александрович. Расскажи, что со мной произошло?
— Обязательно. Но сначала садись в коляску. Подышим воздухом, и ты все узнаешь.
— А может, здесь пообщаемся?
— Врачи говорят, что тебе нужно больше дышать. Полезно и природа успокаивает. Тергоны молодцы, персонал набрали превосходный, и семейная клиника у них в замечательном месте, в долине Ашам, которая славится своими лесами и целебными источниками. Так что выполняй все рекомендации врачей и вскоре ты будешь как новенький. Всего пятнадцать дней, как говорят, и это минимум. Пройдешь реабилитационный курс и снова в строй.
— Ладно. Давай подышим, — согласился я и осторожно, при помощи Васильева, перебрался в коляску.
Начальник штаба эскадры «Арго» вывез меня на широкий балкон, откуда открывался превосходный вид на цветущий сад, и я снова задал свой главный вопрос:
— Что случилось и где моя жена?
Васильев несколько секунд помолчал и ответил:
— Тор, мы люди военные и профессия у нас опасная. Поэтому надо говорить прямо и то, что ты сейчас узнаешь, заденет тебя до глубины души…
— Не тяни.
— В общем, эсминец «Сидней», который вы захватили, был уничтожен. Уцелели только два человека, Ломов и ты. Барбара погибла. Бриан и все остальные тоже.
Сказав это, Васильев отвернулся. Соратник покойного батюшки не хотел видеть мою слабость. А я застыл в ступоре и не мог поверить его словам, не мог их осознать и принять. Как это так!? Как это возможно, что мое семейное счастье разрушено!? Почему так не справедлив мир!? За что мне все эти испытания!? И за какие грехи погибла Барбара, чистая и светлая душа, которая не причинила никому зла!?
Я задавал сам себе вопросы, которые до меня задавали миллиарды людей, потерявшие дорогих и близких людей. В этом я был не оригинален. И подобно всем этим людям, которые переживали утрату, в моей душе появилась пустота, а сердце замерло. Однако вскоре оно забилось вновь. Нельзя показывать слабость. Нельзя плакать и кричать. Нельзя биться в истерике и проклинать весь мир. Моя потеря останется со мной навсегда. Сколько буду жить, столько буду помнить любимую девушку, которая не успела родить мне сына. И если кого-то стоило обвинять в произошедшей трагедии, то в первую очередь себя. Почему? Да потому, что именно я повел «Забияку» в авангарде эскадры. И никто иной как я, самолично, уступил желанию Барбары быть рядом.
— Крепись, Тор, — Васильев прервал мои терзания. — Нам всем сейчас тяжело и каждый потерял в том бою дорогого человека. Кто-то мужа, кто-то друга, кто-то брата, кто-то сыновей, а ты жену.
