Александр Зорич - Пилот-девица
– Нет, с этим нормально, монорельс от столицы питается!
– Значит, пути повреждены?
– Нет, целенькие, алилуйя... На мониторе ни одного повреждения не видать!
– Тогда, наверное, вы просто передумали ехать? Настроение пропало?
– Настроение? Да у меня уже лет двадцать ни на что, кроме пива с водкой, настроения нету, – пошутил дядя Толя.
В общем, только когда Василиса капитулировала и уже собиралась обидеться, дядя Толя снизошел к любопытству народных масс:
– По правде сказать, я просто пусковой ключ найти не могу!
– А он нужен?
– К сожалению – да.
– В бардачке смотрели? – спросила Пакиза.
– А за солнцезащитным козырьком? – поинтересовался Иннуш.
– Везде посмотрел! Даже в сейфе, что в диспетчерской! И в ящиках стола! – отчитался дядя Толя. – Только не спрашивайте, как я туда, во все эти места, проник!
– И что же теперь делать? – Василиса обвела присутствующих пытливым взглядом.
– Искать ключ.
Но как они ни искали, ничего похожего на ключ в руки им не шло.
Затем Иннуш принес из столовой остатки обеда, недоеденного рабочими Биозавода.
Разделавшись с пищей, все члены отряда, вдруг почувствовав себя при смерти от усталости, залегли спать прямо в вестибюле, кто где.
Фархад и Пакиза примостились на длинных скамьях – голова к голове.
Дядя Толя завалился на столе администратора, за стеклянной загородкой, нежно обняв пустую уже бутылку анисовки с ликующими селянами.
Иннуш приуютился в кресле охранника.
Бабур – тот сел на пол, оперевшись о стену. И так, прямо на полу, заснул. Выражение лица у него даже во сне было героическим и неколебимым.
Что же до бойцов Бабура, то они остались где-то на позиции. Где именно – Василисе, откровенно говоря, было уже совершенно все равно.
Девушке достался топчанчик для пеленания младенцев. Она свернулась на нем в клубок, на манер ездовой лайки из детских книжек про полярников.
Сон всей честной компании был заслуженным, крепким и наверняка продлился бы до самого утра. Если бы только через полчаса после того, как последний полуночник сомкнул глаза, стеклянные двери вестибюля не распахнулись.
И к проходной Биозавода, прихрамывая, прошествовал длинноволосый старик с седой ухоженной бородой до пояса.
Старик был облачен в парадный мундир глубокого тыквенно-желтого цвета с ярко-алыми вставками. На его длинной шее покачивался на шелковой желтой ленте в такт шагам орден, обильно обсыпанный драгоценными камнями – орден в виде четырнадцатиконечной звезды.
На поясе гостя висел пехлеванский меч в богато инкрустированных ножнах.
Скрипя сапогами, старик дошел до центра вестибюля.
Остановился. Закашлялся.
Обвел спящих прищуренным аристократическим взглядом и громко спросил на фарси:
– Есть ли кто живой?
– Ну я, – тихо сказала Василиса, которая всегда спала чутко и чей электронный переводчик не спал вовсе.
– Вот, – старик что-то протянул ей на сморщенной ладони, в полуьтме было не разобрать.
Василиса спрыгнула со своего пеленального столика и, кое-как преодолев страх, приблизилась к таинственному пришельцу.
Не сводя с нее зорких глаз, старик сделал шаг ей навстречу.
Василиса почувствовала запах нафталина – как видно, он исходил от парадного мундира, полвечности провисевшего в шкафу – и ароматы мускуса и бергамота; ими старик был надушен.
– Вот, девочка, это ключ... Я разрешаю... вам... взять поезд... И счастливого вам... пути!
Не говоря больше ни слова, старик развернулся и, всё с тем же скрипом, направился назад. К дверям, ведущим на улицу, к вуалям предрассветного тумана...
– Это был заотар! Достопочтенный Реза Ассам Саади. Это был он! Тот, который на портрете! Я узнала его! – всплеснула руками пробудившаяся Пакиза.
После слов учительницы химии Василису тоже озарило. Да-да, именно это лицо смотрело на нее с портретов, когда она обносила шестиклассников подносами с картофельными оладушкам и бараньими кюфтэ.
– Тогда ясно, почему он разрешает, – сказала Василиса. – Он имеет власть разрешать.
Она сжала ключ в ладони, приложила ладонь к груди и прошептала горячее "спасибо".
От себя и как бы от дяди Толи – тот упоенно храпел, накрыв локтем ухо, и, конечно, даже не подумал проснуться!
Глава 16. Хорошо быть русской!
Май, 2621 г.
Город Рахш
Планета Наотар, система Дромадер, Великая Конкордия
Город Рахш бурлил как разворошенный муравейник.
Еще бы! Ни много ни мало, война с инопланетянами. Сначала тысячу раз в книгах и миллион раз в кино, и только затем – один раз в жизни...
Несколько раз Василиса и дядя Толя, благополучно сошедшие с монорельса, пробовали поговорить с кем-то из ответственных муравьев. Ведь нужно было передать записки и донесения, составленные их боевыми товарищами из Прибежища Душ!
Увы, как только очередной клонский военный чин узнавал в них иностранцев, желание помогать, консультировать или просто контактировать у военного чина бесследно пропадало.
Однако последний встреченный полицейский офицер всё же сжалился над ними. Он посоветовал дяде Толе с Василисой обратиться в Русский Культурный Центр, который, де, находится на соседней улице.
– Там вам всё скажут, там вам помогут... А я – я просто не могу.
"Просто не могу" – было крайне загадочной формулой. Но у Василисы не было сил ломать голову над этой загадкой.
Офицер не соврал. Русский Культурный Центр и впрямь находился рядом – конечно, "рядом" по понятиям большого города. В получасе пешего хода.
Раньше Василиса никогда не бывала в Русских Культурных Центрах с их бесконечными Пушкиными, самоварами и фотографиями балерин, растопыренным циркулем перелетающих через сцену в фигуре "гранд жете".
И, будь муромчанка в тот день поэнергичней телом и душой, она наверняка долго восхищалась бы розовым мрамором высоких колонн, растительными узорами ковров и золоченой лепниной вестибюля.
В Русском Культурном Центре было по-больничному тихо. Тишина эта составляла разительный контраст с гудящей, галдящей, кричащей, шелестящей шинами атмосферой столичной улицы, которая не вполне еще сообразила, следует ли ей хорониться, или наоборот паниковать.
Седовласый и благообразный охранник с подчеркнуто русским фенотипом (бакенбарды, осанка, добрый прищур глаз – а что, всякий театр начинается с вешалки!), который дежурил на входе, посоветовал им обратиться к ассистенту Дулину. Тот, де, не покладая рук занимается делами таких же бедолаг как они. Руки он не покладает в кабинете номер четыре, добавил добряк.
Туда-то они и направились.
Ассистент Дулин оказался невысоким человеком с квадратным лицом, крупными залысинами и смешной ямочкой на подбородке.
Он нехотя поднял глаза от бумаг и с неподражаемой интонацией бесконечно занятого бездельника поинтересовался:
– Что у вас?
– У нас – мы, – как-то очень основательно заявил дядя Толя и уверенно протянул Дулину свою крепкую пилотскую руку.
Надо сказать, опытному манипулятору дяде Толе удалось достаточно быстро расположить к себе (а значит и к Василисе) скучающего чиновника.
Для начала он поведал хозяину кабинета номер четыре их с Василисой историю (в изрядно причесанном и граждански безупречном виде). Рассказал и об охоте на василиска, и о Прибежище Душ. А еще про сопротивление инопланетным захватчикам, вылазку с самодельной взрывчаткой, монорельс, на котором они промчались по долинам и по взгорьям, пожираемым джипсианскими комбайнами...
Затем, словно бы расчувствовавшись, дядя Толя сразу же потребовал выпить. Мол, героическому ветерану срочно надо сто грамм фронтовых, чтобы восстановить душевное равновесие.
А когда Дулин замялся – потребовал настойчивей.
В общем, чиновник после недолгой борьбы с самим собой полез в сейф за коньяком "Арарат" и двумя бокалами.
Через двести граммов Дулин с дядей Толей были уже на "ты" и обсуждали текущие мировые проблемы в стиле, весьма далеком от официального.
– Ты, Толя, спрашиваешь меня про эвакуацию? – Говорил Дулин, все больше распаляясь. – А я тебе скажу! Скажу про эвакуацию! Эвакуации – нет! Ты спрашиваешь, как это так нет?! Как это нет, когда Риту сожрали? Когда на подступах к Рахшу творится черт знает что?! Когда над головой инопланетяне снуют? Когда вообще не понятно, что завтра будет? А так вот: нет! Их прекраснодушный Народный Диван постановил: Рахш не сдавать! Держаться! Оборонять армией, флотом и народным ополчением! Вот они и не сдают... Держатся и ополчаются... А помимо прочего военные власти закрыли космодром. Вот по этой-то причине я не могу тебя с девчонкой твоей сейчас посадить на флуггер и куда-нибудь в безопасное место отправить. Не мо-гу!
