Барбара Хэмбли - Призрачный Странник
Было около половины десятого вечера — в это время рекреационные зоны на восьмой палубе обычно были заполнены до отказа. Но сейчас кресла и диваны в просторной комнате отдыха пустовали, всё замерло без движения, если не считать размеренного, успокаивающего вращения кинетических скульптур-мобилей; под круглыми сводами безлюдного спортзала бродило только случайное эхо — сегодня вечером никто не играл в баскетбол. В отсеке, который официально именовался развлекательным центром, а неофициально — «центральным парком» (хотя тридцатипятиметровое пространство, покрытое почвой и травой, находилось вовсе не в центре восьмой палубы), чуть слышно журчал в тишине фонтан. Спок знал наверняка, что и грузовой отсек на седьмой палубе, переоборудованный в кинотеатр, точно так же пуст — ещё один признак охватившей корабль тревоги, напряжённого ожидания новых действий со стороны пришельца.
С сумкой на плече Спок тихо прошёл мимо закрытых дверей главного компьютерного зала. Огромное помещение с его банками памяти и терминалами должно было быть не только наполнено людьми, но и взято под надёжную охрану, и, судя по имевшейся у него скудной информации о повадках чужака, тот вряд ли появился бы в присутствии такого количества наблюдателей. Некоторые данные о паранормальных явлениях позволяли предположить, что существо попросту не может этого сделать.
Но большая часть явлений полтергейста была зафиксирована в компьютерном зале или рядом с ним, и с вероятностью шестьдесят восемь процентов пришелец мог быть где-то поблизости — по крайней мере, в течение ещё получаса или около того.
Вскрыв замок с несложным кодом, Спок вошёл в тёмное помещение автоматического пищевого цеха, где, будто тёмные прямоугольные саркофаги в каком-то невообразимом некрополе, тянулись длинные ряды молекулярных преобразователей, обслуживающих пищевые автоматы в гостиной этажом выше.
Тишину здесь нарушал лишь неясный шум конвейера, подающего в преобразователи органическое сырьё — он тянулся под потолком, как длинная, кольчатая металлическая змея. Из-за дальней стены до чуткого слуха Спока доносился прерывистый треск стиральных установок в соседнем отсеке — там выстроенные в ряд молекулярные смесители разбирали на частицы грязную униформу и синтезировали новую, точно по мерке прежней, а три чистящих модуля извлекали молекулы грязи и пищевых отходов из предметов личного пользования, чьи владельцы не хотели отдавать вещи в переработку из сентиментальных соображений — а капитан, по мнению Спока, всегда относился к этому с пониманием.
Он прошёл в угол комнаты, где звёздочками сияли в полутьме зелёные и жёлтые огни на пульте управления, рядом с длинным рабочим столом, заваленным распечатками и одноразовыми тарелками из пенолита. Спок опустился на ближайший стул и задумался. Он осознавал, что его действия являются прямым нарушением приказов капитана и, следовательно, должны расцениваться как мятеж. И ему приходило в голову, что в нынешнем, неуравновешенном состоянии капитан вполне способен отдать его под трибунал, если обнаружит его здесь.
Вся душа Спока восставала против мысли об уничтожении неизвестной инопланетной жизни, чья враждебность ещё не доказана, — гипотеза о покушении на жизнь доктора Гордон во многом была основана на предположениях. Хотя в прошлом ему приходилось делать это по приказу.
Но вся ситуация в целом вызывала у него больше опасений, чем сама угроза вторжения. Теперь ему стало ясно, что капитан как-то связан с пришельцем. И Спок должен был выяснить природу этой связи, хотя бы ему пришлось рискнуть для этого карьерой в Звёздном флоте — и, вполне вероятно, собственной жизнью.
Неодобрительно сдвинув брови при виде беспорядка, оставленного главным коком и его помощниками, он расчистил место на столе, убрав в сторону полупустые чашки с ледяным кофе и электронные планшеты, обложки которых были захватаны жирными пальцами. Сумрачное освещение в комнате как раз отвечало условиям и прошлых явлений полтергейста на «Энтерпрайзе», и аналогичных феноменов, упомянутых в библиотечных записях. Он вытащил из сумки защитный кейс, вынул фотопластину и положил её на стол перед собой. Положив руки по обе стороны пластины, он закрыл глаза, поднял все защитные барьеры в сознании и стал ждать, обратившись в слух, ловя каждый шорох и каждое движение воздуха в комнате.
В тишине он отчётливо слышал глубокий пульсирующий гул двигателей, дребезжание пищевого конвейера, ведущего вниз, к главным модулям переработки в инженерном корпусе, негромкий топот двух пар обутых ног, проходящих мимо по коридору…
— …самое время перетащить их в тайник! На палубе ни души…
— Да, но если мы столкнёмся с одной из этих бригад зачистки, как объяснить им, что мы здесь делаем с полной коллекцией любовных пьес Мёльгау?
— Во-первых, мы с ними не столкнёмся, а во-вторых, я повесил в лифте телеметрический датчик движения.
— Датчик движения?
— Это Миллер мне смастерил. Видишь ли, когда работаешь с Бульдогом, нужно как-то узнавать о его приближении заранее, чтобы успеть принять деловой вид, а то ведь…
Голоса затихли в дальнем конце коридора.
Минута проходила за минутой.
Потом совсем рядом он услышал глухое, нерешительное звяканье, словно кто-то тихонько стучал по толстому корпусу преобразователя твёрдым металлическим предметом — кольцом, или монетой, или старинным ключом.
В комнате стало заметно прохладнее, чем обычно, хотя и без прежнего леденящего, злого мороза. Как будто источник холода находится где-то на расстоянии, подумал Спок. Не открывая глаз, он сидел и слушал, не рискуя заговорить, пытаясь разобраться, откуда взялось это ощущение, что в комнате с ним находится кто-то ещё, хотя он не слышал ни шагов, ни шипения открытых дверей, ни чужого дыхания. Всё ещё удерживая внутреннюю крепость своего разума надёжно запертой, он открыл каналы телепатического общения, призвав на помощь всё умение, всё искусство мысленного контроля, которое он так тщательно изучал. Он пытался передать доброжелательность и готовность к диалогу, вскользь понадеявшись, что пришелец — если он действительно был рядом — не принадлежит к существам, способным пробиться по этим защищённым каналам в сознание слушателя.
Но ответа не было — только это смутное чувство постороннего присутствия.
Его мысли прервал чирикающий сигнал коммуникатора и сразу за ним — голос капитана Кирка:
— Мистер Спок…
Спок открыл глаза. Комната была пуста. Фотопластинка на столе перед ним осталась чистой.
Он раскрыл коммуникатор.
— Да, капитан?
Голос Кирка был жёстким, но тихим, напряжённым, задыхающимся.
— Оно здесь, Спок. В ангаре. Оно пытается что-то сказать… спускайся сюда, быстрее.
— Уже иду, капитан.
Он на ходу бросил пластинку в кейс, быстрыми шагами вышел из комнаты, пересёк коридор и вызвал турболифт.
— Ангарная палуба.
Двери ангара беззвучно распахнулись перед ним, открывая громадное, пустое и мрачное пространство. Только слабые отсветы тревожных ламп мерцали высоко над головой; в тени нависающей сверху обзорной галереи всё было черным-черно. Прямоугольный контур «Коперника» казался сплошным тёмным пятном перед исполинскими створками шлюза — лишь они и отделяли тепло и воздух «Энтерпрайза» от чёрной пустоты космоса.
Спок сделал несколько шагов за порог, теряясь в догадках — специально ли капитан уменьшил освещение в ожидании встречи с пришельцем? Это было логично, если он действительно так хорошо осведомлён о природе чужака, как это кажется…
Потом из тени шаттла до него донёсся крик:
— Спок!
Это был голос Джима Кирка, и в нём звучал неподдельный ужас.
Сбросив сумку с плеча, Спок побежал на голос через весь огромный зал.
— Капитан?
Рядом с «Коперником» никого не оказалось. Сам шаттл был пристыкован и надёжно закреплён, его люки — закрыты и опечатаны. Спок сорвал с пояса фонарик и повёл лучом вокруг, но Кирка нигде не было.
— Капитан! — снова позвал он и услышал, как эхо заметалось между стен. Над головой оголённые рёбра несущих балок отбрасывали тени, похожие на иззубренную решётку; луч фонаря отразился в толстых триплексных стёклах галереи, заиграл круглыми бликами на вентиляционных люках под ними.
Шум, раздавшийся в темноте под галереей, заставил его обернуться. Он успел заметить тёмный силуэт, обозначившийся на фоне яркого белого света из коридора, когда двери открылись и закрылись снова.
Они не открылись, когда Спок подбежал к ним. Он быстро нащупал панель ручного управления на стене рядом и обнаружил, что рычаг снят.
Когда он направился к другому выходу — хотя уже знал с точностью до нескольких процентов вероятности, что и эта дверь выведена из строя, — его слуха коснулось слабое шипение вентиляционных клапанов, тихий вкрадчивый звук, быстро перерастающий в беспощадный свист штормового ветра.
