Валерий Гвоздей - Корабль умников
Крошки сидели вокруг и не сводили с меня восхищенных глаз.
От моей одежды попахивало Груллом. Во рту был металлический привкус.
Но, видимо, от героя и должно разить всякой мерзостью. Ему ведь часто приходится иметь с ней дело.
И здесь необходим противовес.
Я поцеловал Ники в губы. Она мне ответила.
Это вызвало прилив сил.
Поднявшись на ноги, я перецеловал всех. Кроме Грулла.
Ритуал есть ритуал.
Семейная жизнь сильна традициями. Мне стало казаться, что за последние сутки мы стали одной семьей. По–моему, красавицам тоже так казалось.
Подняв с земли бластер, я пошел взглянуть на дело рук своих.
Зрелище было не для слабонервных.
Гора зловонной, студенистой плоти, местами – чешуйчатой, местами – какой–то замшелой… Путаница длинных щупалец, частично ампутированных. На теле – глубокие раны, оставленные бластером. Потеки рыбьей крови. Два огромных, уже померкших, но так и не закрывшихся глаза. Разинутая пасть–чемодан. Море обаяния. Милашка.
Дамы держались на расстоянии. И по причине еще не изжитого пиетета, и потому, что – жуть. В общем, правильно делали. Еще приснится такое ночью.
Я снял с себя куртку, пояс с кобурой и пошел умываться к ручью.
Тайме подала мне кусок чистого полотна, вытереться. Ники и Анту, придерживая героя под руки, повели в хижину. Остальные шествовали сзади.
Семейная идиллия, да и только.
Интересно, какие здесь бытуют представления о браке? У меня сложилось впечатление, что крошки ничего не имеют против невинной полигамии. И что мы смогли бы ужиться.
Не обязательно ломать все местные традиции.
Меня усадили на постель. Расчесали мне волосы, вытряхнули из них траву, листики и рыбью чешую. Выложили передо мной кучку фруктов и горстку припрятанных концентратов, самое дорогое отдали.
Чем не жизнь?
Я почувствовал зверский, лютый голод.
После моей трапезы Ники сказала, что меня провозгласят вождем одного из островов. Ее подружки закивали головками. Для них такая перспектива тоже была очевидной.
Я, в отличие от барышень, не был склонен впадать в эйфорию. Еще неизвестно, как отреагируют жрецы, старейшины и вожди, узнав о смерти Грулла. Конечно, он был довольно скверным парнем. Но – слыхал я разное про ситуации вроде нашей.
Кто будет виноват, если удача вдруг отвернется от рыбаков?
Родные простились с моими красавицами навсегда, отпели. Примут ли их, отданных в жертву Груллу? И не ждет ли крошек смерть в океанских волнах после возвращения?
Я прямо сказал барышням о своих опасениях. Ведь героям случалось умирать от удара в спину. Жрецы не любят, когда кто–то мутит воду.
– Но это плохо! – нахмурилась Ники.
– Детка, – сказал я ей тоном старого дядюшки. – Жизнь – сложная штука.
Потом задумался.
Дней через двадцать явятся жрецы, чтобы узнать, принята ли жертва. Мы затаимся в чаще. До того я постараюсь создать в хижине видимость состоявшегося пиршества, переверну там все вверх дном и заляпаю кровью какого–нибудь животного. Грулла я сумею разрезать на части и скормить рыбам.
Что из воды пришло, то в воду и ушло.
Этот остров – табу. Никто сюда и не сунется в течение года. А за год мы что–нибудь да придумаем.
Хорошо бы мне узнать побольше о местных обычаях.
– Следующим летом привезут еще двенадцать девушек, – напомнила Анту.
Я хмыкнул.
Поживем – увидим.
Когда жрецы уплывут, надо будет заняться подготовкой к зиме. Не все же время здесь бананы с веток падают. Надеюсь, мои красавицы умеют заготавливать пищу впрок. Остров маленький, но он вполне сможет прокормить нашу коммуну.
А я подумаю о теплом доме.
Подготовку к строительству и сбор плодов начать можно уже сегодня, подальше от хижины.
Хотя – нет. Не сегодня. Завтра.
Сегодня мы устроим торжество по случаю моей победы. И оно станет ежегодным. Ведь герои не только отменяют некоторые отжившие традиции, но и закладывают новые.
Полагаю, в любой части вселенной молоденькие девушки любят праздники.
И пусть жрецы, прибыв сюда на следующее лето, узнают, что Грулл скончался аж год назад. Даст бог – за это время с промыслом ничего плохого не случится…
А не примут ли они меня за Грулла, решившего немного пожить на суше в человеческом облике? Барышни ведь приняли…Мифологические представления о реальном мире иногда подбрасывают сюрпризы.
Интересная мысль.
Надо будет ее обдумать…»
Ники вздохнул. Потряс головой, торопясь вернуться к реальности.
– И все? – спросил он, с улыбкой. – Ты же говорила, что у этой сказки плохой конец.
– Еще не конец, – ответила Мэй, бледная как смерть.
– И чего ты меня пугала…
– Блок разрушен. Эти воспоминания постепенно войдут в твое сознание и станут частью твоей личности.
– Ну и ради бога. Не понимаю, к чему драматизировать? Красивая история, похожая на сказку для взрослых…
Из динамика над дверью каюты зазвучал голос капитана:
– Все члены экипажа приглашаются в кают–компанию!
Судя по тону, вести ожидались благоприятные.
Второй пилот начал выбираться из кресла.
По коридору уже торопливо шли другие члены альтернативного экипажа.
В кают–компании Тин увидел Сергея и старика. Оба сияли.
– Ники! – воскликнул Чолич. – Отключение подтверждено!
Он улыбался морщинистым лицом. Глаза молодо горели.
– Взрыва не будет? – решил уточнить Ковак.
– Да. Орбитальный космодром твоего дяди – не пострадает. Как и все остальное. Земля, Солнечная система…
Ковак хлопал глазами, не зная, верить или нет.
Но затем, увидев, с какими лицами смотрят друг на друга члены экипажа, он понял, что розыгрышем тут и не пахнет.
– Курс прежний? – спросил капитан. – Или мне перепрограммировать автопилот?
– Сергей, – Тин не сдержал улыбку, – летим домой.
– Домой… – прошептала Мэй.
Что их ждет на Земле – сейчас никто не думал. Мина отключена. Земля будет жить. Будет жить Солнечная система. Вот что было сейчас главным.
Радостью светилось и лицо Лу Брэндона, андроида, жаждущего уважения.
Только Эфиан осталась безучастной. Ее не захватило общее настроение.
Хотя – она уцелела. Вот что было самым главным для официальной представительницы расы мекбан.
Все расслабились. Вздохнули с облегчением. Напряжение, державшее их в тисках уже много дней, отпустило.
– Будем готовиться к десантированию, – пошутил второй пилот.
– А кто останется на корабле? – Прозоров снова хмурился. – Я должен спасти невесту.
И Ники задумался на мгновение:
– Корабль сдашь начальству на Луне. И доложишь по форме. Срок аренды истек. Инфанта благополучно доставлена в Энтойю. Корабль ходовые испытания прошел успешно. Далее – по вкусу. И проверь всю документацию. Отчет писать начинай сейчас. Покажешь его мне и Чоличу. Сделай все так, чтобы оформление бумаг на Луне заняло у тебя не много времени. Затем возьми отпуск, по семейным обстоятельствам – жениться. Мы будем ждать на Земле. Осмотримся. Подумаем, где искать. Но поторопись. Когда вернется Минкус – положение осложнится.
Глава четвертая. ГОРДОСТЬ И ПОЗОР
На дальних подступах к Земле от «Подковы» отделился челнок, управляемый Тином. Все эмблемы, говорящие о руднично–каторжной принадлежности судна, были тщательно замазаны Хиллом.
Экспериментальный корабль направился к Луне.
А челнок, двигаясь с меньшей скоростью, кое–как дополз до одного из частных орбитальных космодромов.
Ковак стал вызывать дядю.
– Ахилл! – рявкнул динамик так, что все вздрогнули. – У тебя же срок пожизненный! Ты откуда взялся?
– Отпустили досрочно! – ответил беглый каторжник. – За хорошее поведение и высокие показатели в труде.
– Рассказывай!.. А что за посудина? Земля таких не делает.
– Попутка. Ну что, принимаешь гостей? Со мной друзья. Нас восемь человек.
– С моей стороны это было бы глупостью.
Ники удивленно воззрился на Ковака.
Если не даст посадку – что им делать? Болтаться в космосе? До тех пор, пока не иссякнет дыхательная смесь?
Но Ковак был невозмутим:
– Так что, дядя Берти? Я сажусь?
– Как хочешь.
Ковак–старший отключился.
– Твой дядя богат? – недоуменно спросил Чолич.
– Нет… Он присматривает за космодромом. Хозяин пользуется им редко. Дядя, в общем, с ума сходит. Иногда мотается на Землю – пополнить ресурсы.
Космодром был среднего размера, на две площадки. Над правой стал раскрываться купол.
Челнок завис над ней.
Сейчас его обращенные вниз посадочные сопла чуть сопротивлялись мощным электромагнитам. И Ники едва ли не всей плотью ощущал, как неуклонно приближается твердь.
