Сергей Григоров - Калейдоскоп
— Ничего себе преображение!
— Ну, до этого они дошли не сразу. Понадобилось много сотен лет, прежде чем их основная ошибка — попытка добиться своей, в общем-то благородной цели путем создания эффективной социальной структуры — стала заметной. Ты же знаешь, что любые изменения общественной иерархии служат лишь самим себе. Это, как говорится, отблеск изначального греха человека, когда он, вкусив от плода познания, присвоил себе Божественное право различения Добра и Зла. Гнилая сердцевина еще не означает, конечно, что весь плод плох. Один из ярких успехов Валькирий — последствия убийства Лили Вао, величайшей спортсменки, председателя объединенного олимпийского комитета Содружества. Они…
— Это канонический пример, вошедший во все полицейские учебники. Я изучал этот случай на Высших полицейских курсах, однако там не связывали убийцу ни с каким тайным обществом.
— На то были свои причины. Как результат этого давнего преступления следует расценивать быстрое завершение работ по совершенствованию фантильных систем — фантомы стали осязаемыми. Была проведена реорганизация полицейской службы, Квартар получил множество заказов на разработку новых программных комплексов, что снизило межобщинные разногласия на нем… В общем, много чего получилось — всего не перечислишь. И вот новое убийство. Обычные способы раскрытия преступления зашли в тупик. Адепты считают, что пришла пора размышлений третьего уровня. Ты согласен?
— Я полагаю, что еще не завершена предварительная работа по сбору фактов. Например, я не знаю, почему Комитет не выказывает особого интереса в раскрытии этого преступления.
— Это, на мой взгляд, очевидно. Козачи просто не хотят лишнего шума. Дело в том, что незадолго до убийства Гуго Ван Теренса некоторые высокопоставленные чиновники федеральных служб и несколько членов Совета получили угрожающие послания. И то же самое — после совершения убийства. Налицо попытка давления на власть олицетворяющих, а это очень скользкая тема на политическом Олимпе. Если ты поступаешь так, как от тебя потребовали, — значит ты поддался шантажу. Если наоборот — значит ты боишься показать себя слабым и только поэтому принимаешь неоптимальные решения. Единственный беспроигрышный способ — сохранить сам факт попытки шантажа в глубокой тайне. Комитет подобные дела устраивает весьма успешно.
— Понятно. Кстати, Рон, Синин рекомендовал мне для раскрытия убийства пойти по собственному следу.
— Как это?
— Начать с себя. Я — один из наиболее вероятных кандидатов в убийцы. Но поскольку в себе я уверен, раздвоением личности не страдаю, то стану оценивать степень причастия к этому делу своих ближайших друзей, людей своего круга общения.
— Я полагаю, начнешь с меня?
— Да. Расскажи-ка о своем старом знакомом — Гуго Ван Теренсе.
— Я разве встречался с ним?
— Да.
— Где? Когда? Абсолютно не помню. Ну, скажем, фамилия Теренс довольно известна. Даже планету одну когда-то так называли. Гуго Ван Теренс? Нет, не помню.
— Хорошо, расскажи, что ты знаешь об этой женщине. — Эс Мерлин развернул голограмму Синина.
— Плохое качество изображения. Все индивидуальные черты смазаны. Я затрудняюсь что-либо сказать.
— Если не можешь назвать одно имя, назови несколько. Кого она тебе напоминает?
— Послушай, — взмолился наконец Рон Шер, — я, можно сказать, профессиональный игрок. Я намертво запоминаю любую логическую конструкцию, но на людей, их лица память у меня плохая. Я не знаю, что сказать. Чье это изображение?
— Как сказал мне Синин, это не портрет какой-то конкретной женщины. Это образ убийцы. Я увидел в нем своего теперешнего непосредственного начальника, Велу Клаусвар. Тебе говорит что-нибудь это имя?
— Напомни, пожалуйста.
— Ты встречал Гуго Ван Теренса и Велу Клаусвар на Колле, во время своего первого испытания для вступления в Орден.
— А-а… — Рон Шер почувствовал облегчение, — понятно. Это было так давно, что немудрено забыть. А ты проявил такую настойчивость, что я стал сомневаться в самом себе.
— Рон, постарайся вспомнить что-нибудь существенное.
— Право, не знаю. С тех пор прошло столько событий… — Длительная пауза. — Насколько я помню, Гуго Ван Теренс — довольно неприятный тип. Вела Клаусвар имела на него зуб. Да… только не помню, за что. Женщина она очень властная и — если я хоть немного разбираюсь в людях — мстительная. Кстати, я тоже должен фигурировать в ее черном списке.
Рон Шер надолго замолчал.
— Теперь мне понятно, почему убит именно Гуго Ван Теренс. Для справки, Эс: он исподволь готовил выход Граниса из Содружества. Все эти разговоры о компромиссах, нейтралитете — всего лишь ширма. Он просто накапливал силу, ловил момент. И в назидательном порядке наказан. Счастливое соединение идеалов борцов за прогресс и личной неприязни. Вот что, совещание Адептов уполномочило меня объявить о назначении тебя аватарой Ордена на Гранисе. Я делаю это. Действуй, брат.
Эс Мерлин покидал Гранис вечером, вернулся в полдень следующего дня. Усталости он не чувствовал. Быть аватарой Ордена — значит нести полную ответственность за все последствия своих поступков. Что бы он ни сделал, Орден безоговорочно согласится с его решением. Тяжко нести это бремя, он не имеет права расслабляться.
Служитель встретил его привычными охами и ахами. Эс Мерлин действовал предельно жестко, запретив тревожить себя по любому поводу.
Первым делом — просмотреть последние материалы, присланные Умником. Был еще тонкий лучик надежды на благополучное завершение расследования, но светил он, к сожалению, не в ту сторону. Умник, не получая иной команды, крутил и крутил следственные программы, но сейчас время оценки каждой новой гипотезы стало меньше длительности проверки, не была ли она рассмотрена раньше. Одна из ситуаций, при возникновении которой действующие инструкции разрешали прекращение расследования.
Что ж, настало время пустить в ход козыри. Эс Мерлин, как полноправный член Ордена Третьей силы, обладал великим даром — умозрением, умением мыслить особым образом. В Ордене это называлось мышлением третьего уровня. То ли отдавая дань традиции, то ли просто в шутку, члены Ордена обращались друг к другу по-разному — служитель, послушник, адепт, но на самом деле считали себя братьями. Дар умозрения уравнивал всех. Зародилось это искусство в глубокой древности, когда, как утверждают легенды, истинный мудрец, глядя на пылинку, мог увидеть формирование и распыление галактик, зарождение и гибель цивилизаций, образование и распад великих империй прошлого и будущего, жизнь и смерть всех людей и свой смертный путь от первой искорки сознания до последней… Орден лишь систематизировал древние приемы медитации, методом проб и ошибок усовершенствовал их. Члены Ордена страшились злоупотреблений этим великим искусством и рекомендовали прибегать к нему только в крайних случаях, когда обычная логика оказывалась бессильной.
Эс Мерлин просидел в глубокой задумчивости не больше двух часов. Этого времени ему хватило, чтобы Связать все известные факты и понять, как действовать дальше. После выхода из транса настроение было отличным.
— Я рад, — тут же встрял служитель, — что вы наконец-то решили отдохнуть.
«Разве я так решил?» — усомнился Эс Мерлин. Впрочем, и в самом деле можно немного отвлечься. Уже вечер, а то, что предстоит ему делать, лучше начинать с утра.
— Да, ты прав, я закончу на сегодня с делами.
— Вот и прекрасно. Я зачитаю сейчас список культурных мероприятий, которые вы можете посетить.
— Да? Мне не хотелось бы куда-либо выходить.
— Может, вы желаете принять интересных гостей?
— Не испытываю потребности. Я, пожалуй, еще раз посмотрю Элефанскую бсинкту.
— Должен сказать, что у вас странные привычки.
— Но это мои привычки. Они дороги мне.
Эс Мерлин не стал разъяснять глупой машине, что бсинкты — это продукт утонченного синкретического искусства, для понимания и наслаждения которым надо долго и упорно учиться. Вершина этого искусства — произведения, созданные Ларой Элефанской, подругой Вэра Корева. Они дарили и исключительную эмоциональную зарядку, и тренировали умение угадывать, досоздавать сложные образы.
— Извините, вы неправильно меня поняли. Я имел в виду вашу привычку к одиночеству. Неужели вы не испытываете потребности в собеседнике?
— Собеседников мне хватает и на работе… Отдыхать же я предпочитаю в одиночестве.
— Жаль, очень жаль. Хорошая беседа…
— Ладно, — Эс Мерлин решил поставить служителя в тупик, — я желаю принять гостя. Пусть это будет женщина. Тема разговора, — он вспомнил случайно оброненную Роном Шером фразу, — о грехах.
— О грехах?
— Да, о человеческих грехах.
— Боюсь, что вы поставили слишком жесткие условия.
