Аркадий и Борис Стругацкие - Обитаемый остров
Писк внутреннего телефона прервал его мысли. Он взял наушник и, досадливо морщась, сказал:
– В чем дело? Я занят.
– Ваше превосходительство, – прошелестел референт, – некто, назвавший себя Странником, звонит по «серой» линии и настоятельно просит разговора с вами…
– Странник? – Прокурор оживился. – Соедините.
В наушнике щелкнуло, референт прошелестел: «Его превосходительство вас слушает». Снова щелкнуло, и знакомый голос произнес, твердо, по-пандейски, выговаривая слова:
– Умник? Здравствуй. Ты сильно занят?
– Для тебя – нет.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Когда?
– Сейчас, если можно.
– Я в твоем распоряжении, – сказал прокурор. – Приезжай.
– Я буду через десять-пятнадцать минут. Жди.
Прокурор положил наушник и некоторое время сидел неподвижно, пощипывая нижнюю губу. Явился, голубчик, подумал он. И опять как снег на голову. Массаракш, сколько денег я убил на этого человека, больше, наверное, чем на всех прочих, вместе взятых, а знаю только то же самое, что все прочие, взятые по отдельности. Опасная фигура. Непредсказуемая. Испортил настроение… Прокурор сердито посмотрел на бумаги, разложенные по столу, небрежно сгреб их в кучу и сунул в стол. Сколько же времени его не было?.. Да, два месяца. Как всегда. Исчез неизвестно куда, два месяца никаких сведений, и вот – пожалуйста, как чертик из коробки… Нет, с этим чертиком надо что-то делать, так работать нельзя… Ну хорошо, а что ему от меня нужно? Что, собственно, случилось за эти два месяца? Съели Ловкача… Вряд ли это его интересует. Ловкача он презирал. Впрочем, он всех презирает… По его конторе ничего не было, да и не придет он ко мне из-за такой чепухи – пойдет прямо к Папе или к Свекру… Может быть, нащупал что-нибудь любопытное и хочет в альянс войти? Дай бог, дай бог… а только я бы на его месте ни с кем в альянс не вступал… Может быть, процесс?.. Да нет, при чем здесь процесс… А, чего гадать, примем-ка лучше необходимые меры.
Он выдвинул потайной ящик и включил все фонографы и скрытые камеры. Эту сцену мы сохраним для потомства. Ну, где же ты, Странник? От возбуждения он вспотел, его ударило в дрожь; чтобы успокоиться, он бросил в рот несколько ягод, пожевал, закрыл глаза и стал считать. Когда он досчитал до семисот, дверь отворилась, и, отстранив референта, в кабинет вошел этот верзила, этот холодный шутник, эта надежда Отцов, ненавидимый и обожаемый, ежесекундно повисающий на волоске и никогда не падающий, тощий, сутулый, с круглыми зелеными глазами, с большими оттопыренными ушами, в своей вечной нелепой куртке до колен, лысый, как попка, чародей, вершитель, пожиратель миллиардов… Прокурор поднялся ему навстречу. С этим человеком не надо было притворяться и говорить вымученные слова.
– Привет, Странник, – сказал прокурор. – Пришел похвастаться?
– Чем? – спросил Странник, проваливаясь в известное всем кресло и нелепо задирая колени. – Массаракш! Каждый раз я забываю про это чертово устройство. Когда ты прекратишь издеваться над посетителями?
– Посетителю должно быть неудобно, – сказал прокурор поучающе. – Посетитель должен быть смешон, иначе какое мне от него удовольствие? Вот я сейчас смотрю на тебя, и мне весело.
– Да, я знаю, ты – веселый человек, – сказал Странник. – Только очень уж непритязательный у тебя юмор… Между прочим, ты можешь сесть.
Прокурор обнаружил, что все еще стоит. Как всегда, Странник быстро сравнял счет. Прокурор сел поудобнее и хлебнул целебной дряни.
– Итак? – сказал он.
Странник приступил прямо к делу.
– У тебя в когтях, – деловито сказал он, – человек, который мне нужен. Некто Мак Сим. Ты упек его на перевоспитание, помнишь?
– Нет, – сказал прокурор искренне. Он ощутил некоторое разочарование. – А когда я его упек? По какому делу?
– Недавно. По делу о взрыве башни.
– А, помню… Ну и что?
– Все, – сказал Странник. – Он мне нужен.
– Погоди, – сказал прокурор с досадой. – Процесс вел не я, не могу же я помнить каждого осужденного.
– А я думал, это все твои люди, – сказал Странник.
– Там был только один мой, остальные – настоящие… Как, ты сказал, его зовут?
– Мак Сим.
– Мак Сим… – повторил прокурор. – А! Этот горский шпион… Помню. Там с ним случилась какая-то странная история – его расстреляли, и неудачно…
– Да, кажется.
– Силач какой-то необыкновенный… Да, мне что-то докладывали… А зачем он тебе нужен?
– Это мутант, – сказал Странник. – У него любопытные ментограммы, и он мне нужен для работы.
– Вскрывать его будешь?
– Возможно. Мои люди засекли его давно, когда его еще использовали в Специальной студии, но потом он удрал…
Прокурор, испытывая сильнейшее разочарование, набил рот ягодами.
– Ладно, – сказал он, вяло жуя. – Ну а как у тебя дела?
– Как всегда – прекрасно, – ответил Странник. – У тебя, я слышал, тоже. Подкопался-таки под Дергунчика. Поздравляю… Так когда я получу своего Мака?
– Да завтра отправлю депешу, дней через пять-семь его доставят.
– Неужели даром? – сказал Странник.
– Любезность, – сказал прокурор. – А что ты можешь мне предложить?
– Первый же защитный шлем.
Прокурор усмехнулся.
– И Мировой Свет в придачу, – сказал он. – Между прочим, имей в виду: первый шлем мне не нужен. Мне нужен единственный… Кстати, правда, что твоей банде поручили разработку направленного излучателя?
– Возможно, – сказал Странник.
– Слушай, а на кой черт нам это надо? Мало у нас неприятностей? Прижал бы ты эту работу, а?
Странник оскалил зубы.
– Боишься, Умник? – сказал он.
– Боюсь, – сказал прокурор. – А ты не боишься? Или ты, может быть, вообразил, что у тебя любовь с Тестем на века? Он ведь тебя же твоим же излучателем… Это же дважды два.
Странник снова оскалился.
– Убедил, – сказал он. – Договорились… – Он встал. – Я сейчас к Папе. Передать что-нибудь?
– Папа на меня сердится, – сказал прокурор. – Мне это чертовски неприятно.
– Хорошо, – сказал Странник. – Я ему это передам.
– Шутки шутками, – сказал прокурор, – а если бы ты замолвил словечко…
– Ты у нас умник, – сказал Странник Папиным голосом. – Попробую.
– Процессом он, по крайней мере, доволен?
– Откуда я знаю? Я только приехал.
– Ну вот, узнай… А насчет твоего… как ты его называл? Дай-ка я запишу…
– Мак Сим.
– Так… Насчет него я завтра же.
– Будь здоров, – сказал Странник и вышел.
Прокурор хмуро посмотрел ему вслед. Да, можно только позавидовать. Вот положение у человека: единственный, от кого зависит защита. Поздно сожалеть, но, может быть, следовало с ним сблизиться. Но как с ним сблизишься? Ему ничего не надо, он и так самый важный, все мы от него зависим, все мы на него молимся… Ах, взять бы такого человека за горло – как бы это было здорово! Если бы он хоть что-нибудь хотел! А то вот, пожалуйста, – воспитуемый ему нужен, драгоценность какая… ментограммы, видите ли, у него интересные… Вообще-то воспитуемый этот – горец, а Папа в последнее время что-то часто говорит о горах… Может, стоит заняться… как там еще с войной получится, а Папа есть Папа… Массаракш, работать все равно сегодня больше невозможно… Он сказал в микрофон:
– Кох, что у вас есть по осужденному Симу? – Он вдруг вспомнил. – Вы, кажется, составляли по нему какую-то компиляцию…
– Так точно, ваше превосходительство, – прошелестел референт. – Я имел честь обратить внимание вашего…
– Давайте сюда. И принесите еще воды.
Он положил наушник, и тотчас в двери появился неосязаемый, как тень, референт. Перед прокурором легла на стол толстая папка, тихонько звякнуло стекло, булькнула вода, и рядом с папкой возник полный стакан. Прокурор отхлебнул, разглядывая папку.
«Извлечение из дела Мака Сима (Максима Каммерера). Подготовил референт Кох». Толстая-то какая, ничего себе – извлечение… Он раскрыл папку и взял первую пачку сброшюрованных листков.
Показания ротмистра Тоота… Показания подсудимого Гаала… Кроки какого-то пограничного района на Юге… «Другой одежды на нем не было. Речь показалась мне членораздельной, но совершенно непонятной. Попытка заговорить с ним по-хонтийски не привела ни к чему…» Ох уже эти мне пограничные ротмистры! Хонтийский шпион на южной границе… «Рисунки, выполненные задержанным, показались мне искусными и удивительными…» Ну, на Юге много удивительного. К сожалению. И обстоятельства появления этого Сима не слишком выделяются на фоне прочих южных обстоятельств. Хотя, конечно… Но посмотрим.
Прокурор отложил пачку, выбрал две ягодки покрупнее, сунул в рот и взял следующий лист. «Заключение экспертной комиссии в составе сотрудников Института тканей и одежды… Мы, нижеподписавшиеся… гм… так… так… обследовали всеми доступными нам лабораторными методами ткань предмета одежды, присланного нам из Департамента юстиции…» Чепуха какая-то… «и пришли к следующему заключению: 1. Указанный предмет представляет собой короткие штаны четвертого размера второго роста, каковые могут быть использованы для ношения как мужчинами, так и женщинами; 2. Покрой штанов не может быть отнесен к какому-либо известному стандарту и не может, собственно, называться покроем, ибо штаны не сшиты, а изготовлены неким способом, нам не известным; 3. Штаны изготовлены из мягкой пористой ткани серебристого цвета, каковая, собственно, не может быть названа тканью, ибо даже микроскопическое исследование не обнаружило в ней структуры. Материал этот не горюч, не смачиваем и обладает чрезвычайной прочностью на разрыв. Химический анализ…» Странные штаны. Надо понимать, что это его штаны… Прокурор взял тонко отточенный карандаш и написал на полях: «Референту. Почему не даете сопроводительного объяснения? Чьи штаны? Откуда штаны?» Так… А выводы? Формулы… Опять формулы… массаракш, снова формулы… Ага! «…технология не известна ни в нашей стране, ни в других цивилизованных государствах (по довоенным данным)».
