Борис Иванов - Тридцать четвертый мир
«Странно, – снова подумалось Каю, – ну, ведь слышал же я все это... Никакой это не язык... Жаргон. Только не припомню – какой... Неужели это мы так на них здорово повлияли? Хотя – чему удивляться? В Океании даже полуразумные дельфины перешли на пиджин-инглиш...»
– Народ говорят, что сегодня много зла человеки делают Лесу, – строго сказал главный конвоир. – Народ говорят, что человеки у Народ хотят отнять не только жизнь, а и разум, тоже... Народ говорят, что три Учителя сейчас в плену в Периметра.
– А Народ не говорят, при чем тут мы? – вежливо поинтересовался Гвидо.
– Народ говорят, что человек со стального дракона – от Легиона. Легион убивает. Легион берет Учителей. Легион делает беда. А человеки с Земли дружат с Легиона... – страж вконец разволновался.
Шишел-Мышел вполголоса помянул бестолковых чурок, но не стал развивать эту мысль.
В этот момент раздался почтительный ропот, и откуда-то из другого лаза – не из того, из которого вышли пленники, шестеро богомольцев торжественно вынесли и потянули к вершине холма легкие носилки. На носилках покоился Учитель Ю.
Испросив глазами разрешения, Федеральный Следователь шагнул им навстречу, опустился на корточки у поставленных на относительно ровное место носилок. Тихо заговорил. Суровый конвойный, тем временем, довел до сведения подопечных соображения, высказанные очередным оратором – довольно упитанным пумоидом. У оратора были основания быть весьма расстроенным: пострадал его живой тотем. Бог его весть, что именно приключилось с его живым талисманом, но на запястье аборигена болталась лишь оборванная цепочка.
– Народ думает, – переводил страж, – что человеков следует закопать в пепел. Пока он горячий... Еще народ думает, что надо почтить память Учителей. Жертвоприношением.
– Их же пока никто не убивал, учителей этих чертовых... – возразил с места Шаленый, и удостоился укоризненного взгляда конвоира.
– В Периметра абориген никто долго не живет, – скорбно пояснил он, – в Периметра абориген быстро умирает. Даже Учитель очень быстро умирает. Теперь...
Тем временем на склон поднялся следующий оратор. Определить его биологический аналог было довольно трудно: более всего, как ни странно, он походил именно на человека. После квалифицированно совершенной над ним процедуры мумификации.
Мумия испустила довольно длительное молчание. Жестикуляция у этого аборигена полностью отсутствовала.
«Господи, кого же он мне напоминает?.. – тревожно подумал Гвидо, присматриваясь к оратору. – Да это же „Ночь Среди Дня“. Творение Тайного пророка...»
Аборигены с тревожным вниманием слушали тишину. Только Учитель Ю забеспокоился, начал отдавать какие-то распоряжения сопровождавшим его богомольцам и те с неожиданной энергией устремились в гущу собравшихся, видимо, внося организующее начало в происходящий митинг.
– Народ думает... Нет, не народ... Он, который говорит, он советует отвести человеков к Тайный Пророк... Потому что Тайный Пророк будет очень сердится, когда узнает, что...
В этот момент его прервали. Подошедший сзади богомолец из свиты Учителя Ю что-то тихо и энергично выговорил главе конвоя и занял место переводчика. А на место оратора заступил другой участник этой свиты – довольно горластый и авторитетный тип, менее чем другие, смахивающий на насекомое. Рядом с ним водрузили носилки с Учителем. Оратор почтительно склонился к ним, выслушал слабое попискивание старейшины и начал озвучивать его для собравшихся.
– Учитель Ю просит слушать, что скажет он, – перевел богомолец для людей. Чуть менее коряво, чем предыдущая особь. – Учитель Ю сильно пострадал от большого взрыва. Учитель Ю может умереть.
Толпа сильно огорчилась. Шаленый огорчился и того пуще.
– Учитель Ю не хочет умирать, – продолжил толмач. И мотивировал слегка приободрившейся аудитории: – Когда Учитель Ю умрет, от гор до берега останется только два Учителя. Учитель Ю говорит, что они оба очень старые и им трудно будет помогать Лесу...
Толпа совсем поникла. Оратор же затих, долго и вежливо прислушиваясь к чему-то мудрому, что изрекал ему похожим на морзянку писком наставник.
– Учитель Ю говорит, что Лес, конечно, уважает Тайного Пророка, – продолжили наконец оратор, а за ним – толмач. – Лес всегда делает то, о чем просит Тайный Пророк. Очень редко – не делает. Но Лесу не надо делать для Тайного Пророка того, о чем Тайный Пророк не просит... Может быть Тайный Пророк будет сердиться, но только Тайный Пророк сердится всегда...
– Это он дело говорит, – прогудел в пространство Шаленый. – Умен малый, даром что ушастым удался...
– Учитель Ю говорит, что все можно сделать по-другому, – обнадежил толпу толмач. – Учитель Ю говорит, что народ Леса очень умный и должен поступить тоже очень умно. Сейчас. Учитель Ю говорит, что всем нам надо заметить некие важные вещи. Учитель Ю говорит, что это Указания Судьбы...
– Всю душу истомил... – с досадой воззрился Шишел на толмача.
– Учитель Ю говорит, что у нас в Лесу сейчас два гостя – очень важные люди для Периметра. Периметр будет их искать... Периметр их уже ищет. И еще у нас один пленный. Он – не очень плохой человек. Учитель Ю говорил с ним. Не очень плохой человек сделал так, что Учитель Ю не умер... И всего в у нас сейчас два и один – три человека...
Толпа согласилась с этим.
– И еще – в Периметре сейчас находятся Учителя... Их тоже три – вы обратили на это внимание? – спрашивает Учитель Ю...
– Кажется, Бог миловал... – тихо сказал себе Гвидо. И повернулся к Шаленому: – Ваш плюшевый мишка спас вас, Дмитрий...
* * *– Наш разговор будет сугубо конфиденциальным, – поклялся Следователь Клецки и демонстративно вырубил казенный регистратор. – Вы не хотите принять «Миметракс»?
– Нет... – лейтенант де ла Руэда поднялся на не совсем твердые ноги и, нагнувшись, пошарил под столом.
Некоторое время он изучал извлеченную оттуда бутыль, чертыхнулся, отхлебнул немного и просветлел с лица.
– Имейте ввиду, Следователь, – уже вполне осознанно выговорил он, – если мои ребята узнают, что я давал показания легавому...
– То это повредит вашему авторитету, – подтвердил Клецки. – Не беспокойтесь. Для ваших людей я – просто торговец. Забрел в казармы сбыть «травку». Вы меня заметили, свели в свой кабинет, сурово отчитали и отпустили на все четыре стороны. Будем придерживаться этой версии.
– Именно так, – согласился лейтенант. – Давайте к делу, и побыстрее... И я и мои люди – только что из боя, а на отдых и устройство осталось меньше суток.
– Рядовой Шаленый находился в вашем непосредственном подчинении, я не ошибся?
– Так это вы по поводу Димитри? За покойником числились грешки по вашей линии?
– Мы быстрее закончим, если вопросы буду задавать только я, лейтенант... Из тех четырнадцати человек, что находились в вашем подчинении...
– Уцелели трое. Рядовой Шаленый – среди погибших. Мне его искренне жаль, Следователь. Для рядового он был староват, но данные у него были неплохие... Быстро выбился бы в сержанты...
– Это... произошло на ваших глазах?
– Он находился от меня немного дальше, чем вы, следователь стоите сейчас...
– Вы осмотрели... труп?
– Х-хе... Когда здесь боец проваливается в подземную ловушку, то о трупе речь уже не идет...
Следователь Клецки уперся взглядом своих цвета увядающей фиалки, глубоко посаженных славянских глаз в неважно выбритого собеседника, пытаясь прикинуть, так ли уж прост этот чернявый вояка? Отсутствие трупа – это деталь, которая дьявольски «светится» в любом деле. Особенно в таком, в котором не хватает трупа именно Дмитрия Шаленого.
– А не мог он попросту бежать? Дезертировать, имитировав этот фокус с подземной ловушкой?
– Этого, простите, не смог бы устроить и Гудини. Знаете, в старину был такой...
– Знаю. Я должен вас предупредить, лейтенант, что если вам угодно водить следствие за нос...
– Я не играю в такие игры, Следователь. Традиции Легиона вам следовало бы знать. Нет греха больше, чем живого легионера в покойники списать... Тут – без обмана...
Клецки вздохнул и пошел с последнего козыря:
– Ну а барахлишко покойного? Свой багаж, покойный, надеюсь не прихватил в бой?
– Нет, естественно. Шмотки сгрузили вместе с остальным имуществом Легиона. Свалено все в каптерке.
– И имущество погибших, тоже? Или уже по традиции поделили во взводе?
– Пока за упокой души не выпили, вещмешки покойников не раскрывали. Да там и делить, думаю, нечего... И у Димитри, тоже. Пустым прибыл, как все. Это ж вам сюда, а не отсюда... Но вы, как я понимаю, желаете взглянуть? Письма там, документы, бумажки... Дело ясное... Пойдемте в каптерку. Только без афиши, пожалуйста.
В угрюмом полуподвале, загроможденном полупустыми железными полками лейтенант довольно быстро нашел и бросил на грязноватый бетонный пол перед следователем не слишком увесистый стандартный мешок из упрочненного брезента. Клецки кряхтя расстелил по полу случившийся под рукой кусок полиэтиленовой пленки и вытряхнул на него нехитрые пожитки рядового Шаленого. О личности покойного они говорили мало. Стивен уже усомнился в принадлежности багажа, но наткнувшись на расписанный по галактическому времени календарь православных праздников и на довольно забористую отмычку, прикинул, что с мешком ошибки нет.
