Борис Иванов - Джейтест
Циньмэй, которую Том сперва грешным делом принял за угловатого подростка-посыльного, деловито впорхнула в утопающую в сумерках гостиную, развеяв его заблуждение, чмокнула чересчур старую — в бабушки ей подходящую — маму в седины и, окинув оказавшегося в комнате постороннего почти невидящим, рассеянным взглядом раскосых глаз, вознамерилась удалиться по ведущей на верхние этажи лесенке.
Том, громко и значительно кашлянув, успел остановить такое развитие событий. Миссис Луюнь, преодолев мгновенно возникшую мигрень, сообщила Циньмэй, что господин из... э-э... Метрополии хотел бы побеседовать с ней относительно этой милой девочки. Ну, помнишь, ты с ней дружила в школе. Потом она поступила в университет. Карои, кажется, ее фамилия. Года на три старше тебя. Садитесь, садитесь, господин Роббинс. И ты, Циньмэй, тоже присядь. Не будете же вы разговаривать, стоя столбами?
— Не на три — на все шесть, ма, — охотно отозвалась дочь, уже внимательнее приглядываясь к чуть консервативно, но в то же время франтовато одетому визитеру. — Но давно уже ее не видела, ма. И я опаздываю к Лю. И потом, мне надо навестить Иннинь: там что-то случилось с ее братом.
«Странные они были подруги, — подумал Том. — Студентка-заочница последних курсов столичного университета, брошенная родителями, живущая на иждивении тетки, подрабатывающая в археологических партиях, которые ковыряли сухую степь где-то в окрестностях ее родного Вестуича, и школьница столичной привилегированной гимназии, дочь состоятельных родителей. Шесть лет разницы. Странная бывает дружба...»
Он понял, что Циньмэй, как и все азиаты, выглядит много моложе своего возраста, почти ребенком. Необычное сочетание изысканно-точеной линии тонкой шеи, гордой посадки головы — явно от матери, аристократки бог весть в каком поколении, — и чуть тяжеловатого подбородка, острых скул, плебейского грубого загара, неуловимая тень врожденной хитрости во взгляде — это от отца, «который сам всего добился в этом мире». Нехорошо, однако, заглядываться на девушек, которым собираешься задать пару неприятных вопросов.
«Тьфу, наваждение, — не давала ему покоя навязчивая мысль. — Что-то не так здесь. Кроме черт лица и экзотического разреза глаз — что-то не так».
— Я не задержу вас надолго. Скажите, мисс, — уверенно начал Том, — как получилось, что ваш... м-м... покойный папа, не задумываясь, внес довольно солидную сумму в качестве взноса в казну ордена Кунта-ин-Шая, необходимого для принятия в Подготовительную общину вашей подруги, о которой мы только что говорили? Это был заем или... э-э... безвозмездное пожертвование?
— Почему вы думаете, что отец сделал это не задумываясь? — недоуменно пожала плечами Циньмэй. — Я его с трудом уломала тогда. Надо было спасать Марику.
— Вот как? Для нее так жизненно важно было пойти в монахини? — чуть удивленно осведомился Том. — И именно в монастырь Кунта-ин-Шая?
— Она не признавала другой веры, кроме пестрой. Никогда, сколько я ее помню. Хотя, конечно, не принимала ее всерьез.
— Пеструю веру никто не принимает всерьез, — произнес общепринятую истину Роббинс. — Так почему же...
— Потому что у нее все остальное было слишком уж всерьез. Не в том смысле, что ей угрожало что-нибудь... официальное. Нет, это чисто внутреннее у нее было. В чем-то она себя винила все время. Вы, наверное, лучше меня знаете, что у Марики были крупные неприятности.
— Понимаю — травма. Но я-то полагаю, что, наоборот, — осторожно предположил Том, — с вами, как со своей подругой, она поделилась.
— Я ей скорее младшей сестрой была, чем подругой, — как-то не по-женски резко прервала его Циньмэй. — И делиться своими переживаниями она никогда ни с кем не любила, мистер.
— И... потом ваши отношения каким-то образом прервались. Мисс Карои не вернула вам эти деньги? — поинтересовался Том, решив, что не мешает порой и дурачком прикинуться в таком обществе.
Казалось, он задал вопрос, поставивший девушку в тупик. Что-то не так было в ней. Только вот — что?
— Деньги? — Казалось, она впервые задумалась над этой стороной вопроса. — Да, пожалуй, вернула. Она стала хорошо зарабатывать, когда ушла из монастыря.
— Ей там не понравилось? Или просто она, так сказать, оправилась от своей травмы?
— Да скорее нет. — Циньмэй рассеянно смотрела куда-то в пространство и, похоже, скорее решала что-то для себя, чем отвечала докучливому следователю. — Наоборот. Она совсем сломалась. До конца.
— Ну что ж, в таких случаях люди иногда начинают хорошо зарабатывать. Бывает, — признал Том. — Так почему же все-таки вы перестали общаться с... э-э... Марикой?
— Да как-то все само собой сошло на нет, — с налетом грусти ответила Циньмэй. — Мы перестали быть друг другу интересны. И потом, у Марики бзик такой остался. Будто у нее дурной глаз. Словно всех, кто с ней близок, преследует рок. Беда. Поэтому она ни с кем и не сходилась особенно. Часто переезжала. И никогда не сообщала нового адреса. Если это вас интересует.
— Вы это воспринимали всерьез?
Девушка снова пожала плечами:
— Мастер Лю говорит, что у каждого — своя аура.
Том не стал интересоваться взглядами Мастера Лю на ауру Марики Карои и, наконец поднявшись со стула, откланялся. В этой игре козырей у него не было, и с развитием беседы можно было повременить. К тому же с непредсказуемой, чем-то симпатичной ему в общем-то Циньмэй поговорить начистоту лучше, допустим, за столиком кафе, чем под отрешенно бдительным взором госпожи Луюнь.
Только усевшись за руль и поворачивая ключ зажигания, Том вдруг сообразил, словно о невидимый пенек споткнувшись, что именно было «не так» в минувшей сцене: на загорелой, точеной шейке Циньмэй болталась, прячась под майкой, цепочка. Странная такая цепочка — он только в одном месте видел такую. Совсем недавно. Нет, Господь не подкидывает таких подарков вот так запросто. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя ради того, чтобы ближе познакомиться с Циньмэй, Том был не прочь заглянуть и в это приспособление.
«Нехорошо в служебное время засматриваться на девочек, — еще раз сказал себе Том. — Но иногда — полезно для дела». Еще он подумал, что встречи с четвертой старой стервой он сегодня не выдержит, поэтому отложил посещение матери девицы Карои в ее монастырском уединении на потом и тихо тронул машину по Мэйн-стрит. В каждом городе Джея была своя Мэйн-стрит. С этим следовало просто смириться.
Но все же, ей-богу, только в такой дыре, как бывшая Колония Джей, главную улицу столицы могли назвать так по-деревенски. Лагодо был и оставался всего лишь раздавшимся вширь провинциальным городишкой, а его немногочисленные правительственные резиденции — всего лишь прифрантившимися плантаторскими особняками. Суждено ли сему городу стать типовым мегаполисом Федерации, существенным образом зависело от той миссии, которую не спеша выполнял здесь Томас Лэмберт Роббинс.
«Господи, чем таким они здесь все-таки управляют? — спросил Бога Том, минуя торжественно-мраморное, „почти как настоящее“, здание Совета Министров. — Здесь же все идет само по себе. Протекает, точнее сказать. Только Драконы выходят иногда из скал».
* * *Штаб-квартира Корпорации магов и темных ремесел располагалась заодно с разношерстной дюжиной других офисов в одном из редких для Джея стереотипных билдингов типа «Манхэттен Олд — 400», которые вездесущая «Стоунбридж инкорпорэйтед» понастроила по всей Периферии, как знак торжества ремесла над Искусством — в архитектуре по крайней мере. Размахнулись маги на целый этаж.
Офис был безлюден и скучен. Каббалистических знаков на стенах не было заметно, нигде не курились колдовские зелья в плошках жертвенных треножников, да и самих треножников, видно, здесь не держали. Том уверенно прошел по несложному лабиринту мимо клетушек-кабинетов, в которых тихо шуршали принтеры и болтали на вполне мирские темы невидимые за матовыми стеклами клерки — тоже, видно, не из разряда упырей и ведьм, и уверенно вошел в кабинет, украшенный табличкой «А. Баум. Президент». В смысле — председатель, конечно. За дверью, спиной к нему, сутулая, строго одетая седая карга нервно добивалась от компьютера чего-то, надо полагать, совершенно невозможного.
— Не могу ли я записаться на прием к господину Бауму? — кашлянув, поинтересовался Том как можно более деликатно, демонстрируя свой служебный жетон-идентификатор.
— Госпожа Анджела Баум — к вашим услугам, мистер, — произнесла в пространство перед собой старая дама и повернулась к посетителю.
«Господь любит Троицу, — определил для себя Том, — и с этой дурной привычкой Старого Джентльмена, видно, уж ничего не поделаешь. Три старые стервы в день — значит, три. И ни одной меньше. Но за что же все-таки четвертая? Я на это не подписывался. Господи».
* * *Список прорицательниц и гадалок, исправно платящих взносы Корпорации и пополнивших ее ряды за последние пять лет, вместе с адресами и номерами каналов связи, подписанный ответственными лицами высоких оккультных званий и заверенный Большой и Малой печатями, занимал четыре страницы убористого текста. Еще столько же места занимал список злостных браконьеров и неплательщиц в те же годы. Последних Корпорация предоставила на растерзание органам следствия с особым удовольствием. Единственное, чего не содержали столь полные списки, так это настоящих имен и вообще каких-либо биографических сведений о поименованных в них особах. Прошлым своих членов корпорация принципиально не интересовалась и такого рода сведений о них не предоставляла даже Господу Богу.
