Крис Клармон - Первый полет
— Невероятно! Просто невероятно! — воскликнул Андрей за обедом, после осмотра силовых установок. От возбуждения он затараторил по-русски.
— Товарищ, ты восхищен? — спросил Кьяри в тон.
— Да. — Андрей перешел на английский. — Будь я верующим, то подумал бы, что умер и попал в рай.
— Мы все переживаем нечто подобное, приятель, — хихикнула Николь. — Что ты выяснил?
— Их основной привод — сверхсветовая установка, судя по всему, аналогична нашему двигателю Бомэ. А эта мембрана! Прямо не верится! Мне дали маленький кусочек, и я не смог его даже поцарапать! Хотя не возьму в толк, как она противостоит напряжениям, возникающим при переходе в искривленное пространство…
— Да забудь ты о мембране, — пережевывая сандвич, сказала Николь. — Расскажи-ка лучше о двигателе. Говоришь, смахивает на Бомэ?
— Голову даю на отсечение.
— Она ничего не стоит.
— Хана, усохни! — с нарочитой серьезностью отрубила Николь. — Продолжай, Андрей.
— Конечно, сходство не один к одному, различия даже больше, чем в моторах и обводах корпуса самолетов, выпущенных разными компаниями. Но при всех отличиях в основе лежит один и тот же набор фундаментальных физических законов, так что инопланетный сверхсветовик в принципе аналогичен двигателю Бомэ.
— Так и должно быть, — добавил Кьяри. — Двигатель Бомэ — чрезвычайно удобное средство передвижения по Галактике. Кроме того, он на редкость прост. Если мы могли создать его, то почему же они не могут?
— В самом деле, — согласилась Николь и повернулась к Андрею. — А нельзя ли им помочь ощутимее?
Русский лишь руками развел.
— Закрепление мембраны было, извините, работой для дебилов, здесь требовалась лишь грубая физическая сила. Для этого много ума не надо. Чтобы добиться большего, необходимо уметь общаться. Метаязык понемногу вырабатывается, но он пока слишком примитивен. К сожалению, пока мы не изучим языки друг друга, все усилия напрасны. Это касается процедур управления, аппаратуры, систем подачи топлива, компьютеров, систем регенерации — выбирайте, что пожелаете. Я могу сказать, что произойдет, если нажать на нужные кнопки, только не знаю, где они расположены.
— Это похуже, чем западному человеку пытаться выучить китайский или японский. — Хана зевнула и вытянулась в воздухе с чувственной грацией, напомнившей Николь пластику капитанши. — Нужно выучить не только новые слова, но совершенно иной набор звуков, к которым человеческая гортань может оказаться совершенно не приспособленной. Я не говорю, что не следует даже пытаться, но надо заранее признать, что потребуются наилучшие лингвистические компьютеры и многомесячные усилия, чтобы вычленить из их урчания хоть какой-то смысл.
— А как насчет общего математического базиса?
— По-моему, мне удалось подвести их к пониманию основ нашей арифметики, а я как-нибудь управлюсь с их аналогом. Но какой ужас, если любое предложение звучит как дурацкий кошачий концерт.
Раздался дружный смех — горестные сетования Ханы выражали настроение всей команды.
— Зато мне очень нравится их одежда, — продолжала она, разглаживая свой комбинезон, — мягкая, как шелк, и удобная. Вам всем стоит испробовать.
— Тебя так и тянет на приключения.
Хана вдруг фамильярным жестом откинула прядь волос, упавшую на лоб Николь.
— А тебе пора стричься, — и направилась к двери. — Нанесу-ка еще визит на мостик, пока не сломалась. Может, нам с коллегами удастся совершить качественный скачок. Чао!
Мужчины уставились на Николь.
— В чем дело?
— Ни в чем, — поспешно заверил Андрей.
— Абсолютно, — эхом откликнулся Кьяри.
— В голове сплошная каша, — сердито проворчала Николь.
— Хочешь знать, что меня тревожит? А то, что ничего не изменилось. Да, мы на живом корабле, но не решаемся воспользоваться искривителями пространства, а его субсветовые двигатели по большей части ржавый металлолом. Мы застряли на баллистической траектории, ведущей в глубь Системы, и не можем начать радиопередачи еще добрый месяц — точно та же ситуация, с которой мы столкнулись на «Страннике». Наши кошачьи друзья — если они действительно друзья, а это еще вилами на воде писано — вероятно, имеют вооружение на этой жестянке, но от него мало толку, потому что они не могут маневрировать.
— Комиссар, ты считаешь, оно может нам понадобиться? — поинтересовался Андрей.
— Раз мы засекли этот звездолет с помощью самодельного, дышащего на ладан оборудования «Странника», то и другим это по плечу.
— Например, корсарам.
Кьяри утвердительно склонил голову.
— Если бы я впал в мечтательность, то сказал бы: «Например, космическим войскам», — будь то американские или русские. Пожалуй, я староват для мечтаний.
Николь поняла, что подтекст последней фразы предназначался для нее.
— А доводы?
— Слишком прыткие ублюдки, угробившие нас. Уж такой-то кусок они не упустят, чтоб мне провалиться на этом месте. Надо же отыграться за утрату станции Вулфа.
С каждым словом Кьяри в груди Николь разрасталась ледяная бездна — но не страха и оцепенения, как на мостике Чужака, а ярости. На лице ее проступила мрачная, неукротимая решимость, бросившаяся в глаза даже Кьяри. Он сам угадал эту черту в Николь и старался взлелеять ее, но ни разу еще не видел воочию. Волчица. Охотница. А он охотник.
— И часа не проходит, чтобы я не думала о случившемся, — сказала она. — Я прокручиваю каждую секунду этой схватки, разбираю ее до мельчайших деталей, анализирую наши ошибки. Но чем больше фрагментов мозаики встают на свои места, тем ужаснее становится истина.
— Не хочешь ли поделиться ею?
— Засада не был случайной, Бен, — проронила она. — Все было подстроено.
— Поясни.
— Мы наткнулись на остов корабля Филиппа Вулфа. Все говорило о несчастном случае, но, немного покопавшись, мы вытащили свидетельства злого умысла. Поэтому мы решили проверить станцию. Вполне логичный расклад, тем более что они с майором — старые друзья. Мы появляемся возле астероида одновременно с другим кораблем, знающим не только действующий в ВВС код опознавания «свой-чужой», но и подробности личной жизни Кэт. Бах! — и мы готовы. И если бы Кэт, Паоло и Медведь не пожертвовали собой, мы отправились бы прямиком на тот свет.
И ключиком к головоломке является «Скальный пес». Не найди мы выпотрошенный корабль, мы жизнерадостно устремились бы к Плутону, позволив корсарам обглодать астероид Вулфа до косточки.
— Значит, все упирается в корабль. Быть может, это совпадение?
— И не надейся, Андрей. Если уж корсары хотели забрать станцию Вулфа, разумнее было бы устранить его. Но зачем же утруждаться, создавая столь презентабельную развалину? Не проще ли было распылить «Скального пса» на атомы и не напрашиваться на лишние неприятности? — Она взглянула на Кьяри в поисках поддержки. Тот кивнул.
— Это типичная военная операция, Андрей.
— Отсюда вывод: кто-то хотел, чтобы мы оказались у астероида Вулфа. Подозревая что-то неладное, но не располагая фактами, позволяющими вызвать войсковое подкрепление. А зачем? Чтобы уничтожить нас. Иначе это просто не имеет смысла.
— Это и так бессмысленно, — возразил Андрей. — К чему ломать копья ради нас? Это же первый, учебный полет! Случайно напороться на перестрелку — это я еще понимаю. Но замышлять покушение на нас?!. Абсурд!
— Согласна. Как раз это и убивает меня больше всего… — Николь умолкла на полуслове, когда Кьяри метнулся к двери, отшвырнув Андрея в сторону, и резко раздвинул ее. Остальные ринулись в коридор следом за ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как за поворотом скрывается щуплая инопланетянка, преследуемая Кьяри.
— Проклятие, ну и прыть! — буркнул он, вернувшись минуту спустя.
— Черт побери, что это значит? — требовательно поинтересовалась Николь.
— Последнее время, стоит мне обернуться, как я обнаруживаю за спиной кошку, целящуюся в меня каким-то прибором. Но едва они понимают, что обнаружены, как удирают во все лопатки. Или смешиваются с толпой. Я допускаю, что они по природе пугливы. Или застенчивы.
Несомненно любознательны. Возможно, просто фотографируют, как поступили мы, попав на борт звездолета. К сожалению, все легавые по природе — параноики. Я заметил, что дверь приоткрыта. И впрямь, снаружи оказалась эта инопланетянка.
— Я тоже это заметила, — кивнула Николь, — хотя на меня они произвели не столь сильное впечатление.
— Может, это дистанционные сканеры?
— Вполне возможно.
— Если они что-то замыслили, Бен, фиг ли тут поделаешь?
— Готовить динамит на эпитафии, Ши.
— Порой, комиссар, вы бываете ужасной язвой.
— Я жив. И хочу оставаться таким. Коридор упирался в другой, пошире. Они уже повернулись к двери, когда Хана высунулась из-за угла и возбужденно позвала их.
— Ты не встречала инопланетянку? — спросил Кьяри, присовокупив подробное описание, хотя видел ее всего лишь миг.
