Георгий Мартынов - Каллисто
«СЕРДЦЕ» КОРАБЛЯ
Вертолет неподвижно повис в двух метрах над кораблем. Борт-механик отворил дверцу и опустил лестницу.
— Подождите меня, — сказал Ляо Сен.
Он быстро спустился на площадку. У шахты подъемной машины темнел какой-то предмет. Профессор с удивлением узнал в нем крылья. Это было странно и непонятно. Каллистяне очень заботились о своих летательных аппаратах и никогда не бросили бы их валяться на «крыше» звездолета всю ночь. Но думать о причине этого необычного нарушения порядка было некогда. Ляо Сен торопился сообщить Вьеньяню о несчастье, постигшем его товарищей.
Подъемная машина оказалась внизу. Еще одно непонятное обстоятельство Отверстие шахты всегда закрывалось на случай дождя.
«Кто-нибудь опередил меня», — подумал профессор.
Это казалось самым простым и естественным объяснением. Кто-то из обитателей лагеря поторопился слетать за Вьеньянем и воспользовался для этого крыльями.
Ляо Сен зажег карманный фонарик и при его свете отыскал знакомлю кнопку. Как всегда, бесшумно поднялась снизу подъемная машина.
Опускаясь, он вспомнил, что не знает, как наполнить кабину газом для дезинфекции. Обычно при посещении звездолета людьми с ними всегда был кто-нибудь из каллистян. Проникнуть на корабль без этой обязательной процедуры Ляо Сен считал недопустимым.
Профессор знал, что кабину можно наполнить газом и изнутри. Сигнализация, связывающая подъемную машину с внутренними помещениями, также была ему хорошо известна.
Но поймет ли Вьеньянь, что от него хотят, когда услышит сигнал?
«Поймет, — подумал Ляо Сен. — Я ведь не первый. Человек, пришедший до меня, тоже должен был обратиться к нему за помощью».
Когда машина остановилась, он нажал кнопку сигнала.
Прошла минута. Ответа не было.
Ученый вторично нажал кнопку и долго не отпускал ее.
Даже сквозь металлические стенки шахты он слышал громкое гудение (на звездолете не было звонков), но никто не откликнулся. Так прошло минут пять.
Что делать? Вернуться в лагерь и посоветоваться с Куприяновым? А если это промедление будет стоить жизни ученым Каллисто? Каждая минута была на счету. Но открыть дверь и войти внутрь звездолета без дезинфекции — это значило свести на нет все меры предосторожности, которые так пунктуально выполнялись всеми.
Может быть, на корабле никого не было? Может быть, человек, прилетевший на крыльях, уже покинул звездолет вместе с Вьеньянем. В волнении и спешке они могли забыть летательный аппарат и воспользоваться другими. Это было вполне правдоподобно.
Но почему же тогда они опустили вниз подъемную машину? Было естественнее оставить ее наверху.
Ляо Сен сделал последнюю попытку «дозвониться». Никакого результата!
Он ничего не знал о полученной радиограмме и не мог заподозрить присутствия на корабле Ю Син-чжоу. Тем более ему не могло прийти в голову, что журналист, в подлинности которого у профессора не было никаких сомнений находится здесь с враждебными намерениями.
Ляо Сен был уверен, что Вьеньянь не покидал звездолета. Тот факт, что подъемная машина была внизу, неопровержимо доказывал это. Не слышать сигнала он никак не может. Гудение было очень громким, и его хорошо было слышно во всех помещениях корабля, кроме тех, которые находились внизу, у атомного «котла». Эта часть корабля была отделена от остальных помещений очень толстыми, двойными стенами. Но Вьеньяню незачем было находиться там.
Вьеньянь слышит, но не отвечает. Что же это значит?..
Профессор чувствовал, как тревога все сильнее охватывает его. В безмолвии звездолета ему чудилось что-то страшное. Медлить дольше было нельзя!
«Если можно дезинфицировать подъемную машину, — решил он, — то можно сделать это и со всем кораблем».
Он снова зажег фонарь и решительно нажал кнопку. Дверь раздвинулась.
Центральный пост, или «граненая комната», как ее называли, была, как всегда, ярко освещена. В ней никого не было.
Ляо Сен спустился по лестнице и подошел к люку, ведущему в круглый коридор. Внимательный взгляд профессора вдруг заметил у самой стены небольшой блестящий предмет. Он наклонился и поднял его.
Это была гильза, от которой шел свежий запах пороха…
Ляо Сен неподвижно стоял у отверстия люка, держа на ладони маленький медный цилиндрик, неопровержимо доказывавший, что совсем недавно в центральном посту звездолета раздался выстрел…
Кто стрелял? Зачем? В кого?..
У каллистян не было пистолетов, подобных земным. Они имели оружие совсем другого рода. Стрелял человек Земли, и стрелял именно в Вьеньяня. Больше на корабле никого не было.
Меньше минуты понадобилось китайскому ученому, чтобы понять все… Звездоплаватели не отравились, они отравлены… На корабле находится враг… Он стрелял в астронома Каллисто.
Цель врага была ясна. Вывести из строя «сердце» корабля, чтобы не дать возможности советским ученым изучить его механизм, уничтожить технические книги и другие материалы, которые могли бы рассказать людям об атомной технике Каллисто.
Где сейчас находятся враги? Если он слышал сигнал, то понял, что кто-то хочет войти. С какой стороны последует выстрел из-за угла? У Ляо Сена не было никакого оружия. Диверсант не остановится перед вторым убийством!
Подняться наверх и предупредить летчика? Это казалось самым разумным, но Ляо Сена тревожило, что он нигде не видит тела Вьеньяня. Может быть, каллистянин только ранен? Может быть, он нуждается в помощи?
Ляо Сен осторожно наклонился и заглянул в люк. В коридоре никого не было. Спрятаться там было негде.
Он спустился по лестнице.
У самых ступенек лежала вторая гильза. В нескольких шагах перед собой профессор увидел третью.
Диверсант, стреляя, гнался за Вьеньянем. Чем кончилась эта погоня?..
Ляо Сен знал, где помещались каюты экипажа. Вот здесь было помещение командира звездолета, немного дальше — каюта Синьга. В которой из них скрылся Вьеньянь, если ему удалось избежать трех пуль?
Профессор сознавал, что в любую секунду может встретиться с диверсантом и тогда… но он не мог заставить себя уйти, не узнав о судьбе астронома.
Нажав кнопку, он открыл дверь каюты Диегоня. В ней никого не было.
Ляо Сен хотел войти в следующую, но в этот момент заметил, что дверь в каюту Бьяининя открыта. Он бросился туда, забыв об опасности.
Вьеньянь лежал на пороге лицом вниз. У его головы расплывалась лужа крови.
Неужели конец!..
Профессор наклонился. Ему послышался слабый стон. Опустившись на колени, он осторожно повернул каллистянина.
Астроном был только ранен. Пуля разорвала кожу на лбу, и из раны обильно текла кровь. Но он был не только жив, но и в полном сознании. Длинные и узкие глаза Вьеньяня смотрели на Ляо Сена с выражением страдания и недоумения. Он слабым жестом указал на маленький шкафчик на стене.
Это была аптечка. В ней находились неизвестные Ляо Сену лекарства и перевязочные материалы. Он, как мог лучше, наложил на лоб раненого повязку.
— Хорошо! — сказал Вьеньянь. — Теперь бок.
Рана на голове была не единственной. Две пули попали в правое плечо.
С помощью самого пострадавшего Ляо Сен закончил перевязку и помог Вьеньяню лечь на диван.
— Что это значит? — спросил астроном.
Только сейчас, при этом вопросе, профессор вспомнил о диверсанте и поспешно закрыл дверь. Враг мог вернуться. Почему он оставил Вьеньяня живым, было непонятно. Или он решил, что все уже кончено?..
— Как вы себя чувствуете? — спросил он вместо ответа.
Как жаль, что тут, на его месте, не было Широкова! Молодой медик лучше смог бы оказать помощь раненому и объяснить ему, что произошло.
— Больно, — сказал Вьеньянь. — Особенно голове.
Он вопросительным и по-прежнему недоумевающим взглядом смотрел на лингвиста. Очевидно, он никак не мог понять, что послужило причиной неожиданного нападения. Для него это было необъяснимо.
— На меня напал Ю Син-чжоу, — сказал астроном.
Эти слова как громом поразили профессора. Ю Син-чжоу! Неужели именно он был тем врагом, которого искал Козловский?
— Где Ю Син-чжоу? — спросил профессор.
— Не знаю! Он выстрелил в меня и убежал. Я потерял сознание. Надо позвать Синьга.
Сказать, что Синьг сам лежит при смерти? Взволновать этим известием человека, который чуть дышит и ела может говорить от слабости? Нет, этого нельзя делать!
— Я позову Синьга, — сказал Ляо Сен. — Ю Син-чжоу сошел с ума. Нет ли у вас тут какого-нибудь оружия?
Он сам чувствовал, что говорит на таком ломаном языке, что вряд ли Вьеньянь поймет его слова. Но это не имело никакого значения, потому что каллистянин потерял сознание.
