Александр Зорич - Пилот на войне
Ой, беда, беда!
И так, и этак — всё криво.
Вот пальнем из-под воды. Допустим, распылим контрацептива космического. И окажется, что это… то, о чем капитан и помыслить отказывался — долбаный Фактор К! Которым пугали с кадетских лет.
Окажемся повинными в развязывании галактического конфликта.
Ну, насчет «галактического» тут Бариев себе не льстил, здраво смотря на вещи.
Но вот серьезно встрять — это запросто.
А если, все-таки, клоны?
Беда…
И Святцев молчит. Зараза бронированная! Командир обороны Грозного, едрить… Хотя — что Святцев? Просто у танкового полковника есть Х-связь, а у него, у Бариева, нету. Была, но лодка с единственным на весь дивизион Х-передатчиком того-с. Всё, то есть. Без вести пропавшая. Учитывая кислые блокадные дела, «Юрия Долгорукого» можно записывать в безвозврат.
Фарид почесал жесткий черный ус, отросший сверх всякого приличия.
От грустных мыслей отвлекло ощущение чего-то мохнатого в районе голеней. Мохнатое терлось все сильнее.
Капитан поглядел под ноги.
Так и есть, под пультом окопался корабельный кот по кличке Фульминатор, или просто — Филя. Здоровенная, жирная, шерстяная скотина с проблесковой совестью. Филя назначен в экипаж для прохождения службы по обнулению проклятущих крыс. В помощь доктору, стало быть. Последнее время не блистает успехами, вследствие чего отлучен от центрального.
— Харлампиев! — Рявкнул капитан.
Подбежал вестовой.
— Харлампиев — это что?
Вестовой принялся разглядывать командирские туфли. Кот сообразил, что любви с пониманием не дождется и успел спрятаться еще глубже под пульт.
— Это-о-о… — Вестовой озадачен.
— Это, Володя, кот! Которого я запретил пускать в центральный пост! Что он здесь делает?
— Кот-то… — Володя почесал затылок, сдвинув пилотку почти на брови.
Пока вестовой выдворял нарушителя прочь (как только умудрился прорваться через переборочный люк?!), а Фульминатор шипел и плевался не хуже одноименного торпедоносца на взлете с тяжелой планеты, капитан нашел доктора. По внутренней связи, естественно.
Доктору грозил нешуточный разнос, потому что крысы задолбали экипаж страшнее клонов. Честно, кроме шуток.
Крысы жрут продовольствие. А что не жрут — портят.
В условиях блокады, когда и ракеты, и провиант доставляют из метрополии, ценой суровых драк с орбитальной группировкой, крысы превращаются из досадной помехи в диверсантов.
Хвостатые, как всякий антисанитарный элемент на борту — зона ответственности доктора Хомякова.
— Ты что себе думаешь, Хомяков?! — Начал кап-два, чуть не ухватив зубами «каштан» (микрофон трансляции). — Или ты ощущаешь расовое родство со своими грызунами?!
Словом, «батя» взялся за медицинское тело грубой пятерней. И уже нащупал, нашарил, дотронулся до сокровенного, когда на пульте зашелся индикатор вызова.
— Товарищ капитан! БЧ-4 вызывает! — Выкрикнул дежурный связист. — Срочно!
«Что себе старпом думает?! Где он вообще шляется?! Почему я должен сам настраивать доктора?!» — Такая мысль пронеслась в голове командира, пока он переключал каналы.
— Да!
— Святцев передает шифровку из штаба. Пометка «совсекретно». Принимаете, товарищ капитан второго ранга?
— Давай.
«Та-а-ак! Приплыли! Этого я и боялся, — вздыхал Бариев, раз за разом вчитываясь в текст. — Фактор К! Не открывать даже ответного огня… до особого распоряжения. Вот наказание! Это кого же принесло в наши палестины?! Как будто клонов мало! Что за жизнь?!»
Он еще раз включил запись радиоперехвата, которыми его кормила БЧ-4 вторые сутки. Надел гарнитуру и стал слушать.
«Шшшшап-шап-шпанат-шшап, шшшшшапп, шпан-нн-нн-шапанат, шап.»
Нервы царапнуло. Аж мурашки по коже.
В самом деле, рассчитывать, что вот такие звуки может издавать почти родная, вдоль и поперек изученная клонская аппаратура — верх наивности. Фактор К! Неизвестная ксенораса! Кушайте ее без соли!
Опять вызов.
На этот раз БЧ-2.
— Что у вас? — Бросил Бариев.
— Радар наведения засек на горизонте видимости эскадренный буксир клонов. Предположительно тип «Мул». От буксира отделилась метка. Предположительно «Хастин» или гидрофлуггер «Сэнмурв». Прет по направлению к субэкваториальной зоне. Если флуггер не сменит курс, то войдет в район действия 4-ой танковой дивизии через двадцать семь минут. Прикажете сбивать?
Капитан еще раз почесал усы.
«Надо бы побриться! Совсем себя запустил, как европейский кригсмарине, честное слово!»
— Буксир один? Никого не приволок, кроме «Сэнмурва»?
— Никак нет… то есть, так точно, один. — Ответила рация.
— Тогда хрен с ним. Пусть БЧ-4 сообщит Святцеву об одиночном транспортном флуггере. Ну и прогноз маршрута вышлите — пусть жестянщики сами разбираются.
В самом деле, что там может быть, в том «Хастине»? Рота десанта? А в «Сэнмурве»? Взвод со штатной техникой, тремя бэтээрами? И какого лешего их несет прямо в лапы танкистов, без прикрытия? Неужели проклятые «скорпионы» настолько оборзели?! Ну да ничего, сейчас им броня покажет клонскую маму!
И кто же такой умный придумал использовать целый эскадренный буксир, чтобы приволочь на Грозный один-единственный «Сэнмурв»? Так не бывает. Буксир, да еще такой представительный, как «Мул», используется для транспортировки… скажем, поврежденного фрегата! Но никак не флуггера. Нерентабельно.
Нет, что-то у клонов определенно сломалось. Испортилось что-то в голове!
Субмарина «Иван Калита» уверенно резала резиново-черную воду на глубине трехсот метров. Тихая, стремительная и смертоносная.
Батарея мобильного ПКО была замаскирована на «пять с плюсом».
Хотя особой заслуги расчета в этом не было. Просто невозможно замаскироваться как-то иначе в джунглях планеты Грозный!
Исполинские деревья до ста — ста двадцати метров высотой. Кроны с жирными, толстыми листьями переплетены так плотно, что образовывается настоящая зеленая крыша, на которой гнездится целое сонмище паразитной растительности — вторичный слой надлеска.
А ведь есть еще и полноценный подлесок!
Стволы густо оплетены лианами, разнообразными ползучими паразитами, которые на весь мир славятся пышностью и размером соцветий.
Когда Секунда стоит в зените, под пологом джунглей воцаряется зеленый сумрак. В двадцати метрах не видно ничегошеньки! Ну а ночью… ночью расстояние вытянутой руки считается шикарной видимостью. Если нет фонаря, а еще лучше, ноктовизора, «Гекаты», например — шагу не ступить.
Жарко и влажно так, что даже танковый двигатель на полных оборотах не выглядит контрастной целью уже с трех километров. Пятно тепловой засветки расплывается на экранах — проверено еще до войны.
Во время учений танкисты ставили ящик коньку, если «Асмодей» крепостного авиаполка сумеет отыскать их в джунглях. Из доброй дюжины ящиков летунам перепал всего один.
А ведь это «Асмодей» — всевидящий глаз и всеслышащее ухо! С экипажем, который знает местность как свою пятерню!
Если прибавить сложный рельеф с холмами, оврагами, распадками к буйному норову погоды (небеса Грозного в любой момент готовы разразиться ливнем), условия разведывательного наблюдения получаются самые дикие.
Короче говоря, командир ракетного дивизиона майор Пехтерев был спокоен. С маскировкой полный порядок!
В боях января-марта уцелели пятнадцать ЗРК «Тау» из двадцати четырех.
Сейчас они сведены в три батареи по два взвода в каждой.
ЗРК «Тау» — новая техника, страшно капризная. «Тау» сменили испытанные «Вспышки» в декабре прошлого года. Привыкнуть к ним не успели, обслуживать толком не научились. В результате две трети потерь — из-за поломок.
Еще есть двадцать семь лазерно-пушечных ЗСУ «Кистень». Это, слава создателю, старые знакомые. От которых, увы, так мало толку, учитывая непроглядные джунгли!
И сорок шесть расчетов ПЗРК «Сержант». Машинки серьезные, но против тяжелых штурмовиков «Гэдир», которыми клоны взялись утюжить их прошлым месяцем — слабовато.
Сейчас командир мчался на личном мобиле во взвод управления огнем. УССН (универсальные станции слежения и наведения) «Альтаир» показывали такое непотребство, что майор решил поглядеть, что вообще происходит. Не случился ли у личного состава массовый тепловой удар? Или кто-то опять злоупотребил самогоном из сахарных клубней местных орхидей?
Леонид Витальевич Пехтерев — сухопарый мужчина с ранней сединой и не менее ранней плешью — был отличным водителем. Поэтому любил рулить самостоятельно.
Водитель скучает на пассажирском кресле, выставив автомат в амбразуру. Позади навис над дистанционным управлением башенного пулемета адъютант. За кормой шелестят гусеницы БТР-20 «Зубр» с охраной.
Все затянуты в опостылевшие бронекомбинезоны. Как полагается — на головах закрытые шлемы, все включены в боевую сеть.
