Александр Зорич - Пилот особого назначения
Соломончик схватил товарища за грудки и всадил лоб в переносицу. Потом, все так же за грудки, отправил в полет до стены, о которую тот и шмякнулся, распугав по дороге всю парящую мебель. Здоровый вытер с лысины кровь и швырнул на грудь валявшемуся стопку газет.
– Вот это, скажешь, не твоя работа? Четыре трупа без потрохов! Здешнее захолустье в полнейшем шоке, здравствуй, комендантский час, перлюстрация переписки и все прочие радости! Не ты выступил? Ну давай, попробуй соврать! – Соломончик поманил к себе ладонями, будто приглашая сидевшего у стены пойти к нему.
– Ну, я, – ответил тот. – Но я не сорвался, как в тот раз! Нынче у меня очень веские причины. Могу объяснить!
– Ну попытайся! Хотя для четырех расчлененок требуется нечто большее... – он начал снова закипать. – Ты, кретин, понимаешь, нет, что нам здесь жить?! Я добыл чистые документы! А ты готов из-за своей гнилой башки все засрать?! Да я сейчас тебя просто убью...
Битый закрылся газетами, словно защищаясь, и быстро затараторил.
– Соломончик, я в этот раз действовал не только на благо медицины, но и на благо общественного порядка, так как нам здесь жить, по твоему же справедливому замечанию!
– Комендантский час – это порядок? Ты какого хера двух клонов из посольства завалил?!
– Погоди! В этом-то все и дело! Я не двух клонов завалил, а четырех! Они все клоны! Только эти, посольские – из резидентуры, остальные – нелегалы. Полагаю, что диверсанты! Вот смотри, что я нашел в тайнике, возле которого караулил! – он протянул бородатому маленький чемоданчик, который выронил во время экзекуции.
Некоторое время тот смотрел внутрь и моргал, потом закрыл и только смог сказать:
– Полный кофр реактана. Это что ж такое? Откуда?
– О! У меня теперь много такого! Это посольские прячут по тайникам, а нелегалы их вынимают. Или не вынимают. Я уже две недели слежу за этими мизераблями. И знаешь что, Соломончик, если уж мы тут собрались жить, надо бы как-то взбодрить начальника местного гарнизона. Ты же понимаешь, что означают вот такие тайники и активность резидентуры?
– Еще раз, как тебя зовут? – спросил полковник-танкист у гостя.
– Салман Гуэрера Маркес Эстебан. Вот мои документы, – ответил гость.
– Так что тут за паника? – полковник выглядел нахохленным, очень злым и невыспавшимся, хотя и было на дворе 17-00 по местному времени.
– Я повторяю. Я долго сидел и анализировал данные по развертыванию сил Конкордии. Вывод один, с непреложностью математической формулы: на нас нападут не позднее середины января 2622 года. Скорее всего, в начале, на праздники – очень удобно. Или на Новый год или на ваше православное Рождество.
– Можно подумать, аналитики в Москве дурнее тебя сидят, – полковник почесал ус и поглядел зачем-то вверх, видимо в главном штабном направлении.
– Я, как и ты – человек военный, майор, только в запасе. Кое-что понимаю. Так вот...
Салман долго думал, как бы преподнести информацию военным начальникам Кирты. Ведь не скажешь, что приятель, вообще-то, конченый псих и любит вырезать у людей внутренности. Только он нынче не опасен, даже наоборот: поймал и запытал вон сколько вражеской агентуры! И взрывчатку не предъявишь, и газы, потому как возникнет вопрос: где те парни, которые владеют всем этим добром?! А парни-то пребывают в немного неживом и совсем некомплектном виде. Неловко.
В результате Салман вспомнил две вещи: как писать аналитическую записку, чтобы хотелось верить, и что он знает командира танкового полка полковника Уховатова, через которого можно было бы добраться до военного коменданта Кирты.
Не то чтобы Салману дель Пино сильно хотелось выполнять гражданские обязанности. Просто воевать ему не хотелось еще сильнее. Тем более, воевать с таким сильным, опасным и непредсказуемым врагом как Конкордия.
Полковник Уховатов оказался давно генерал-майором и служил где-то на Марсе. Так что вторая полезная вещь не сработала, а точнее – сработала частично: он разговорился с нынешним комполка Меликовым. Да только тот, вот беда, не верил ни единому слову. И наотрез отказывался брать аналитическую бумажку.
– Да что мне с ней делать?! В сортир повесить?!
Оба сидели в кабинете комполка, прямо в части, которая располагалась в живописной дубраве возле города.
Салман грустно смотрел в окно как на далеком танкодроме рота ПКО отрабатывала развертывание из походного в боевой порядок. Ну а Меликов втолковывал ему прописные истины.
– Ты пойми, мужик! Я не имею права беспокоить начальство и рассказывать о какой-то войне на основании мнения майора запаса, путь и заслуженного. Тем более не имею права выходить на коменданта гарнизона с предложением о полном развертывании. Не! и! ме! ю!
– Ты все сказал, братишка? – Салман сумрачно уставился на собеседника.
Он знал, что этот взгляд настраивает на общение.
– Ну ты того, не кипятись, – танкист выставил ладони над столом.
– Кипятится чайник. А я... я предупреждаю. Вот тебе, полковник, ребят не жалко, а?
– С чего вдруг?
– А с того, что сегодня 24 декабря. А всего через полторы-две недели на твои танки в боксах зайдет полк штурмовиков "Кара", который выжжет тут все начисто только потому, что ты не захотел меня послушать.
– Ну вот что я могу сделать? "Товарищ военный комендант! Майор запаса... как там тебя... имеет мнение, что на нас нападут на Рождество! Отмените праздник и отбейте на Землю по правительственной Х-связи: война начинается!" Какой же бред! Меня не только с должности... меня за такое в дурдом положено! Да и тебя заодно!
– Ты можешь. Ты много можешь! Например, можешь мимо начальства поговорить с коллегами. Насчет повышения боеготовности. Скажем, устроить совместные учения. Я не знаю что еще... Главное – вывести личный состав и матчасть из расположения. Тут же все проутюжат! Первым делом! Главным калибром, ракетами, орбитальными бомбами, а потом и в упор, с флуггеров.
– Совместные учения?! Ты охренел? На совместные учения требуется разрешение с Земли!
– Так это если официальные общевойсковые учения! Пусть Махаонский истребительный, твой танковый и вся пехтура с артиллерией просто одновременно вместе решат потренироваться! Я бы хотел ошибиться! Но если вдруг я прав и клоны попрут – хоть не погибнете в казармах!
– Не пойму тебя, майор запаса! Ты-то чего жопу на британский флаг распускаешь? Тебе чего неймется?
– А что ты теряешь? А? Выгони танки покататься – тебе наверху только спасибо скажут за инициативу! Вот смотри дальше, обрисовываю перспективу. Если учения закончились, и никто на нас не напал, я подтаскиваю тебе ящик коньяка... Хорошо, три ящика!
Через пять дней танковый полк развернул походные колонны и ушел в поля, прихватив заодно внушительный запас продовольствия, боеприпасов и прочего. Вслед потянулись БТРы пехоты, а Махаонский истребительный принялся скакать по запасным космодромам, периодически причесывая орбиту и землю по плану взаимодействия с "пешеходами войны".
Это не принесло победы, но многие из тех, кто живы – живы благодаря этим несанкционированным учениям.
Никто не знал, отчего кафе на бульваре Новаторов называется "Бастилия". Почему "кафе", кстати, тоже.
Двухэтажное здание, отличная и очень разнообразная кухня, неглупый дизайн – "ресторан" подошло бы больше. Однако уже два поколения горожан Кирты с удовольствием заходили в тихое просторное заведение под вывеской "Кафе Бастилия".
В тот день над далекой Землей в часовом поясе Пулковского меридиана куранты били полночь девятого января. Богобоязненные граждане Российской Директории, которые отстояли в храмах светлую Рождественскую службу, разговлялись, приходили в себя после долгого зимнего поста. Все прочие просто допивали и догуливали затянувшиеся каникулы.
То же и в Кирте, за исключением того, что местное время донесло стрелки только до 15-00 восьмого числа.
В Бастилии было по традиции тихо и не очень людно.
Компания молодых людей расположилась вокруг планшета, увлеченно внимая сетевому репортажу о чемпионате по армейскому троеборью в условиях переменной гравитации.
Прозрачная цилиндрическая клетка, локальный силовой эмулятор формирует притяжение от нуля до двух "же", и в любую секунду пол может превратиться в потолок. В ассортименте: борьба, шпаги, ножи. Очень увлекательное занятие!
Молодежь патриотично болела за махаонского чемпиона Иоахима Петровича Толочкова, болела тихо, не нарушая приличий. Возле окна, с видом на бульвар, елочки и летнюю террасу, приземлилась группа флотских с орбитальной крепости "Леонид Буркатов". Бармен за стойкой протирал стаканы, всем видом голосуя против иноязычного термина, в пользу названия "трактирщик".
Самый темный и романтичный угол оккупировал худой, невзрачный человек в обществе двух весьма симпатичных дам.
