Пётр Волкодав - Я - Его Вариант Адаптации
— Я догадываюсь, что означает — нирвана, — тихо сказала Аннета., - хотя мне не удалось открыть многие двери.
— Что? — почти одновременно заговорили учёные. Аннета гордо поняла голову и тихо с уверенность произнесла: — Прости Артур и пойми… Я всегда буду любить Егора, всегда! Я его ищу там — в нирване и иногда мне кажется, что ловлю осколки видений и другую планету. И не потому, что он создал меня как программу в своих мечтах и вере и любви. Не только потому, что он мой создатель, но и мой любимый человек. И моя любовь будет длиться всегда, — до последнего моего вздоха — всегда, пока я жива. Даже сейчас, когда я отбросила надежду на его не смерть. Я верю за недостатком моего мировоззрения и люблю, остальное, — пустое. Он мой любимый и одновременно — бог. Это не значит, что я молюсь на него. Я — люблю! Но странное в том, что я одновременно люблю и Артура и не могу понять самое себя!
— Я ничего не понимаю, но причём здесь нирвана, Анн?
— А вот при чём, — ответил за неё Пьер. — Значит — Вы ничего не поняли коллеги и вы — Торнтон… Я сейчас постараюсь объяснить доступнее.
— Нирвана — любовь!? — недоумевающее пожала плечами Таня, а Торнтон, не сдерживаясь, захихикал
— Погодите Торнтон смеяться. Вспомните последние минуты жизни Будды. Что тогда произошло Николя?
— Ничего особенного Пьер. Вы сами нам о том рассказывали… во время медитации Будды, все его родственники были порублены и убиты. Когда он вышел из медитации, то с ужасом увидел десятки мёртвых тел. Его охватила печаль по сродственникам. Будда долго кручинился, а потом задумался и принял решение. Оно было простым. Основоположник будущей мировой религии отправился к своим сородичам, а попросту — убил самого себя медитацией… ученики объявили это некой тайной и не смертью, а уходом в место, где, не существует времени.
— Но произошедшее в саду и убийство его близких — версия, не более, — вмешался Торнтон. — А, не имея основной отправной точки, мы можем лишь создавать иллюзии и очередные догмы.
— А это и есть — смерть… безвременье. Остановка в пути, остановка жизни и есть — смерть. Другого не дано, но причём здесь любовь Аннеты?
— Вот мы и подошли к сути, коллеги — констатировал Пьер. — Нирвана есть — состояние. Состояние, в котором время перестаёт течь и переходит в вечность, где мгновение и вечность тождественны. Простите, не вечность, а весь цикл от рождения идо угасания вселенной, за которым следует очередное рождение, но уже другого мира. Так вот нирвана это спрессованное в мгновение время, — то есть бесконечная казалась прогрессия внезапно обращается в ноль, ибо бесконечность и ноль — тождественны, а потому и равны!
— Странно, но я почти согласен с Вами Пьер, не во всём, но согласен. Мы из оппонентов превращаемся в союзников. Все равно не ясно, — Жизнь, спрессованная в мгновение и наоборот. Вселенная в точку и наоборот. Вас засмеют математики и физики, Пьер. Это бессмыслица и математический абсурд, но в вашем высказывании что-то есть, но оно ускользает. Вас засмеют, Пьер.
— Засмеют, да не все — задумчиво ответил учёный. — Я всю жизнь шёл к этой простой мысли, которая была известна всем выдающимся мыслителям и философам. Больше не перебивайте меня…
Всё дело в том, что Будда в короткий миг охватил всё мироздание и успел передать свою концентрированную мысль в некое и неизвестное нам будущее. Мысль, которая изменит мир. Не могло быть иначе! Я уверен в этом. А ноосфера Вернадского? Ведь мы достаточно знаем о том, что это не миф. Сфера разума. Эту мысль, подсказанную Владимиру Вернадскому озвучил не кто иной, как священник. А священнику? Вы знаете об этом? Конечно же, — нет! У Будды погибают все родные, дальнейшая жизнь и существование становится не нужным гению. Он научил Основам учеников, и тогда он делает невероятное: — жизненный путь окончен; сама по себе медитация, больше не является для него чем-то важным и нужным. Он приходит к закономерному в данной ситуации выходу — физическая жизнь его попросту более не интересует, так как он достиг совершенства, но пока он шёл в этом направлении близких настигла беда. Жизненный путь закончен: близких не вернуть, он совершенен и одновременно бессилен перед обстоятельствами. За всё нужно платить! Он понимает, что потратил силы на поиски призраков, а реальная жизнь прошла мио него и показала громадный кукиш, будто в насмешку. Сначала он отчаивается и оплакивает близких, предаёт их земле и мучительно ищет выход. Зачем нужны знания, которые некому передать. И вот тогда его осеняет МЫСЛЬ! Невероятная в своей простоте.
— Вы, Пьер серьёзно верите в переселение душ? — опередил всех Артур.
— Ещё бы, — поддакнул скептически Торнтон. — Вы хотите сказать, что Будда, как бог созерцает ВСЁ СУЩЕЕ и принимает какое-то нам неизвестное решение.
— Вовсе — нет. Вы забыли о ноосфере. Вы позабыли о формуле Михаила Булгакова — *рукописи не горят* — всякое живое оставляет след, а разумное в сфере ноосферы.
— Но это главная мысль моей книги! — вскричал Торнтон. — Да именно из того проистекает вопрос власти.
— Наоборот Виктор, да, да — наоборот. Вы исходите из догмы о правителях и вере… Не единая мысль, ни одна мыслеформа не пропадает. Трансформация мыслеформ, конечно же, существует, но — рукописи — не горят! Это не переселение душ и не кабалистика с мистикой и оккультизмом, а мыслеформа, которую Будда отправил в неизвестное нам будущее. Да поймите же вы коллеги, — в природе ничего не может бесследно исчезнуть. Единожды возникнув, мысль имеет продолжение. Она может зависнуть на неопределенное время и ждать, но, — приходит час и — мыслеформа обретает носителя и плоть и становится из идеи — материальным воплощением. Например, как наша Аннета: Мысль, воплощённая в душу плоть любящей женщины. И Пигмалион Бернарда Шоу не имеет к этому прямого отношения, хотя — впро-ччем, — окончил Пьер — имеет, но — обратное — косвенное.
— А как же тогда с виртуальной реальностью — возразил Торнтон — и возможности входить в мир мыслеформ без всякой медитации, господа? В этом состоянии время перестаёт быть как таковое и становится той самой нирваной, о которой мы и говорим. Не это ли завещание Будды? Творите и изобретайте, любите, если в реальной жизни у Вас не получилось. Это выход, а власть лишь поддержит вас в одиночестве и не даст сдохнуть от переживаний и страданий. Власть — вот его завещание потомкам. Завещание, позволяющее скинуть путы рабства и быть хозяином и господином своего мира, правителем и нищим, поэтом и бомжем, Вобщем — на любой вкус. В виртуальной войне никто не гибнет, а если и погибают, то мир не прекращается, ибо война — продукт вашего разума, а в семье все сыты и довольны. Что ещё вам нужно? А единый правитель воплотит больше, чем куча говорунов-депутатов разных мастей. Один правитель — одна религия, — одно и единое в вере человечество, без войн и усобиц. Модель разумного мироустройства и распределения благ. Потому — пойдут за мной, а не вами, господа. Власть и порядок, безбедное существование и отсутствие болезней. Что ещё нужно человеку?
— Нет, Виктор, — тогда, как в реальном мире всепожирающая власть ставит на колени и создаёт очередную догму о рае. Новоё — более изощрённое рабство, не более. А что вы будете делать с инакомыслящими? Жизнь не терпит пустоты. Вы сейчас говорите об огромном стаде покорных животных и о Мудром Пастухе.
— Хватит, я прошу Вас: Виктор и вы — Пьер. Вы окончательно разругаетесь. — Не выдержала и вмешалась Аннета, — ваш спор беспредметен и бесконечен. Скоро вы перейдёте к оскорблениям из-за этой клятой нирваны.
Пунцовый от злобы Торнтон, готовый выплеснуть кучу ругательств, вдруг умолк, как и Пьер, было открывший рот: — Хорошо, пусть будет по-Вашему Анна, мы продолжим дискуссию потом и не в такой форме, не правда ли Пьер? А ведь вы утверждали пятнадцать минут назад, что в споре… Хе-хе-хе, — развеселился Торнтон.
— Согласен. Я готов сдаться. Шампанское с меня.
— Пополам — поставил точку в споре Торнтон, — а нас уже ждут. Вот и наш гид — господин Роберт. — Он вынул очередную сигару. Отрезав кончик, запыхтел и как будто успокоился; пятна на лице исчезли, он принял как всегда уверенный вид. Глядя на остывший кофе, он внезапно весело заявил: — А я рад такой содержательной беседе, господа учённые, рад и доволен вашей откровенности. Вы, в особенности Пьер многое прояснили, клянусь честью, во многих вопросах, а это значит, что я не ошибся в подборе вашей научной группы. Хочу сообщить — мы вышли на завершающую фазу работ. Сегодня ночью пришли новые результаты после обработки последних данных моим сверхмощным компьютером. Остался шаг-два, и мы разгадаем тайну "игрового поля" и исчезновения Егора….
— Доброе утро господа, — запыхавшийся хозяин отеля и одновременно гид-экскурсовод, Роберт-Антон слегка отвесил поклон Торнтону. — Все необходимые формальности и проблемы улажены благодаря вмешательству господина Торнтона. Приглашаю Вас приобщиться к загадкам истории цивилизации богов. Транспорт ждет, и все формальности утряс мистер Торнтон. — Роберт улыбнулся Аннете и галантно подал руку. Торнтон как бы невзначай посмотрел в их сторону и поднялся: — Я сейчас буду господа; пять минут, не более. Я благодарен за содержательную беседу. С моими гориллами обсуждать такие вопросы — нонсенс.
