Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
— Отлично. Поскольку мы, ученые, разумеется, отвергаем версию о появлении дьявола, что, по-вашему, можно предложить общественному мнению?
— Я склонен думать, что это был метеорит.
— Побойтесь бога, О’Брайен, не заставляйте меня прибегать к методам, дорогим сердцу нашего национального героя.
— Кого вы имеете в виду, господин генерал?
— Как — кого?
— Простите, господин генерал, но национальных героев в стране полным-полно. О ком вы говорите?
— Разумеется, о Черчилле.
— А!
— Вы сомневаетесь, что он национальный герой?
— Нет, нет. Но я что-то не припомню, какие именно методы применялись в те времена.
— Сержант О’Брайен, в двадцатом веке офицеры английской армии охотно прибегали к физическим методам воздействия.
— Но это же оскорбительно для достоинства человека!
— Я склонен думать, что в отдельных случаях без подобных методов просто не обойтись.
— Да, но в ту эпоху солдатам, очевидно, не позволяли пить вино по случаю праздника.
— Разумеется! И потому они не спали на посту. Так вот, если вы не сумеете найти объяснение явлению, имевшему место вечером двадцать девятого августа в девять часов тридцать три минуты, я вынужден буду прибегнуть к давно забытым методам воспитания.
Пат вздрогнул. Он и сам не раз пытался осмыслить происшедшее, но не решался сформулировать свои смутные предположения. Следует сказать, что Пат О’Брайен был молчаливым, скромным юношей, целиком поглощенным наукой. Он рано потерял отца, и до самого поступления в университет мать смотрела на него как на маленького ребенка. В двадцать лет, получив диплом инженера, Пат был принят на работу в Бандоранский научный центр. До злополучного дня, о котором идет речь, начальство отзывалось о нем с большой похвалой.
И сейчас на него подействовала не столько угроза генерала О’Синнаха, просто были задеты его самолюбие и профессиональная гордость. Немного подумав, он сказал:
— Господин генерал, изучение регистро- и спектрограмм показало, что скорость неизвестного объекта — скорее всего метеорита — достигала одиннадцати тысяч километров в минуту. Поэтому при падении в воду он, очевидно, попросту испарился.
Генерал внимательно посмотрел на молодого ученого:
— Предположим. Что же из этого следует?
— Ровным счетом ничего… То есть, разумеется, если полагать, что это был метеорит. Но если…
— Смелее О’Брайен, смелее!
— Нет, это маловероятно.
— Сержант, не уподобляйтесь древним пророчицам. И не испытывайте моего терпения. Так что же вам пришло на ум?
— Господин генерал, вы, конечно, помните знаменитую межпланетную экспедицию “Операция Венера”?
— Разумеется. Старт был дан двадцать четвертого апреля две тысячи сто четырнадцатого года.
— Совершенно точно. Должен признаться, что в свободное время я изучал материалы этой экспедиции и наткнулся на некоторые любопытные факты.
— Какие именно?
— Конечно, рискованно выдвигать какие бы то ни было предположения… Но мне кажется… Нет, не могу…
— Рискните же, наконец, черт побери! Иначе вы окончательно добьете меня вашими “если” и “кажется”. Итак, что же представляют собой, по-вашему, эти любопытные факты?
— В своей последней радиограмме командир корабля капитан Ред Спид сообщил: “Корабль вошел в плотные слои атмосферы, окружающие планету. Наклонение ее оси превышает имеющиеся астрофизические данные (3°24′), и это вызывает аномальную рефракцию солнечных лучей, что не позволяет определить состав поверхностных слоев планеты. Совершить посадку не представляется возможным. Меренга…” На этом слове радиограмма оборвалась, и больше никаких сообщений от капитана Спида не было.
— Меренга? А что это, черт возьми, такое?
— В этом-то и проблема. Меренгой у нас называют пирожное из взбитых яичных белков и сахара. Очевидно, словом “меренга” Спид хотел сказать, что химический состав планеты непрочен, “воздушен”, как это пирожное, и поэтому посадка на Венере невозможна. Но…
— Но?.. — эхом отозвался генерал.
— Но, господин генерал, непрочность основных элементов, из которых состоит поверхность Венеры (а ее масса составляет 92 % массы Земли), должна была вызвать резкое уменьшение силы тяжести. И поэтому (повторяю, это всего лишь моя гипотеза) корабль пронесся по касательной к северной части поверхности Венеры. Сила притяжения оказалась слишком незначительной, и корабль временно потерял возможность не только совершить посадку на Венере, но и вернуться на Землю.
Генерал на миг застыл с раскрытым ртом, но тут же опомнился:
— Так вы думаете, что…
— После тринадцатилетнего пребывания в космосе корабль Реда Спида благодаря коррекции орбиты сумел… вернуться на Землю.
— Да, но чем питались космонавты все это время? И потом, у них давным-давно должно было иссякнуть атомное горючее. Нет. О’Брайен, такие выдумки годятся лишь для комиксов. Я не могу официально подтвердить подобную чепуху.
— Простите, господин генерал, но ведь таинственный предмет погрузился в море и исчез навсегда. К тому же с научной точки зрения версия о возвращении корабля капитана Реда Спида представляется мне более привлекательной, чем версия о гибели дьявола.
Генерал покраснел, как перезревший помидор.
— Так, значит, я потерял добрых полчаса, чтобы выслушать историю, достойную волшебника Мерлина! И от кого — от вас, О’Брайен, одного из самых талантливых молодых ученых Центра! Право же, прежние методы не устарели!
Однако известно, что человека на каждом шагу подстерегают неожиданности. Не успел О’Синнах кончить свою обличительную тираду, как вспыхнул экран телевизора и на нем появилось взволнованное лицо лейтенанта Эта Карлоу.
— Простите, господин генерал…
— В чем дело?
— Несколько минут назад к берегу бухты у базы 14/с течением прибило таинственный предмет, похожий на огромное металлическое яйцо. — Голос лейтенанта прерывался от волнения.
— Вы извлекли его из воды?
— Так точно, господин генерал! Мы доставили его в зал проверки. Там яйцо неожиданно раскрылось, и из него вышло существо, отдаленно напоминающее человека. Оно прохрипело, что его зовут Ред Спид. Как прикажете поступить?
Генерал взглянул на Пата О’Брайена и крикнул:
— Не предпринимайте никаких действий до моего прихода!
— Слушаюсь.
В наступившей тишине генерал уставился горящими глазами на бледного как смерть Пата.
— Сержант О’Брайен! — рявкнул он. — Если этот человек действительно капитан Ред Спид, я назначу вас начальником отдела космических исследований Бандорана. Но если вы подговорили одного из своих друзей, чтобы разыграть меня и весь научный мир, то берегитесь! Я сотру вас обоих в порошок!
С этими словами он покинул комнату, по-петушиному выпятив грудь. А Пат, не выдержав треволнений, без чувств рухнул на пол. Только поэтому он с некоторым опозданием узнал, что его догадка подтвердилась. Таинственный незнакомец действительно оказался Редом Спидом. По расчетам ученых его экспедиция должна была длиться год. И вот теперь, тринадцать лет спустя, его корабль упал в бухту Донегол в нескольких километрах от стартовой площадки, сооруженной в свое время для экспедиции “Операция Венера”.
Как утверждают, призраки бывают подлинными — таких обычно видят по ночам, когда они покидают свое пристанище, — и мнимыми. Нередко призраками нам кажутся тяжело больные люди — зелено-бледные, почти прозрачные, с трясущимися руками и глубоко запавшими глазами. Но капитана Реда Спида нельзя было причислить ни к тем, ни к другим, ибо он почти утратил человеческий облик.
Сейчас он неподвижно лежал на диване, а вокруг в молчаливом ожидании сгрудились генерал О’Синнах, офицеры и сержант Пат О’Брайен. Весть о гипотезе Пата молниеносно облетела весь Бандоран, и хотя никто более не сомневался, что этот странный призрак и есть “тот самый” капитан Ред Спид, все терялись в догадках, как он остался в живых. Все, включая профессора Кларка, главного биолога Центра. Кларк смотрел на чешуйчатую кожу лица, шарлаховые глаза, искривленные ногти и невольно содрогался от отвращения. Конечно, не к самому капитану, а к его внешнему виду. Если бы не несколько слов, с трудом произнесенных космонавтом на берегу, никому бы не пришла в голову мысль, что эта бесформенная масса была когда-то человеком. Но если у этого чудища был мозг и если он еще функционировал, Ред Спид должен был заговорить. К тому же некое подобие скафандра, чудом сохранившегося на несчастном существе, неопровержимо доказывало, что перед учеными человек.
В комнате царила гробовая тишина. Но вот собравшиеся увидели, как, подчиняясь таинственным импульсам, у лежавшего зашевелилась правая рука, открылся провал рта и оттуда вырвался хриплый стон и нечленораздельные звуки:
