Андрей Кадник - Новатор - 2
Конечно, можно было установить антигравитационный двигатель и на старый корпус машины, загерметизировав её и кинув в багажник баллоны с воздухом, но большинство людей хотели новые, вместительные корпуса, которые поражали меня своим разнообразием — тут были и просто стеклянная коробка и обтекаемый снаряд. Не пойму кому это было надо, наш двигатель разгонял любой корпус до максимальной скорости в тысячу километров в час вне зависимости от его конфигурации, разница в скорости разгона в зависимости от обтекаемости корпуса шла на микросекунды.
Машины в стиле автособачки из «Тупого и ещё тупее» стали довольно обычным явлением. Как только не извращались богатые люди. Кто-то заказал себе летающий паровоз, как в фильме «Назад в будущее», кто-то летающую тарелку, кто-то дракона для дочки из кино «Бесконечная история», а кто-то вообще догадался сделать себе летающий дом. Пока что мне нравилась подобная тенденция разнообразия, но я чувствовал, что если так пойдёт, то скоро в небе станет тесно и придётся вводить какие-то ограничения на максимальные габариты летательных аппаратов.
Автомобильная промышленность, к моему удивлению, сдохла далеко не вся. Закрылись лишь компании, производившие двигатели для автомобилей, колёса и различную механику. Некоторые фирмы — производители корпусов наоборот показывали настолько неплохие результаты, что иногда они даже перекрывали падение у чисто «механических» компаний.
Мы отдавали на свой завод в Питере только половину производимых механоидом антигравов, остальные продавали на свободный рынок. И любой человек (записавшись заранее конечно, а очередь была на полгода вперёд), мог купить антиграв и заказать к нему корпус собственного дизайна.
Проблемки возникли только со спецмашинами, которым для работы нужна была прочная сцепка с землёй, в числе которых была практически всея сельхозтехника. Тут принцип универсальности не срабатывал. Впрочем, решилась проблема довольно просто — лишь корректурой управляющей программы. Теперь при работе на поверхности она создавала поле не впереди корпуса, а чуть ниже, что обеспечивало необходимое давление. Правда для этого пришлось на спецтехнике на первой скорости отключить защитное поле и теперь она уже не была такой безопасной, как нам того хотелось бы.
Устройство управления, в отличие от самой гравицапы, не было защищено от вмешательства извне, и вскоре начался бум среди умельцев-программистов, переписывающих программы управления аппаратом. То им хотелось, чтобы их автомобиль мог летать зигзагом, то задом наперёд.
Многие умельцы тут же захотели «поразгонять» свои блоки управления — уж слишком у всех машин получилась одинаковая максимальная скорость, а многие водители желали, чтобы они могли притопить газ хоть чуть-чуть побольше, чем другие.
Это ещё ладно, но находились идиоты, которые стали отключать защитные поля, считая, что летать без них — очень крутой экстрим. Мы не придавали этому большого значения до тех пор, пока такая апградированная машина не врезалась в дом, разнеся его в щепки не хуже килотонной бомбы.
Прозрев, мы поняли, что выпустили на рынок огромную кучу автомобилей, которые в любой момент могут быть превращены в боеголовки, и под спонтанно возникшим давлением общественности закрыли код управления внутрь гравицапы и начали судорожно бесплатно заменять все ранее проданные модели. Заменить мы сумели лишь процентов девяносто, остальные покупатели, а их было несколько тысяч, предпочли оставить в своём домашнем арсенале такой опасный автомобильчик. Я понимал, что в недалёком будущем это может привести к большим проблемам, но ничего поделать не мог и лишь разводил руками под гневные вопли со стороны многих государств о том, что несколько таких машин, обладающих скоростью около тысячи километров в час, и способных снести любое сооружение, при желании запросто превратят в руины любой город.
-45.-
Как-то сама собой вскоре отмерла Формула-1. До этого она в основном держалась на рекламе автомасел, а теперь они становились никому не нужны. Да и зрителям было уже неинтересно смотреть на это действо — гонки на болидах выглядели в глазах многих счастливых владельцев антигравов чем-то вроде черепашьих бегов.
Нашлись энтузиасты, которые пробовали организовать гонки на антигравах, но пока это развлечение почему-то не приживалось.
Производство гравицап встало на поток, но я так и не решался сделать следующий шаг — начать энергетическую революцию. Мы и так своим автозаводом здорово подорвали бизнес по всему миру. Встал автопром, почти зачахла металлообработка, дышала на ладан нефтехимия. Мы стали богами для экологов и демонами для многих обычных граждан, вмиг потерявших свою зарплату и, что ещё более важно, свою профессию.
Но, если обычные граждане просто скалили зубы в нашу сторону и требовали действий со стороны своих правительств, то владельцы разорённых нами компаний были не так безобидны. Штат нашей службы безопасности рос не по дням, а по часам, но мы всё равно чувствовали угрозу, витавшую вокруг нас.
Даже появляться в родном Тувалу стало небезопасно. Местные жители нас, конечно боготворили, но Тувалу стало довольно открытым государством, в которое съезжались бизнесмены и богатые туристы со всего мира. В виде одного из таких туристов вполне мог появиться и кто-то, желающий нас укокошить, тем более что мы отменили предполётную проверку багажа в аэропортах. Я рассуждал, что экономия времени и нервов пассажиров гораздо важнее потенциальной опасности взрыва гравилёта. К тому же, взорвать его не так-то просто — разгерметизация для него, как слону дробина.
Несколько месяцев без авиационной безопасности показали, что я был прав — никто не пытался приносить взрывные, да и смысла особого в том не было. Гораздо «выгоднее» совершить теракт на каком-нибудь рынке или в концертном зале, там и то больше народу погибнет, чем в наших аппаратах.
Упрощение процедур, снижение стоимости билетов привело к тому, что рейсы пришлось делать гораздо чаще, чем они были раньше. Вскоре отпала необходимость в больших лайнерах — по всем маршрутам мы пустили много небольших гравилётов, которые по популярным маршрутам летали каждые 10 минут. Сбылась мечта идиота, авиаперевозки стали такими же доступными, как трамвай, хоть и стоили пока подороже. Пассажир приезжал куда-нибудь в Шереметьево, покупал билет, через 5 минут уже был на борту, еще через 5 минут — взлетал, и меньше чем через час выходил в аэропорту Нью-Йорка.
Впрочем, даже такие доступные авиаперевозки постепенно отмирали по мере того, как народ покупал персональные антигравы.
Воздух над городами постепенно становился непривычно чист за счёт снижения выхлопов, но были и негативные моменты — например люди стали ломиться в места, бывшие до сих пор труднодоступными. Популярной фишкой стало поджарить шашлык на Эвересте, смотаться на выходные на Тибет и так далее. Всё бы ничего, но эти замечательные места стали попросту засираться. Тот же Эверест был и до этого похож на помойку, а теперь его склоны и вершину буквально устилал мусор.
Что с этим делать я не знал. Раньше хоть какие-то границы существовали для автомобилистов — визы, пункты пропуска на границах. Сейчас же все спокойно летали, наплевав на все границы, как это делали мы сами ещё совсем недавно. Пора было с этим делом хоть как-то бороться. Ладно ещё мусор на Эвересте, но гравилёты стали машиной мечты для наркодилеров и многого другого транснационального криминала, а уж развития преступности на планете мы никак не хотели.
-46.-
Пришло время открыть миру маленькую тайну, которую мы с Жорой встроили в механоида, производившего гравицапы. Я поручил Олегу собрать через неделю совет глав Российского союза.
Ни один руководителей 63 стран, а именно столько насчитывал союз к тому времени, не уклонился от того, чтобы прибыть на столь важное мероприятие в Тувалу.
Немаловажным стал и тот факт, что это было не только первое сборище всех членов нашего союза, но и собрание открытое — мы пригласили туда вообще все государства и все масс-медиа, которые хотели поучаствовать.
Прослышав про эти идеи, Олег схватился за голову:
— Ты что! У меня же конференц-зал рассчитан максимум на шестьсот человек. Какая может быть пресса!? К тому же этот зал одновременно и единственным кинотеатром страны является, несолидно как-то.
— Спокойно Маша, я Дубровский, — резюмировал я и как всегда в безвыходных ситуациях, побежал советоваться к Жоре.
— Ты как чувствовал, что я хочу испытать своё новое устройство, — обрадовался Жора, когда я изложил ему ситуацию.
Я насторожился. Испытывать Жорины изобретения на главах государств мне ой как не хотелось.
— Да не дрейфь, всё должно работать без проблем, — обнадёжил он меня, увидев сомнение в моих глазах.
