Николай Романов - Гвардеец
Выбивающиеся из-под шапочки рыжие полурастрепанные волосы, красные глаза с кругами…Она выглядела вдова вдовой. И Осетр сразу понял, что доктор Герасимов для нее – не просто руководитель. Ведь врачевание на Крестах – надо полагать, не слишком обременительное занятие. Как известно, медики разбирались, в основном, с синяками и шишками, которые мертвяки получали в пьяных драках или на производстве. А когда работы не очень много, люди находят иные способы времяпрепровождения. В том числе и любят друг друга…
Она не сразу поняла вопрос. А когда дошло, объяснила:
– Да мы же никогда не запирали двери. Женя… Евгений Петрович всегда говорил: «Да кому мы нужны?» Мы же им помогаем, они на нас молиться должны. Вот и допомогались! – Голос ее дрогнул. – Что вы хотели?
– Порез вчера схлопотал в драке.
Она посмотрела на него внимательнее:
– Вы же не мертвяк… Вы не местный.
– Не местный, – согласился Осетр. – Прилетел на днях. Торговец я.
– И с каких это пор залетные торговцы дерутся с нашими мертвяками? – Лицо ее слегка оживилось.
Осетр соорудил виноватую улыбку:
– Сам не знаю, как получилось. Слово за слово, и кулаки в ход!
Она в ответ не улыбнулась, лишь вздохнула устало:
– Ну хорошо, показывайте ваш порез…
Осетр скинул куртку и рубашку, уже успевшие зарастить прорехи, повесил на стоящую в углу вешалку.
– Вот, на левом плече.
Медсестра осторожно отделила от раны пластырь.
Порез за прошедшие десять часов превратился едва ли не в царапину. На лице медсестры родилось удивление.
– Давно к нам с такими ранами не приходили!
Осетр почувствовал, что его сейчас издевательски выставят за дверь.
– Ну я же не ваш мертвяк… Я – торговец, я боюсь заразы. Обработайте ее каким-нибудь средством. Заживляющим гелем, к примеру…
Медсестра подумала несколько секунд и сменила гнев на милость.
– Заразы на Угловке почти нет. Та ж, что есть, к людям, которым сделаны прививки, не пристает. А занесенная с других планет не выживает. Ладно, давайте. Садитесь вот туда. – Сестра кивнула на стоящую у стены медицинскую кушетку
Осетр уселся. Она вытащила из шкафчика тюбик, коротким движением свернула крышку, выдавила немного геля на плечо Осетру и двумя пальцами размазала по царапине.
– Жить будете. – Однако улыбки на ее лице так и не появилось. – Одевайтесь!
Осетр пошел к вешалке, раздумывая, как бы начать разговор, не напугав собеседницу. Напялил на себя рубашку, взялся за куртку, но надевать не стал, потому что, надев ее, осталось бы только покинул лазарет – ТАКОЙ разговор в куртке не начнешь!
– Я ведь медик, – сказала у него за спиной сестра. – Вы можете пудрить мозги мертвякам или черепам, но не мне. Вы такой же торговец, как я астронавигатор. Что вам надо? Зачем вы пришли? Кто вы такой?
Осетр обернулся.
Она смотрела на него то ли с осуждением, то ли с надеждой.
– Судя по сочетанию вашей мускулатуры и вашего достаточно юного возраста, вы либо секретный сотрудник министерства имперской безопасности, либо вообще «росомаха». Кто вы? – На сей раз в вопросе прозвучала самая настоящая мольба.
И Осетру оставалось только ухватиться за эту мольбу.
– Кто я такой, вам… – он вспомнил триконку на двери лазарета, – вам, Инна, я сказать не могу. Не имею права! А надо мне разобраться, что случилось с доктором Герасимовым. Почему его убили?
Из нее словно выпустили воздух. Она опустилась на кушетку, стиснула руки, губы ее задрожали.
Осетр сел на стул и тихо сказал:
– Слушаю вас!
И она заговорила, сбивчиво, захлебываясь, едва ли не давясь слезами.
Евгений Герасимов был грамотный доктор и не менее грамотный ученый. Помимо лечения немногочисленных травматиков, он изучал воздействие храппового продукта на человеческий организм, много лет занимался, еще до ее появления здесь. Она была направлена сюда: медики ведь те же военные, куда пошлют, там и служат. Со старой сестрой что-то случилось, то ли они с Женей… Евгением Петровичем разругались, то ли еще что… она, Инна, об этом не задумывалась. Герасимов жил на Крестах уже больше десяти лет, и пять из них с ним провела она. Конечно, она не сразу влюбилась в него, поскольку он был не столь уж молод, да и не производил впечатление кампанейского мужчины. А ей было скучно. Работы не так уж и много, и куда себя девать, она не знала. Не идти же с мертвяками в кабаке танцевать! А черепа ничем не лучше мертвяков, простите за такие термины. Мертвяки и черепа – это две стороны одной медали, одни не могут без других, так устроена тут жизнь. Впрочем, она и везде так устроена, только мертвяки и черепа там другие и называются по-другому. Это как врачи и медсестры…
Короче, они сошлись, и это все, что надо знать о них Осетру. Тем более что после года жизни на Крестах женщины перестают беременеть. Не все, но она потеряла способность к зачатию. Этот храпповый сок еще много чего откроет для человека, только дайте срок. Вот Женя и занимался такими исследованиями. Причем, как она теперь понимает, занимался он вовсе не по своей воле, он работал на кого-то. Не на черепов, нет, на черепов он плевать хотел, он работал на кого-то вовне. И чем-то этот его работодатель Женю обидел, потому что в последнее время она не однажды слышала от него фразу: «Они еще меня узнают. Я их всех на чистую воду выведу»… Из всякого рода намеков она поняла, что в ближайшее время на Кресты должен был прилететь некто важный, и Женя с ним собирался встретиться. Видимо, его работодателю совсем этого не хотелось, вот Женю и убили.
– А у вас нет никаких предположений, кто его убил? – спросил Осетр.
– Нет, не знаю. Меня следователь из администрации уже спрашивал. Все, что я рассказала вам, ему я конечно не рассказывала. – Она замолкла.
И вдруг начала заваливаться на бок.
– Что с вами? – удивленно спросил Осетр. – Вам нехорошо?
И тут же кинулся на пол – инстинкты «росомахи» сработали безотказно. Потому что на белом халате медсестры, на ее левой груди, там где сердце, начало расплываться алое пятно.
Откатившись к стене, Осетр замер. Оружия у него с собой не было, и шансы существовали только в ближнем бою. Поэтому неведомого противника надо было непременно вынудить сократить расстояние боевого контакта.
Вокруг царила тишина. За окном не слышалось ни шагов, ни любого другого шума. Похоже, противник вовсе не собирался сокращать расстояние боевого контакта. А нахождение рядом с трупом обещало Осетру будущие неприятности.
И вообще, если бы его хотели убить, то прежде бы выстрелили в него, прямо в затылок, благо он сидел спиной к окну. А потом пришли бы и уничтожили свидетельницу его убийства. А они поступили иначе, его оставили в живых, а ее уничтожили. Значит, она была их главной целью, значит, она была свидетельницей чего-то ему неведомого, и они очень не хотели, чтобы она рассказала ему об этом неведомом. Поэтому валяться тут на полу совершенно бессмысленно. Торопиться на улицу с целью обнаружить убийцу – тоже, его уже и след простыл. Тут возникает другой вопрос: надо ли довести до сведенья администрации случившееся здесь, или пусть все катится своим чередом. Рано или поздно кто-нибудь зайдет и обнаружит мертвую Инну. И именно по этой причине отсюда надо убираться как можно быстрее.
Осетр встал, оглянулся на окно, потом подошел к медсестре и пощупал пульс на шее. Пульса не было. Да, стрелял профессионал, которому даже не потребовался контрольный выстрел.
Что ж, учтем! Убив Инну Музыченко, вы предупредили Остромира Приданникова, господа. Хотя вряд ли желали этого. Вот за предупреждение вам и спасибо!
Он вышел из лазарета, прикрыл за собой дверь. Чувство опасности молчало. Никто в него не целился, никто не собирался подстеречь с дубиной или ножом в руке.
К тому же, обвинить его в убийстве не удастся. Выстрел сделан не с двух метров. А на том месте откуда сделан выстрел, не найдут его отпечатков.
Он выбрался на улицу и пошел прочь.
Да, спасибо за предупреждение, господа! Похоже, самое время переходить к более активным действиям.
Идея родилась еще вчера, когда он вел Чинганчгука домой. Пора браться за ее реализацию. Но для того, что он задумал, ему были нужны помощники, и вовсе не такие, как Чинганчгук. Чинганчгук – помощник бескорыстный, таких подставлять – грех. Тут скорее бы подошел Каблук со своей компанией. Причем, все надо проделать так, чтобы информация не дошла до Карабаса, ибо такой серьезный мужчина вряд ли бы стал опасаться неведомо чего. А раз, чего опасаться – ему ведомо, то и ослушники будут наказаны по всей строгости бандитского закона. С другой стороны, эта опасность отразится всего лишь на стоимости услуг. Как известно в политике, купить можно любого, разница лишь в цене. Тут, конечно, политики ошибаются – не любого. Мои услуги, к примеру, Великий Мерканский Орден ни за какие деньги купить не сможет… Но политикам так удобно считать, потому что иначе им придется потерять уважение к самим себе! А помимо них, любого можно купить среди бандитов. И я это сделаю!
