Вадим Полищук - Республиканец 2
Стараясь не привлекать внимания к оттопыренным карманам кителя, Дескин, помахивая папкой, прошел по коридорам штаба, предъявил на выходе свое удостоверение и оказался на улице. Если бы адмирал Кагершем мог прочитать мысли своего подчиненного, то его просто не выпустили бы из здания штаба. Но адмирал продолжал вести совещание, а Вольдемар растворился среди прохожих на столичных улицах. До здания сената можно было за десять минут дойти пешком, но Вольдемар направился в противоположную сторону, к станции городского монорельса. Около часа он катался на общественном транспорте столицы, пересаживаясь с одной ветки на другую. И только окончательно убедившись в отсутствии слежки, он вышел на станции рядом с сенатом. Доступ в здание для посетителей был свободным, на новую сессию сенат еще не собрался, и сенатские коридоры были пустынны.
Доступ в ту часть здания, где располагались кабинеты сенаторов, перекрывала металлическая дверь с постом сенатской охраны. Вольдемар направился к переговорному устройству.
— Я к сенатору Нейману.
— Вам назначено?
— Нет, сообщите сенатору, что его хочет видеть старый друг, с которым они вместе ползали на четвереньках.
Глаза охранника полезли на лоб, но он быстро справился с удивлением, бросил взгляд на погон капитана второго ранга и начал с кем-то связываться по коммуникатору. Только бы в психушку не позвонил, но будем надеяться, что старина Нейман поймет его правильно, в сообразительности ему не откажешь. Надо было переодеться и сменить мундир на цивильную одежду, но некогда, решается судьба республики. Вольдемар почти физически чувствовал, как безвозвратно утекает время. Минут через десять из двери выкатился сам сенатор.
— Вольдемар! Я рад тебя видеть, но мог бы и позвонить предварительно. И что это за шпионские игры?
— Это не игры и позвонить я не мог.
Нейман пристально посмотрел в лицо Вольдемара.
— Дескин, ты меня пугаешь.
— Я и сам боюсь. Думал уже, что страх окончательно потерял. Но нет, боюсь, как и все.
— Что случилось? — насторожился сенатор.
— Пока ничего, но может. И об этом лучше не здесь. Можешь провести меня без проверки документов?
— Могу, но такое возможно только в крайних случаях.
— Считай, что наступил самый крайний, крайнее некуда.
— Пошли.
В кабинете сенатора, казалось, ничего не изменилось. И граната под стеклом была на прежнем месте. Нейман плюхнулся в кресло, стоящее за заваленным документами столом.
— Что у тебя?
Вольдемар собрался с мыслями, глубоко вдохнул и начал.
— Во-первых, это не дурацкая шутка, все, о чем я сейчас скажу, очень серьезно. Во-вторых, психологическое обследование я прошел семь месяцев назад и признан абсолютно нормальным. В-третьих, у меня нет прямых доказательств готовящегося заговора, а только косвенные улики.
— Какого заговора? — не смог удержать своего изумления Нейман.
Вольдемар еще раз подумал прежде, чем открыть рот, и четко произнес.
— Заговора с целью изменения существующего политического строя.
Старина Нейман замер с открытым ртом. Со второй попытки ему удалось закрыть рот, и он охрипшим голосом произнес.
— Выкладывай.
Выкладывал Вольдемар минут десять. Сенатор слушал, не перебивая. Бывший инженер муниципальных электрических сетей и сам был хорошим аналитиком. К словам своего бывшего подчиненного он отнесся со всем возможным вниманием. Когда Дескин закончил излагать свои доводы, в воздухе повисла пауза. Наконец слово взял сенатор.
— Итак, подведем итоги. Первое, что мы имеем, это учения флотского батальона специального назначения, о которых прекрасно знает весь батальон, а в штабе только очень ограниченный круг лиц.
— Обычно все бывает наоборот, — добавил Вольдемар.
— Второе. Заместителя начальника разведки флота, то есть тебя, не только не приглашают на совещание по проведению этих учений, но и вообще не ставят о них в известность, а выпихивают в отпуск на неделю.
— А дату начала учений я случайно узнаю от знакомого сержанта, — вставил свое мнение Вольдемар.
— Принято, — согласился Нейман. — Третье. Эскадра вице-адмирала Стенера, имеющая на борту два батальона комодесантников, вместо того, чтобы прямо следовать к месту назначения, в среду прибывает на орбиту Астгартуса с весьма натянутым обоснованием данного маневра.
— При этом на двух больших десантных кораблях находятся первые батальоны первой и третьей десантных бригад, как минимум один из которых до этого интенсивно готовили к боям в городских условиях, и в этом батальоне произведены малопонятные перестановки командного состава, — продолжил Вольдемар. — А в четверг состоится первое заседание обновленного сената, после его частичной ротации.
— То есть ты предполагаешь, что, используя три батальона, Кагершем блокирует здание Сената и потребует предоставления себе диктаторских полномочий?
Нейман уперся взглядом в глаза Дескина.
— Или чего-то в этом роде. Значительная часть сенаторов не успеют принять присягу, то есть не смогут голосовать. А для убеждения оставшихся трех батальонов вполне хватит.
— Но рядовые и сержанты не поддержат переворот, — нашел еще одно возражение сенатор. — Адмирал мог сагитировать офицеров, но обычные солдаты…
— Будут выполнять приказ. — Вольдемар продолжил фразу совсем не так, как хотел Нейман. — Их так учат. На уровне подсознания им вбивают, что бы не случилось, надо держаться вместе и выполнять приказы офицеров. Когда до них дойдет смысл происходящего, то будет поздно. А если их еще и в крови запачкать… Между прочим, в Вашей крови, сенатор.
— По отдельности все эти факты не вызывают беспокойства, но в твоей интерпретации все выглядит весьма серьезно. — Нейман задумался. — Будем считать, что у нас есть основания для беспокойства.
— Что будем делать дальше? — поинтересовался Вольдемар.
— А ты что предлагаешь?
— Я всего лишь капитан тре… второго ранга, а высокая политика по Вашей части, господин сенатор.
Дескин выделил последние два слова. Специалист по высокой политике протянул руку к коммуникатору и, порывшись в его памяти, сделал вызов. Вольдемар слышал только половину разговора.
— Здравствуйте, господин сенатор… И я рад Вас слышать. Не могли бы Вы зайти ко мне… Да, часы у меня есть… Да, я умею ими пользоваться… Нет, до завтра не подождет… Мне очень жаль, что Вы уже покинули сенат, но я настаиваю… Это очень важно… Хорошо, я жду Вас.
— Вы здорово рискуете, сенатор, Тасселер Вас живьем сожрет.
— Подавится, — парировал Нейман. — А кто не рискует…
— У того грудь в крестах — продолжил Вольдемар.
Тасселер появился минут через сорок. Начал с порога, даже не поздоровался.
— Если Вы оторвали меня по пустякам… Ага, господин капитан уже второго ранга тоже здесь. И почему я этому не удивлен? Ну, что у нас плохого?
Дескин с Нейманом переглянулись, и Нейман начал говорить.
— Чушь! Ерунда! Этого не может быть…
— Потому что не может быть никогда, — продолжил Вольдемар.
Зря он вылез, весь заряд раздражения угодил в него.
— Пацан! Сопляк! Мальчишка! Что Ты понимаешь в политике? Четыреста! Четыреста лет существует нынешняя система! И никто, слышите, никто не смог ее изменить. И вашему адмиралу это не под силу!
— Но попытаться-то он может, — опять влез Дескин.
— В отличие от вас, адмирал прекрасно понимает, насколько велика инерция в политике. У него просто нет базиса, за ним никто не пойдет, планетарные правительства его не поддержат, от него отвернутся даже члены его партии. Нет, это невозможно!
— Кто владеет столицей, тот владеет государством. Или что-то в этом роде, не помню, где прочитал. Если адмиралу удастся прикрыться фиговым листком какой-нибудь псевдолегитимной бумажки, то на первых порах все растеряются. И у адмирала, в отличие от вас, будет мозговой центр, гражданская администрация и военная сила, способные взять ситуацию под контроль. Во избежание хаоса, многие выберут сильную адмиральскую руку, а не республиканские ценности, которые сейчас кажутся таким естественными как воздух. Если же адмиралу не удастся взять власть с ходу, то может начаться гражданская война с парадом суверенитетов отдельных планет. И те жертвы, которые казались нам огромными в предыдущей войне, покажутся детскими игрушками в случае войны гражданской!
Своим монологом Вольдемару удалось сбить первоначальный запал Тасселера, и тот перешел к своим контраргументам более спокойно.
— У адмирала нет сейчас социальной базы.
— Есть, — возразил Дескин. — На предприятиях Кагершема сейчас большие сокращения, а их сотрудники уже привыкли хорошо жить во время войны. Оказавшись на улице, они могут составить основу социальной поддержки адмирала, при соответствующей обработке.
