Михаил Ахманов - Вторжение
Его рука остановилась на половине пути. Макнил! Он совсем забыл про неё! И что-то ещё… Что-то такое, что собирался непременно выяснить…
— Ты знаешь о многом, Йо, даже древний язык и древние песни вашей расы. Можно ли сомневаться в твоём уме? И все же тебя считают тхо, ограниченно разумной. Тебя и Йегга… Почему? Вы не похожи на олков и пилотов этих модулей, вы такие же, как Айве и другие фаата. Вы…
Она прикоснулась ладонью к губам Литвина и снова зашептала:
— Ты ошибаешься, мы не такие, как Айве. Полностью разумные могут мысленно общаться без приборов-усилителей, говорить почти без слов и отдавать приказы тхо, дотянувшись до их сознания. Кафф им не нужен, понимаешь? Кафф — это… У вас бы сказали — словно костыль для калеки, а калека — тхо, ментально недоразвитый, все породы тхо, и такие, как я, и олки, и кса, и восемь прочих видов. — Шёпот Йо стал быстрым, неразборчивым; она бормотала, как в бреду, обжигая дыханием шею Литвина: — Разумные приказывают, мы повинуемся… не можем не повиноваться… не можем что-нибудь скрыть, да и скрывать нам нечего… Мы служим, работаем, охраняем и в должный срок уходим в т’хами… в Новых и Старых Мирах… цикл за циклом, без перемены, без радости… Наше время быстро истекает, а у фаата жизнь длинна… есть такие, что живут с начала Третьей Фазы…
Ощущая безмерную жалость, Литвин обнял её и посадил на колени. Через несколько минут, когда одежды были сброшены, когда их дыхание смешалось и тихие стоны Йо всколыхнули воздух, когда его губы приникли к её губам, он заметил, что кафф на её виске горит ослепительным пламенем. И в тот же миг его настигла мысль Корабля:
«Эмоции… какие сильные эмоции… в первый раз они не были так отчётливы…»
Глава 13
На Земле и в других местах
ОНИ — ЛЮДИ! Это было самой важной новостью, распространённой тысячами информагентств, теле— и радиоканалов, сайтов Ультранета, газет, еженедельников и обозрений. Новость обсуждалась всесторонне, что и подчёркивали заголовки репортажей: «Контакт Третьего флота с кораблём Чужих», «Бино фаата — люди, а не чужаки», «Пришествие братьев по разуму», «Бинюки — две руки, две ноги», «Они не ангелы, но повода для опасений нет», «Эйнштейн ошибался: скорость света — не предел», «Посрамление скептиков: новый взгляд на обитаемость Вселенной», «Адмирал Тимохин ведёт переговоры с бинюками», «Женщины бино фаата прекрасны», «Тайна перемещения в пространстве: поделятся ли ею с нами?». Была озвучена директива ООН «О дружелюбном сдерживании», после чего политиков прорвало: их прогнозы и гипотезы хлынули как из ведра, вливаясь в мутный поток фантазий пишущей братии и мнений учёных мудрецов. Президент Франкспании считал контакт столь же великим событием, как и создание Общего рынка; британский премьер не сомневался, что встреча двух цивилизаций, бино фаата и землян, откроет перед ними блистательные перспективы; Конгрессом СШК был подготовлен меморандум с весьма интересными мыслями — в нём, например, предлагался обмен идей: идеи демократии на чертежи межзвёздного двигателя. Тут же откликнулась Москва; там полагали, что молодая демократия России может одарить пришельцев более свежими рецептами. Главы обеих великих держав выступили с посланиями к стране и миру. Российский лидер вспоминал о собственной предусмотрительности, благодаря чему пришельцы — у орбиты Марса, а не над весями и градами Земли; его коллега в Вашингтоне (ему оставалось шестнадцать месяцев до выборов) избрал другую тему — межзвёздную торговлю и оживление экономики. С оживлением не задержалось: в Аргентине утвердили льготы на поставку мяса чужакам, Австралия решила увеличить производство шерсти, Китай — фарфоровых чашек, шариков из яшмы и прочих сувениров, в Италии, Греции, Франкспании производили ревизию вин, косметики, изделий высокой моды и курортов, в Египте срочно ремонтировали пирамиды, Афганистан расширил под шумок посевы конопли и мака. Террористы, включая непримиримых мусульман, притихли — видимо, решили, что Пришествие ничем ужасным не грозит, кроме изрядной суеты, которая весьма подходит для похищений, шантажа и взрывов.
Казалось, на Земле и в Солнечной системе все в порядке, всё готово к рандеву с пришельцами — даже акции энергетических компаний поднялись на два пункта. Пожалуй, единственным диссонансом была статья Гюнтера Фосса в «КосмоШпигеле», озаглавленная так: «ОНИ — ЛЮДИ. САМОЕ СТРАШНОЕ СВЕРШИЛОСЬ».
* * *Панно со святым Георгием, пронзающим дракона, закрывало большой плёночный экран, наспех установленный в адмиральском салоне. В соседних отсеках, где размещался штаб флотилии, экранов хватало, но Тимохин вёл переговоры только из салона, и только здесь находились передающие камеры. На огромном корабле, висевшем в ста тридцати километрах от «Суздаля», могли увидеть кресла, шкафы и столы, но не боевое оборудование.
На экране маячили лица трёх чужаков. Один был явно стар, с морщинистой кожей, шевелюрой с прозеленью и отвислыми губами; звали его Айве, и в иерархии пришельцев он занимал высокий пост — то ли посла, то ли посредника. В общем, искушённый дипломат, усвоивший английский и массу земных реалий — видно, прослушивал передачи по сотне каналов в течение месяца. Две его помощницы являлись женщинами редкой красоты, и Тимохин не сомневался, что их изображения, отправленные вместе с отчётами на Землю, произвели фурор. Хотя бы уже потому, что половой диморфизм у бинюков был выражен не меньше, чем у землян: тонкие черты, полные яркие губы, гладкая кожа и пышные волосы резко контрастировали с физиономией Айве. Правда, глаза казались странными: по временам зрачки тонули в серебристом фоне, и было непонятно, куда направлен взгляд.
Своих помощниц Айве не представил, и при начале переговоров, в пылу изумления и шока, чудилось, что обе на одно лицо. Тойдзе, второй адъютант (термин «бинюки» принадлежал ему), разницу все же заметил; будучи специалистом по персоналу и опытным психологом, он отличался редкой наблюдательностью. У одной из девушек верхняя губка нависала над нижней и волосы были потемнее — этой присвоили имя Морганы; вторую, для симметрии, назвали Элейной. [33] Они, вероятно, занимались тем же, что Тойдзе и Джарвис, сидевшие по обе стороны Тимохина: наблюдали, слушали, анализировали.
— Предложенный вами вариант отвергнут, — сказал Тимохин, стараясь отчётливо произносить слова. — В данный момент ваше присутствие на Земле или вблизи планеты нежелательно. Мы настаиваем на другом решении.
— Почему? — проскрипел Айве. Его английский заметно улучшился к четвёртому сеансу связи, только выговор был ещё слишком отрывистым и резким.
— Существует несколько причин. Первая. В околоземном пространстве много искусственных объектов — спутники связи, верфи, радиотелескопы, космические поселения. Ваш корабль очень велик. Маневрируя среди этих сооружений, он может их повредить. Второе. Население Земли различается по уровню информированности и культуры. Приближение вашего корабля может вызвать панику в отдельных сообществах. Паника ведёт к человеческим жертвам. Третье. Это наша звёздная система. Пока ваш корабль находится здесь, мы желаем его контролировать. Функция контроля будет осуществляться так, как нам удобно. Четвёртое…
Переговоры — штука муторная, но Тимохин был доволен. Причины этого он мог бы перечислить с такой же скрупулёзностью — первая, вторая, пятая, десятая. Главное, конечно, с к е м переговариваться; не каждый день встречаешь инопланетян, да ещё в ситуации, когда эта встреча как бы предугадана заранее. Ну, предугадавший свои дивиденды получит, а он, Тимохин, свои… Но в дивидендах ли дело? Был он с этими маневрами осел ослом, а сделался исторической личностью. Хорошо, что никому не выдал раздражения и злости — ни капитанам, ни штабу, ни адъютантам. Вёл себя так, словно нет важнее дела, чем дурацкие маневры в пустоте — а она, глядишь, не пустой оказалась! Надо бы теперь Горчакову депешу отбить. Мол, благодарствую, Борис, и камня на сердце не держу…
Посредник внимал речам Тимохина с бесстрастной, как у сфинкса, физиономией. Тойдзе казалось, что эмоции у бинюков проявляются слабее, чем у землян, и в этом, после анализа записей, его поддержали медики флота и земные специалисты. Рекомендации Тимохину и его советникам были таковы: не улыбаться, не чесаться, не хмурить брови, не дёргать головой, не пялиться слишком откровенно на пришельцев. Лучше всего получалось у Тойдзе — он был японцем и с юных лет привык к сдержанности.
— Я понял. — Айве повернулся к Моргане, потом к Элейне, как бы интересуясь их мнением, потом опять уставился на Тимохина. — Должен возразить. Первое. Обещаю, что при маневрах Корабля ваши конструкции не будут повреждены. Второе. Не информируйте население о нашем приближении. Мы сядем в любой безлюдной местности, доступной только группам контактеров. Третье. Ваш контроль за Кораблём будет гораздо эффективнее, когда он приземлится. Неподвижный объект легче контролировать. Четвёртое…
